Почувствовав, как на глаза навернулись слезы, она опустила веки. Спасибо тебе, Господи!..
— А как же доктор Уорд? — тут же обеспокоенно подняла она глаза на сестру.
— Пока я ничего не слышала, но я разузнаю, — покачала та головой и сочувственно взглянула на Иззи. — Похоже, вы вместе пережили настоящий ад.
Это была правда. У Бекс случился пневмоторакс[5]. Пытаясь ее спасти, Иззи давила на грудную клетку женщины, чтобы прижать легкие. При этом она вся была в крови доктора Уорда.
— С вами хотят поговорить из полиции, — сообщила медсестра. — Они ждут за дверью. Но если вы плохо себя чувствуете, я скажу, чтобы пришли в другой раз.
— Мне бы сначала в туалет, — пробормотала Иззи.
— Разумеется. — Медсестра помогла ей слезть с каталки и провела за занавеску, в уборную. — Вам нужна помощь?
Иззи покачала головой. Закрыв дверь, она устало привалилась к ней. Теперь уже дрожали не только руки, но и все тело. Даже зубы клацали. Шоковое состояние — как по хрестоматии.
— Соберись! — рассердилась она на себя, включила воду и брызнула себе в лицо. Затем насухо промокнула лицо бумажными полотенцами, взглянула в зеркало и тут же пожалела об этом. Волосы уже давно выбились из косы, и сейчас вокруг лица вились огненно-рыжие кудри. Халат, который ей дали вместо окровавленной формы, в которой ее сюда привезли, оказался слишком велик и съезжал с одного плеча, как плохая версия фантазий о сексуальной медсестре. И хотя она смывала кровь с шеи и рук, все-таки кое-где кровь осталась.
Иззи оттирала кожу, пока та не стала саднить, а потом вернулась в палату. За занавеской маячил полицейский.
— Мисс Уолш? Я офицер Тибодо, — представился он. — Пришел в надежде, что вы сможете дать короткие показания.
Она отдернула занавеску и села на каталку, свесив ноги.
— С чего же мне начать?
— Думаю, с самого начала. — Тибодо почесал ручкой за ухом. — Вы приехали в клинику с утра?
— Да.
— Как давно вы там работаете?
Не успела она ответить, как раздался голос, требующий ответа, где Иззи.
Паркер!
Иззи соскользнула с каталки и шагнула вперед, когда он стал протискиваться между медсестрой и работником клиники, который пытался удержать его на безопасном расстоянии от пациентки.
— Паркер! — воскликнула она, и голова молодого человека мгновенно повернулась в ее сторону.
— Иззи, боже мой! — За три гигантских шага он преодолел разделявшее их расстояние и сжал ее в объятиях. Он сжимал ее так крепко, что она едва могла дышать. Но дрожать наконец-то перестала.
Когда парамедики доставили ее в клинику и медсестра в приемном покое спросила, кому из родственников можно позвонить, имя Паркера само слетело с губ. Разве это не о многом говорит?
Быть может, пришло время перестать тревожиться о том, что их может разделить, и сосредоточится на том, что их связывает?
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он.
Она кивнула.
— Ты не пострадала? — Паркер отстранился на расстояние вытянутой руки и стал ее осматривать. На его лице были написаны десятки вопросов, он вглядывался в глаза Иззи, как будто пытался найти ответы на них. Или узнать правду. Быть может, впервые это означало одно и то же.
Не так и не здесь она рассчитывала провести этот вечер. Но сейчас отчетливо поняла, как ей был необходим именно такой вечер.
— Я в порядке, — заверила Иззи. Она взяла его руку и, улыбаясь, положила себе на живот. — Мы в порядке.
И внезапно будущее перестало казаться Иззи туманным. Это как получить отметку в паспорте, когда ты возвращаешься в свою страну и понимаешь, что единственная причина, по которой отправлялся в путешествие, — желание испытать чувство возвращения домой.
Когда один из младших детективов принес весточку, что операция Бекс была сделана удачно, Хью мысленно поблагодарил Бога, в которого уже давно перестал верить. Та часть мозга, которая тревожилась за сестру, теперь тоже могла сосредоточиться на Рен, которая все еще находилась рядом с убийцей.
Сперва отпустили двух женщин. Потом медсестру и раненого доктора.
Хью ждал. Продолжал ждать. И… ничего.
Он расхаживал по командному пункту, откуда звонил, чтобы дать стрелкý еще несколько минут в надежде, что он выполнит свое обещание и отпустит всех заложников. Неужели он принял неверное решение? Фатальное? Для Рен… Этот вопрос не давал ему покоя.
Дорогу Хью вновь преградил капитан Квандт.
— Что ж… я устал ждать. Он отпустил уже почти всех заложников. Теперь мы выкурим его.
— Нельзя, — отозвался Хью.
— Черта с два! — воскликнул Квандт. — Здесь я командую, лейтенант.
— Только на бумаге. — Хью подошел ближе и оказался всего в нескольких сантиметрах от него. — Там остались заложники. Годдард не узнает вас через дырку в стене. Мы оба знаем, чем это закончится, если вы войдете туда.
Хью не стал описывать, насколько плачевно все может закончиться. Вполне возможно, Джордж только на словах соглашался отпустить заложников, не собираясь сдерживать своего обещания. А что, если он хотел выйти под градом пуль? И забрать с собой Рен. Это вполне могло стать его прощальным «накося выкуси» для Хью.
