— Спасибо, мне очень лестно, — Элла отступила к окну, — но я не хочу замуж.
— Да ладно ерепениться-то, — ухмыльнулся Корак и приблизился на пару шагов, — я уже и отчиму твоему написал, думаю, он одобрит.
— Глупец! — покачала головой Элла, — У Отала на меня свои планы, будет только хуже.
Громко хмыкнула. Сорд, и тот, не проболтался Туру, а тут послали боги идиота! Корак приблизился еще на пару шагов. Элла закрыла глаза, припоминая какое-нибудь относительно безопасное заклинание. Попробовала еще раз внести ясность.
— Я не пойду за тебя Корак, даже если Отал захочет отдать меня тебе.
Офицер смерил ее злым взглядом.
— Понял я уже, — криво улыбнулся и стал напирать в ее сторону. — Не настолько ты хороша, чтобы женихами перебирать, у тебя всех достоинств — раз и обчелся. Только что маг и то, пока еще непонятно, что из тебя выйдет.
Элле показалось, что Корак сейчас или ударит ее или попытается взять силой.
— Шел бы ты по своим делам, приятель, — голос Ладра хоть и был детским, но твердости и уверенности мог позавидовать любой взрослый. — Тебе уже все сказали. Если госпожа маг передумает, она тебя найдет.
— Ах ты, щенок, — оглянулся Корак, собираясь показать мальчишке, кто здесь должен уйти по своим делам, но вовремя остановился. Ладр держал в руке длинный боевой нож, их тех, что использовали, если в бою потеряли меч. И то, как он держал его, никому не оставляло никаких сомнений — Ладр умел им пользоваться.
Корак фыркнул, обогнул мальчишку и вышел, громко хлопнув дверью. Элла посмотрела на приятеля.
— Спасибо! Ты очень вовремя.
Ладр подошел и обнял невестушку.
— Я что-то перепугался за тебя, Искорка, — прошептал он, и крепче сжал ее в объятьях.
Глава двадцать вторая
Ночь перед днем солнцестояния оказалась до омерзения душной. Даже здесь, в спальне Драка в доме на побережье было нечем дышать. Полегчало только к рассвету, когда с моря, наконец, подул прохладный ветер. Разбуженный холодным воздухом Драк накрыл любовницу сухой простыней и уставился в окно. Море затаилось и притихло как нашкодивший котенок. Волны не били о берег, а еле слышно скреблись пенными когтями по песку. "Не к добру", — пронеслось у мага в голове, но он тут же отогнал эти мысли, сегодня нельзя думать о поражении.
Снова посмотрел на море. Ничего! Только чернота и шуршание волн. И на небе, как назло, ни одной звезды. Ухмыльнулся. Там, в глубине темных вод, красный многоглаз собирается немного вздремнуть, не подозревая, что сегодня его око отдадут Латасару в счет старых долгов Тмара. Ну и хорошо. От змея не убудет, а город заслуживает спокойной жизни.
Драк вернулся к Элле, обнял ее, прижался к ее теплой спине, вдохнул смесь запахов пота и можжевельника, лавандовых духов и аромата костра. Поцеловал ее затылок и закопался носом в рыжих волосах. Шевелюра особенно сильно пахла лавандой. Интересно, чем Элле так не угодил запах костра, что она всячески старается спрятать его? Разве от дочери демона должно пахнуть иначе?
Любовница что-то пробормотала во сне, но Драк только крепче прижал ее к себе. Все-таки хорошо, что она рядом. Жаль, не решилась разбить вместилище воспоминаний, но это он сделает сам, когда они покончат с глазом. Хочется доказать ей, что настоящее куда лучше прошлого, каким бы радужным то не казалось. А какое их ждет будущее! Будет повод для зависти даже у богов, пусть только выберет его, не бывшего. Закрыл глаза и, уже в полудреме подумал, что надо бы поведать ей о знаке на спине. Знак, конечно, ему не на руку, но лгать возлюбленной Драк не хотел.
Разбудил Тормак, слуга деликатно постучался и пригласил к завтраку. Драк сотворил большую высокую лохань с теплой водой, сегодня можно было себя побаловать и не спускаться в ванную, и любовники уселись туда вдвоем, освежится и смыть следы жаркой ночи. Элла окунулась с головой, но под водой пробыла недолго. Вынырнула, фыркая и отплевываясь. Драк добродушно хмыкнул, поймав себя на мысли, что, наверное, она так же забавно морщится и в облике морского змея. Элла будто угадала его мысли и уже через мгновение обняла его и, заглядывая в глаза, промурлыкала.
— Подозреваю, великий маг воображает, что сегодня оседлает красного многоглаза.
— И не одного, — улыбнулся Драк, убрал с лица Эллы прилипшие мокрые волосы и чмокнул ее в губы. — Я люблю тебя, мой маленький монстр.
Дочь демона сглотнула и облизала губы.
— И я тебя.
— Нет, пока нет, — прошептал маг и покачал головой. — Но мне приятно понимать, что ты близка к этому, — ухмыльнулся и потер подбородок: — Хочу открыть тебе еще одну страшную тайну. Должен был рассказать сразу, но побоялся.
Драк прикрыл глаза. Как же хорошо, что Элла не видит его смятения. Она наклонила голову чуть набок и внимательно посмотрела на него. Прикусила губу.
— А теперь что? — погладила ладонью щеку любовника.
— А теперь я думаю, что знаю, как ты поступишь.
