нее никто не справится.
Держать нить любовника оказалось не трудно, и Элла старалась по мере сил помогать остальным. Вот только, сколько они ни старались, яд не уходил полностью. Где бы ни оставалась отрава, она мгновенно распространялась по другим частям тела Драка, делая все усилия магов тщетными. Сил не жалели, нужных слов знали достаточно, но только измучили и себя, и пациента.
Рин еще применял ударное заклинание, когда Элле пришло видение: она совершенно четко увидела, что на другом конце нити Драка нет клубка, лишь коротенький конец. Тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли и посмотрела на Бою. В глазах той стояли слезы, но она с удивительной настойчивостью пыталась помочь брату снова и снова.
Элла тоже собралась и присоединилась к Рину. Сила накатывала теплыми волнами и, преобразуя ее в тонкую сеть, дочь Тэона раз за разом укрывала ей любовника, заставляя заклинание проникать в каждую частичку его тела. Рин бил яд со всех сторон, и в какой-то момент отрава отступила, затихла и перестала разбегаться по телу жертвы.
Боя посмотрела на Эллу, облизала пересохшие губы и вздохнула с облегчением, Рин вытер пот со лба, но дочь Тэона по-прежнему видела, что у нити Драка больше нет клубка. Она тяжело проглотила слюну и покачала головой. Рин нахмурился, снова осмотрел пациента и, закончив заклинание, заметил:
— Тебе кажется. Пока мы победили.
— Сделаем перерыв и продолжим, — констатировала Боя. — Думаю, ты прав, Рин, надеюсь на это, но я вижу и то, что видит Элла, и это меня пугает.
Элла разорвала связь с Аваром и потерла лицо. Причин не верить Рину не было, но и себе она верила не меньше. А ее видения ничего хорошего не сулили.
Очнулся Авар, и Элла, оставив Бою и Рина будить Драка, вызвалась проводить бывшего жениха. Молчали, пока не вышли из дома. Лишь когда Элла увидела Тормака, она послала его за Арной, а остальное время тишину ничего не нарушало. Элла довела Авара до калитки и вышла с ним к морю. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, и даже луна и та умудрилась спрятаться на безоблачном небе. Дул прохладный ветерок. Пахло высохшими водорослями и мокрым песком.
— Я хотел бы поговорить с тобой, — громко выдохнул Авар, — о нас.
— Нас не существует, — отрезала Элла.
Авар схватил ее за руку. Элла вздрогнула. Было что-то до боли знакомое в прикосновении этой прохладной шершавой руки.
— И, тем не менее, я настаиваю на встрече. Думаю, имею права хотя бы поболтать наедине с тобой немного.
— Хорошо, — нахмурилась Элла, — только не надейся, что из этого что-то выйдет. Я люблю другого.
Авар поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я хочу только поговорить.
— Я пошлю записку в дом Видия, как у меня будет время, — выдохнула Элла и, высвободив руку, ушла обратно. Авар сейчас только раздражал, сердце трепетало и колотилось в тревоге о другом мужчине.
Драк сидел на том же диване, что она оставила его. В свете свечей взгляд его казался ясным, на лице застыло что-то напоминающее улыбку. Боя и Рин сообщили, что Тормак приготовил кофе и испарились. Элла только удивилась, она видела, как слуга ушел за Арной.
— Хочу, чтобы ты провела эту ночь со мной, — еле слышно объявил Драк.
Элла уселась рядом и взяла его за руку.
— Конечно, — улыбнулась, — и все другие тоже. — Вздохнула и добавила, — пока ты этого хочешь.
Драк поморщился, но запустил ладонь в рыжую шевелюру. Поцеловал макушку любовницы.
— Других не будет, любимая, — он тяжело проглотил слюну. — Там были не медузы, а расплывчатые кошки. Я до последнего надеялся, что в море они не так опасны как во время нашествия, но сейчас вижу, что им все равно, где убивать. Не хочу, чтобы вы мучили себя понапрасну. Все равно ничего не изменишь.
— Не говори ерунды, — Элла обняла его. — Рин победил яд.
— Не буду спорить, — Драк шумно вздохнул и облизнул губы. — Завтра посмотрим. Прости, до спальни придется идти самой.
Элла встала с дивана и опустилась напротив любовника на колени. Посмотрела в глаза.
— Не бросай меня, мне так хорошо с тобой, — она бегло поцеловала его в губы.
— Постараюсь, любимая, — Драк прижал ее к груди. — Ничего лучше тебя со мной в этой жизни не было.
Элла прикусила губу. Захотелось плакать, но маг покачал головой. Поднялся на ноги и подал ей руку.
Глава двадцать шестая
Драк хотел больше света, и Элла послушно зажгла три дюжины свечей. Чтобы ветер не мешал пламени, пришлось опустить рамы и, еще до того как Элла скинула с себя одежду, комната пропахла воском с легким, едва уловимым медовым оттенком.
Происходящее напоминало странный сон. Всегда жадный и горячий Драк, молча принимал ласки любовницы, не пытаясь даже на мгновение захватить инициативу. Элла понимала, он просто-напросто не владеет своим телом, но никак не могла отделаться от ощущения, что заставляет его. Она целовала теплую кожу мага, вдыхала смесь соленого запаха моря и отголосков можжевельника и отчаянно искала в его глазах поддержки и одобрения. К счастью, глаза не подводили. Он смотрел как обычно: восторженно и нежно, пожирая взглядом и время от времени жмурясь от удовольствия.