— Мы оба знаем, что для тебя это слишком личное дело, ты не можешь мыслить ясно. — Квандт перехватил его взгляд.
— Именно поэтому я и не хочу, чтобы вы врывались в эти проклятые двери. — Хью даже с места не сдвинулся, так и стоял, скрестив руки на груди.
— Я даю ему еще десять минут, чтобы он освободил твою дочь, — прищурился командир. — А потом я сделаю все, что в моих силах, чтобы она оказалась в безопасности, но… мы положим этому конец!
Как только Квандт отошел, Хью взял свой мобильный телефон и набрал номер клиники — тот самый номер, который набирал уже несколько часов, чтобы пообщаться с Джорджем. Телефон звонил и звонил. Звонил и звонил. «Возьми же трубку!» — заклинал Хью. Хотя выстрелов не было, это совсем не означало, что Рен ничего не угрожает.
Прошло восемнадцать гудков, он уже хотел было повесить трубку. И тут:
— Папочка… — произнесла Рен, и его ноги перестали слушаться.
— Привет, милая, — сказал он, изо всех сил пытаясь задушить эмоции в голосе. Он вспомнил, как она училась ходить и падала. Если Рен видела, что Хью расстроился, она тут же заливалась слезами. А если он выглядел равнодушным, она вставала и продолжала идти. — С тобой все хорошо?
— Да-а-а.
— Он тебя обидел?
— Нет. — Повисла пауза. — А тетя Бекс…
— С ней все будет хорошо, — заверил Хью, хотя и не мог быть уверен на все сто. — Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, — добавил он и тут же услышал нарастающую панику в голосе дочери.
— Ты так говоришь, потому что я умру?
— Нет. Нет! Я делаю все, что могу. Ты могла бы пригласить Джорджа? — попросил он и сглотнул. — Ты могла бы попросить его взять трубку и поговорить со мной?
Он услышал приглушенные голоса, а потом в трубке раздался голос Джорджа.
— Джордж, — спокойным голосом произнес Хью, — я думал, что мы договорились.
— Договорились.
— Ты сказал мне, что освободишь заложников.
— Я освободил, — ответил Джордж.
— Но не всех.
В разговоре возникла заминка.
— Я и не говорил, что всех, — возразил захватчик.
Хью всем телом прильнул к телефону, как будто шептался с любовницей.
— Ты не хочешь рассказать мне, что происходит на самом деле, Джордж? — Пауза. — Ты можешь говорить прямо. И ты это знаешь.
— Все ложь.
— Что ложь?
— Как только я отпущу твою дочь, что станет со мной?
— Мы поговорим об этом, когда ты выйдешь. Ты и я, — пообещал Хью.
— Ерунда! Жизнь моя кончена, так или иначе. Пойду ли я в тюрьму и сгнию там или же меня застрелят.
— Не застрелят, — убеждал Хью. — Я этого не позволю. — Он пробежал глазами свои записи, сделанные по мотивам последнего разговора с Джорджем. — Забыл? Ты сам положишь этому конец. И поступишь правильно. Твоя дочь… черт побери, весь мир!.. смотрит на тебя, Джордж.
— Иногда поступить правильно означает сделать что-то плохое, — негромко ответил тот.
— Необязательно, — возразил Хью.
— Ты не понимаешь. — Джордж говорил голосом сдержанным, отстраненным. — Но обязательно поймешь.
А это уже настоящая угроза. Последние слова, несомненно, звучали как угроза. Хью взглянул на командира отряда быстрого реагирования и встретился с ним глазами: Квандт стоял в углу палатки и не сводил с него взгляда. Он поднял руку и указал на часы.
— Отпусти Рен, — стал торговаться Хью. — И я гарантирую, что ты останешься жив.
— Нет. Меня не застрелят, пока она остается у меня в заложниках.
Хью необходимо было предложить Джорджу какую-то реальную альтернативу защищенности — такую, где не фигурировала бы Рен.
И он понял, что нужно делать.
Хью посмотрел на капитана. Квандт никогда не согласится. Слишком рискованно. А Хью лишится работы — а быть может, и жизни, — но дочь его будет спасена!
Выбора действительно не было.
— Джордж… возьми меня в заложники.
Бекс была мертва. Разве могло быть иначе, ведь вокруг белым-бело и яркий свет, а разве не этого все ожидают после смерти?
Она чуть-чуть повернула голову налево и увидела стойку с капельницей и капающий физраствор. Над головой — люминесцентная лампа.
Больница. Она совершенно точно не умерла — наоборот.
Когда она подумала о Рен и Хью, в горле встал ком. Все ли в порядке с племянницей? Она мысленно представила Рен: стоит на одном колене, тянет за белый язычок свою кроссовку. Она вспомнила, как Хью склонился над ней в машине скорой помощи. Именно так Бекс и видела весь мир — фрагментами. Если бы она смогла воссоздать все это в своей студии, то назвала бы полотно «Обратный отсчет». Она бы высветлила напряженные жилы на шее Хью, дрожащие руки Рен. А фон выбрала бы синюшный.
Бекс создавала инсталляции для коллекционеров даже в Чикаго и Калифорнии. Ее работы были размером с целую стену. Если отойти подальше, можно было разглядеть женскую руку на округлом животике. Ребенка, который тянулся к висящей над головой игрушке-мобилю. Женщину в схватках. А вблизи было видно, что картина создана из сотен разноцветных листочков для заметок, аккуратно наклеенных шеллаком