Корак, как и обещал, вел Эллу танцевать. Они миновали улицу с несколькими закрытыми магазинчиками, свернули в узкий переулок, прошли мимо святилища Латасара и вышли на центральную площадь. Здесь, прямо у стены дома Крута, расположился большой оркестр заезжих музыкантов. Они слаженно и задорно играли веселую мелодию. Офицер бережно сжал руку спутницы и увлек ее в толпу танцующих.
Чародейке казалось, вот-вот и она потеряет разум от происходящего. Творилось что-то непонятное, немного пугающее, но великолепное одновременно. В череде мелодий, костюмов, масок, смеха, в смеси ароматов с запахом разгоряченных тел было что-то сродни заклинанию. Сила будто прошивала каждую частичку тела и норовила вырваться наружу. Странная, древняя и яркая. Неоднородная, как Полотно мирозданья в Обители нитей демона Тэона. И жгучая, как лава в жерле Горла богов. Элла закрывала глаза и, наслаждаясь происходящим, двигалась в такт музыки. Она уже давно не обращала внимания ни на Корака, ни на остальных людей, тут на площади были только двое: Элла и щедро одаряющий силой Тмар.
Пьянящее ощущение отступило на закате. Чародейка снова почувствовала тепло руки спутника и прикосновения тех, кто оказывался рядом в хороводе. Благодарно улыбнулась Кораку, приятно, что офицер составил ей компанию, тот подмигнул в ответ и крепче сжал ее ладонь.
Музыканты перестали играть лишь с наступлением темноты. Толпа расползлась, кто куда. Офицер вызвался проводить Эллу и чародейка, смеясь, согласилась. Забавляло, как Корак изо всех сил делал вид, что на праздник он ее не приглашал.
Офицер предложил ей руку и Элла благосклонно оперлась на нее. Они обошли святилище Латасара и свернули в узкий переулок. В темноте между домами Корак неосторожно шагнул и споткнулся о неровную брусчатку. Элла с ловкостью акробата удержала спутника от падения и тут же оказалась в его объятиях. Руки мужчины крепко удерживали ее в неприличной близости, тепло его тела обжигало. Он поднял маску, как рыцарь забрало, и прошептал.
— По-моему, сейчас самое время вернуть мне поцелуи, которые ты обещала.
Элла посмотрела на Корака. Вдохнула аромат мяты, приправленный запахом свежего пота. В отсветах фонаря в конце переулка трудно было разглядеть лицо офицера. Но мысль о поцелуе сегодня не вызывала ни страха, ни отторжения. Чародейка закрыла глаза и привстала не носочки, остальное мужчина сделал сам. Запустив пятерню в рыжую шевелюру, он склонился над спутницей и жадно накрыл ее губы своими.
Она ответила не сразу, нерешительно и вяло, но Кораку хватало своего огня. Он будто забыл, что речь шла лишь о двух поцелуях. Прижимал женщину к себе, гладил ее спину и бедра, нежил губами ее лицо, шею. Чародейка чувствовала его желание, его безумство, его жажду и не отвергала притязаний. Позволяла ласкать себя, мыслями блуждая где-то далеко.
Губы Корака были мягкими и теплыми, Элла помнила, что поцелуи Авара, пока тот не распалился, казались чуть прохладными. Руки офицера алчно изучали ее тело, блуждали, где придется, а бывший жених безошибочно угадывал, что ей надо именно сейчас и не раздражал беспорядочными движениями. Блондин был здесь, с ней, а желтоглазый, вероятно, наслаждался первой брачной ночью в компании великолепной супруги. Элла открыла глаза. Ошпаренные кони! Довольно!
— Корак, остановись, хватит! — приказала она. — Я не намерена продолжать.
— Прости, — офицер отстранился, но из объятий не выпустил. — Ты так хороша…Я просто голову теряю.
— Отведи меня домой, — Элла высвободилась и по-деловому взяла Корака под руку. — Это я виновата, не стоило давать повода думать, что между нами что-то может быть.
— Я бы не был столь категоричен, — офицер обнял ее за плечи. — Мне надо уехать завтра утром, но когда я вернусь, займусь тобой серьезно. Тогда, думаю, ты заговоришь по-другому.
— Верю, — тяжело вздохнула Элла. — А сейчас, я хочу домой.
— Уже идем, — отмахнулся Корак, не переставая обнимать спутницу.
Они дошли до дома Видия без происшествий, Элла позволила офицеру чмокнуть себя в щеку на прощание и убежала. В "уютном тупичке" оказалось темно и пусто. Ладра не было. Чародейка вздохнула, не хотелось оставаться в одиночестве. Разулась, зажгла свечи и посмотрела в окно. Равнодушная луна да одинокие фонари освещали сад. От вечернего ветра шелестела листва, где-то пел соловей. Странно, днем Элла не видела поблизости этих птиц, только соек, чье гнездо было прямо под окнами.
Она с легкой ненавистью посмотрела на вместилище воспоминаний и укорила себя за малодушие в тот далекий вечер. Казалось, поплачь она сейчас, стало бы легче. Взяла бутыль в руки, но тут же вернула на тумбу, держать в руках ее было невозможно, обжигало пальцы. Разбить бы стекляшку вдребезги, только не поможет. Ничего уже не вернешь.
Почти неслышно в комнату вошел Ладр. Мальчишка улыбнулся, поставил свечу на стол и протянул Элле плитку ириса. Такую, как она любит, без изюма, орехов, вишни, пудры и подобной чепухи. Большая и страшно дорогая редкость.