Не сразу, но Элла привыкла и перестала думать о плохом. Она наслаждалась каждым перепавшим прикосновением, каждой лаской и каждым вздохом. Увязала в черноте глаз Драка и прикусывала губу, чтобы не шуметь. Он еле слышно шептал слова любви, и Элла тонула в них, как в темной морской бездне.
Когда все закончилось, они устроились на кровати и болтали до тех пор, пока Драк не заснул. Элла осторожно встала с постели, оделась, приоткрыла окно и уселась, прислушиваясь к дыханию любовника. На рассвете предстоял еще один бой за его жизнь, но она уже заранее знала, победы не будет. От этой мысли хотелось умереть вместе с ним. Бессилие угнетало больше всего. Что там сказал Повелитель? "Даже боги не могут пойти против законов мироздания. И не проклинай нас понапрасну". Элла грустно вздохнула, проклинай не проклинай, ничего не изменишь. Дождаться бы подходящего для заклинания Рина времени. Он утверждал, что знает особо сильные слова, но действуют они только при солнечном свете. Дочь Тэона слышала, как он делает кристаллы с помощью источника Арты, и жалела, что в утренней битве она, Элла, будет лишь наблюдателем. Латасар выпил ее чашу, Арту опустошит Рин, а от источника Авара тоже ничего не осталось.
Ближе к рассвету Элла поняла, что не слышит дыхания мага. Она подошла к нему, потеребила плечо, но любовник не откликнулся. Вылетела из комнаты и в пару прыжков преодолела лестницу. На диванчике в гостиной прикорнул Рин, она подскочила к нему и почти крикнула: "Пора. Другого шанса не будет". Наверху хлопнула дверь — проснулась Боя. Рин, с ловкостью нетипичной для его тучного тела, побежал наверх, на ходу кидая невесть откуда взявшемуся Тормаку: "Постарайся, чтобы госпожа маг нам не мешала". Слуга смерил Эллу серьезным взглядом и задумчиво произнес.
— Думаю, тебе, госпожа-маг, лучше прогуляться немного. Я позову.
"Когда все будет кончено", — продолжила Элла в своих мыслях, но поплелась к двери. Если есть хоть какая-нибудь надежда, она не смеет мешать Рину.
Миновала сад и вышла к берегу, уселась прямо на влажный холодный песок. В предрассветных сумерках море казалось угольно-черным, и Элла подумала, что должно быть именно так выглядит тьма Мира мертвых. Вздохнула. Всхлипнула и, наконец, позволила себе расплакаться. Не ревела раньше, чтобы не расстраивать Драка, но как же хотелось, чтобы происходящее оказалось лишь дурным сном, что забудется сразу после пробуждения.
Со стороны крепостных стен Тмара что-то вкрадчиво зашуршало, и Элла обернулась на звук. Шмыгнула носом, тяжело проглотила слюну и застыла в изумлении и страхе. Прямо на нее двигалось странное существо.
Фигурой напоминающее очень крупного мужчину, оно точно состояло из лоскутов разного размера и формы. Неизменным было лишь чередование: если один лоскут напоминал скорее человеческую плоть, то его соседи казались черной дырой в пространстве. Только руки точь-в-точь походили на руки Драка, что Элла видела в его воспоминаниях. Дочь Тэона оправилась от изумления и заглянула в глаза духу Тмара. Они тоже отличались разнообразием. Тот, что разместился в человеческой плоти, зиял мрачным провалом, тот, что виднелся в пугающей пустоте, напоминал небесную лазурь.
— Мы с тобой, кажется, друзья, дух города, — в полголоса прошептала она, припоминая, как щедро они делились друг с другом силой на карнавале.
— Да, вечная, — с придыханием ответил дух, наклонился, поднял из песка плоский камень и кинул его в море.
— Раз, два, три, — механически отчитала Элла, прежде чем камень утонул в морских волнах.
— Я пришел утешить тебя, вечная, — продолжил дух и уставился ей в глаза.
— Он не проснется? — Элла подавила подступающие слезы.
— Я не знаю будущего, я знаю лишь, что ты нуждаешься в утешении.
Элла тяжело проглотила слюну, а дух продолжил:
— Души героев создаются очень тяжело, и боги, не мудрствуя лукаво, используют их множество раз. Та душа, о которой ты грустишь, из таких. Если ты доживешь, вы еще встретитесь, вечная.
— Когда? — слезы победили и теперь потоком текли по щекам.
— Герои приходят, когда наступает время свершений, — вздохнул дух, — а я не знаю будущего. Но ты поймешь, что время пришло.
— А что мне делать до этого момента? — совсем по-детски спросила Элла и размазала по щекам слезы.
— Жить и радоваться, — ухмыльнулся дух и задумчиво продолжил. — Большинство из тех, кто рядом сейчас, скоро умрут. А потом умрут другие. И еще одни. А потом ты забудешь тех, кто был с тобой в начале пути. Ни внешности, ни голоса, ни запаха, ни чувств — ничего от них не останется в твоей памяти. Лишь глухая непонятная тоска и звонкие капли, падающие на холодный камень. Когда ты станешь старше, вечная, ты поймешь, главное — не дать тоске победить, не дать каплям достучатся до тебя и свести с ума.
Дух наклонился и поцеловал Эллу в лоб.