Драк выскользнул из ее объятий и тоже погрузился с головой. Вынырнул, прогнал воду с лица и хрипло продолжил.
— У тебя на спине, золотой нитью вытатуирован дракон. Зажил, но еще не загрубел, видимо, он там недавно. Настоящая зверюга. С большими крыльями, рогами и двумя хвостами. В книгах этот рисунок называют "меткой Повелителя неба" — знак особого расположения старого бога. Помнится, когда-то тебе именно его не хватало для счастья, — Драк тяжело вздохнул. — Его и превращений. Теперь у тебя есть все, ты можешь вернуться, и тебя примут с распростертыми объятиями.
Элла нахмурилась и потерла глаза ладонью. А потом обняла его крепко — крепко и поцеловала в ухо. Прошептала.
— Когда мы встретились первый раз, ты сказал, что превращения мне покорятся, но к тому времени будет нужно другое. Ты был прав. Я не хочу возвращаться. Хочу остаться с тобой.
Драк бережно и нежно поцеловал возлюбленную. В дверь снова постучали, и Тормак с нотками укоризны в голосе сообщил, что стынет завтрак.
Они спустилась в столовую, когда Ладр уже допивал яблочный компот. Расправились с рыбным пирогом и напитком и принялись делить склянки с зельями. Медлить не было смысла, к полудню станет так жарко, что будет самое время погрузиться в водные глубины.
Элла наблюдала, как сосредоточенно и спокойно Драк распределяет зелья и никак не могла отделаться от предчувствия страшной беды. Ей и раньше приходилось сталкиваться с разными тварями, но такой сильный страх перед грядущими событиями владел ей впервые.
Когда она собиралась к Священным пещерам за Пестрым локоном, книга обещала ей семь ужасных смертоносных стражей. Элла лишь отмахнулась, мало ли чего пишут в сказаниях. Когда на подходе к горам ее встретил Хранитель покоя — гигантский похожий на плющ цветок, поедающий каждого попавшего в его сети, она только удивилась. Книга сулила его несколько позже, он должен был быть вторым, сразу после Строгой девы. Когда следом ей навстречу попалась странная компашка из трех двухголовых плюющих огнем фениксов, Элла судорожно припомнила обещания книги: одна из птиц могла обездвиживать взглядом, другая — превращать кровь в яд, третья — лишать зрения и обоняния. А затем выдохнула, и молча преподала фениксам урок от бывалого птицелова. Она разделалась с ними так быстро, что ни один из них не успел сгореть заживо, чтобы возродиться. Было тяжело, но она не ведала сомнений.
Когда ей задавала каверзные вопросы Строгая дева — горная коза с гипнотическим убивающим взглядом, Элла воображала себя котелком, в котором кипятят воду. К счастью, девы не хватило надолго, взгляд дочери демона тоже не прибавлял сил. Наконец, когда Элла корчилась от ударов Духа пустоши, она лишь злилась, что не может дать ему отпор столь же мучительный, как и его атака. Красного медведя, напавшего на нее уже после того как нашелся цветок, Элла прикончила с азартом охотника, который точно знает, что победа на его стороне, без тяжелых и мрачных мыслей. Там, на дне, только змей, у которого надо вырезать глаз. Больше никого. Так отчего же ей так страшно сейчас?
Она посмотрела на Драка. Любовник улыбнулся и ободряюще похлопал ее по плечу. Подвинул к ней зелья.
— Держи, — подмигнул. — У тебя меньше всех. Вот это, — он указал на небольшой, с ладонь бутылек из синего стекла, — зелье призыва, плеснешь на алтарь Латасара, прежде, чем положишь туда око. Разумеется, если меня не будет рядом. Так-то я и сам все сделаю. Это, — указал на розовый пузырек, — запах обманка, на случай если змей увяжется за тобой. А это — он погладил стекло изумрудной емкости со странной нежностью, — противоядие от укуса многоглаза.
— Не думаю, что ему удастся укусить нас, — ухмыльнулась Элла. — Он сразу проглотит.
— Мы еще посмотрим, кто кого, — решительно отрезал Драк.
До лодки шли в молчании, позвякивая развешанными на поясах склянками и длинными ножами. Ладр пошутил было, но острота, никем не подхваченная, так и повисла в воздухе. Начиналась жара. Остывший за ночь песок, покрылся тонкой иссохшей похожей на наст коркой. Она трескалась под тяжестью шагов путников, но и песок, который она укрывала, уже не холодил ноги. Со стороны голубого дома с окнами-бойницами послышался гортанный крик лазурного вестника:
— Богу жертва по душе! По душе!
Элле захотелось кинуть в птицу камень. Большой, острый, так чтобы наверняка. Чародейка тяжело вздохнула и взяла Драка за руку. Любовник обнял ее и поцеловал в висок.
— У нас все получится. Главное — не боятся, — прошептал он, — страх делает нас слабыми.
Потом помолчал и громко добавил:
— Не геройствуем, если чувствуете, что перестаете владеть ситуацией, отступайте к берегу. Особенно, это касается тебя, Ладр. Ты понял меня? Помнишь, что должен делать?
Мальчишка фыркнул.
— Понял, — громко выдохнул, — помню. Постараюсь не геройствовать.
— Отлично. Я знал, что мы поймем друг друга, — улыбнулся маг.
Элла усмехнулась. Ее позабавил тон любовника. Он напоминал строгого отца, что пытается вразумить сына-хулигана. Для полноты картины оставалось только сослаться на волнение матери и объявить, что супостат позорит весь род.