— Угощайся. Сегодня Тума заплатила мне за работу, я решил, ты должна получить свой процент.
Чародейка вдохнула сладковатый запах и улыбнулась:
— А кто разрешил тебе тратить мой процент по своему усмотрению?
— Не хочешь, верни, — обиделся мальчишка, ухмыльнулся и протянул руки за плиткой. Элла поспешно убрала ирис подальше. Ладр невозмутимо продолжил. — Я подумал, Корак расстроит тебя, и понадобится утешение. Лавку с вкусностями уже закрыли, но великая сила мужского обаяния, а также мелкая монета открыли предо мной врата в мир сладких грез.
Элла улыбнулась, ладонью разворошила белобрысую шевелюру собеседника. Откусила от плитки и закрыла глаза, наслаждаясь тягучей сладостью гостинца.
— Корак не подходит тебе, — не унимался мальчишка. — За все время, что он целовал тебя в той подворотне, ты даже не вздохнула тяжело. А брат говорил, что рыжие ох какие горячие штучки.
— А брату лет шестнадцать, надо полагать? — чародейка должна была разозлиться на то, что мальчишка следил за ней, но не смогла. Ладр ее только радовал.
Собеседник приосанился и скорчил рожу.
— Почему шестнадцать? Восемнадцать. Но с женщинами у него все складывалось наилучшим образом.
Элла рассмеялась и покачала головой.
— Если восемнадцать, тогда он, безусловно, опытный соблазнитель, — откусила еще ириса и снова закрыла глаза, но потом будто очнулась. — А где твой брат сейчас, Ладр?
— Долгая история, — мальчишка тяжело вздохнул. — На наш городок напали кмыры. Из всей нашей семьи я единственный остался жив. Я так и не понял, зачем они приходили, просто навели шороху и ушли в никуда.
— Они были больны, — пояснила Элла. — У детей Повелителя неба случаются эпидемии, зараженные переходят в свою низшую ипостась, сбиваются в стаи и бегут, куда им велит жажда крови. Помутнение временное, но к тому моменту, как случается прозрение, большинство из них погибает. Мой бывший жених из детей Повелителя неба.
— Ты делила постель с кмыром? С двухвостым, рогатым, вонючим ящероподобным монстром? — нахмурился мальчишка. — У них же тело редкой шерстью покрыто и клыки есть. Ужас!
Чародейке показалось, что Ладр хочет забрать у нее ирис обратно. Она покачала головой.
— Я жила с мужчиной из народа детей Повелителя неба. У них все не хуже, чем у людей, просто, — Элла тяжело вздохнула и подняла глаза кверху, подыскивая слова,
— магии в их землях больше. Когда они здоровы, они вполне разумны. Большинство имеет две ипостаси: звериную — ту что ты видел и, как они ее называют, сбалансированную — нечто среднее между двухвостым ящером и человеком. Некоторые имеют еще одну форму, пребывая в ней, они почти неотличимы от людей. Они называют себя оборотнями. Авар, мой бывший, из оборотней. Поверь, от зверей в них поменьше нашего.
— Все равно, жутко, наверное, — мальчишка передернул плечами. — Я бы не смог бы с ними жить.
Он задумался на мгновение и поинтересовался вкрадчивым тоном:
— Скажи, а если бы он позвал тебя сейчас обратно, ты бы вернулась туда?
Элла покачала головой.
— Нет. Но не потому что не хочу жить среди детей Повелителя неба, а потому что предать только один раз невозможно, а жить в вечном ожидании еще одного удара в спину, я не хочу. Хватит о нем, — чародейка тряхнула головой и снова откусила ирис. — Приглашаю тебя завтра на рассветное купание в море. Я собираюсь перевоплотиться в морского змея, а ты будешь сторожить лодку. Думаю, Тума переживет утро без тебя. Составишь мне компанию?
— Спрашиваешь, — к Ладру вернулся его обычный задор. Он мечтательно закатил глаза: — Будет просто восхитительно, если ты заплывешь на территорию другого змея, и я увижу битву морских монстров.
Элла хихикнула и дала мальчишке подзатыльник.
На рассвете они с Ладром отправились на побережье. День только начинался, в воздухе пахло водорослями, с моря дул неприятный ветер, но вода была спокойна. Путники прошли по мокрому холодному песку к стоянке рыбаков. За серебряную монету арендовали лодку и поплыли прочь от берега. Рыбаки только удивились, всем известно, на глубине хозяйничают морские змеи, и отходить далеко неразумно. Хозяин лодки крикнул вслед, что пришлет счет Драку, если госпожа маг не вернет имущество к обеду. Элла только ухмыльнулась.
В желтых лучах восходящего солнца водная гладь приобретала серый оттенок, словно боги накинули на море едва заметный мрачный флер. Ладр поднялся на ноги и потянул руки вверх, пытаясь достать рукой тяжелые облака. Чародейка улыбнулась и заклинанием ускорила лодку. Мальчишка сел. Поплыли еще быстрее. Наконец, Элла решила, что глубина под ними достаточная, прыгнула в воду и поплыла по солнечной дорожке прочь от берега. Хотелось совершить превращение подальше от лодки, кто знает, как поведет себя море, обнаружив в своих глубинах еще одну гигантскую тварь.
Элла перевернулась на спину и посмотрела на небо. Сделала глубокий вдох. Потом еще один, и приступила. Вода сомкнулась над головой, стало трудно дышать, тело зачесалось и перестало подчиняться. Чародейка сделала еще вдох и поплыла, неуклюже маневрируя новой плотью.