После еды Кнут позвал ученицу к себе, долго и нудно разбирал заклятия из книги с истертой обложкой. Эллу раздражала излишняя щепетильность учителя: во-первых, она не очень понимала, какая польза от объяснений, как найти путь в лабиринте без силы; от заклинаний поиска этого самого пути или управления блуждающими огоньками. Во — вторых, если написанное на желтых страницах было так важно, почему старик дал ей книгу, только когда начали собираться в дорогу? Колдун не обращал на ворчание ученицы никакого внимания, все, что он хотел — твердое знание и точное понимание слов. В конце концов наставник отпустил совершенно измотанную Эллу к себе. В комнате девушке было нечем дышать, и она вынесла огромное мягкое кресло на балкон, устроилась в нем и сама не заметила, как заснула.
Проснулась, когда на небе появились первые звезды. Ночь подарила приятную прохладу. Стояла тишина, люди на улицах, вероятно, попрятались кто куда, лишь на балконе этажом ниже продолжалась какая-то возня. Элла захотела свеситься вниз и посмотреть, что там происходит, но услышала голоса и предпочла затаиться.
— Поделишься, зачем пожаловал ко мне, или дождешься, пока я умру от любопытства? — Тума говорила вполголоса, но ученица Кнута слышала ее превосходно. — Ты ведь не думаешь, что поверю в случайный визит?
— Откуда такие мысли? Почему я не могу навестить давнюю подругу? — голос колдуна звучал необычно, немного покровительственно, и вместе с тем вкрадчиво и заискивающе.
Руки Эллы впились в пушистые подлокотники кресла, безумно захотелось посмотреть, что происходит этажом ниже. Перебрала все известные способы остаться незамеченной и нашла подходящий. Ее, конечно, ждет кара, если учитель поймает за шпионажем, но есть надежда, что он слишком занят своей собеседницей. Девушка потянулась сознанием к полу, и разум ее распался на тысячи частей, а потом тонкими нитями просочился сквозь дерево. Тело осталось на балконе, а сама она наблюдала за собеседниками с потолка. Шершавое дерево перекрытий пахло высохшей сосной и не давало свалиться вниз.
Комната оказалась большой и не такой душной, как остальные. Прямо под Эллой стоял стол с парочкой канделябров на шесть свечей, вином, двумя кубками и закусками. Хозяйка и гость расположились в больших креслах друг напротив друга. Тума насмешливо смотрела на колдуна.
— Давнюю подругу? — губы ее исказила ухмылка. — Последний раз ты навещал меня лет пятнадцать назад, когда шел под Темные горы просить прощения у Тайлы.
Кнут опустил глаза.
— Она не простила.
— Я поняла, — хозяйка кивнула. — Было бы чем похвастаться, ты бы заглянул на обратном пути. Что тебе нужно сегодня?
Колдун пристально посмотрел на собеседницу.
— Помнишь, вы с твоим отцом сделали сосуд для удержания демонов? Чувствую, что он еще в твоих руках.
— Он у меня, — женщина в который раз ухмыльнулась. — Только тебе он вряд ли сослужит службу. Чтобы поместить туда пленника, нужна его кровь, а те демоны, что живут под Темными горами, не имеют подходящего тела.
— Помню, — Кнут наклонил голову влево, пригубил вина и съел кубик пахучего сыра. — Мне нужен сосуд, все остальное тебе лучше не знать. Что хочешь за него?
Женщина молча постучала холеными пальцами по гладкой поверхности стола. Колдун терпеливо ждал ее решения. Она сделала глоток вина и посмотрела собеседнику в глаза:
— Отдала бы тебе его просто так, но у меня есть одно желание.
— Говори, — нетерпеливо прошептал Кнут.
— Я стара, мне все чаще кажется, что моя нить вот-вот кончится. Немного жалею о том, что много лет назад была чересчур рассудительной, и напоследок я бы покуролесила, — Тума улыбнулась и залпом допила вино. — Хочу вернуть молодость. С тебя только заклинание, силу можешь взять из моего источника.
Колдун погладил кулаком подбородок и потянул сам себя за бороду. Налил вина в опустевший кубок женщины.
— Ты, думаю, понимаешь, что это значит? Можешь прожить еще долго, но если твое желание исполнится, умрешь сразу, как твой источник опустеет. Мне заклинание тоже обойдется дорого.
Тума ухмыльнулась и подняла лицо к потолку. Элла отчетливо увидела, насколько хозяйка дома все еще красива, несмотря на возраст.
— Я не могу воспользоваться силой, но насколько полноводен мой источник, представляю,
— тут женщина подмигнула колдуну. — Пусть мне будет не двадцать, меня устроят и тридцать пять лет. Буду молода, а сила будет расходоваться медленнее. Идет, Кнут?
Губы колдуна изогнулись в ухмылке.
— Есть условие. Хочу попасть в твою постель сразу после превращения.
Тума сдвинула брови.
— И что ты там собираешься делать? Держать меня за руку и предаваться воспоминаниям? Ни к чему это…
— Как знаешь, я условия озвучил, — колдун махнул рукой.
— Хорошо, — смягчилась собеседница. — Не скрою, я бы предпочла желтоглазого, что пришел с тобой, хоть меня и пугает его истинная ипостась, но если поклянешься, что не умрешь прямо на мне, я согласна.
Кнут рассмеялся. Громко и раскатисто:
— Твой отец пожелал мне умереть как зверю, мучительной медленной смертью. Даже боюсь представить, что творится в твоей постели, если я могу умереть там подобным образом. А уж на что был похож твой брак с Фору, и предположить страшно.
— Оставь Фору в покое, — отрезала Тума. — Он правильно жил и достойно умер. А отец мой так тебя любил, что и проклясть как следует не сумел. Что он пожелал тебе? Одиночество и мучительную смерть? И все это до двенадцатого колена? Нет смысла проклинать потомков и насылать одиночество одновременно. Никого не трогает смерть тех, кого не знал и не любил, — тут женщина улыбнулась. — Я бы наказала тебя по-другому. Ты бы видел смерть всех своих детей и ничем бы не мог им помочь.
Колдун закрыл глаза, тяжело проглотил слюну.
— Но ведь так и было, Тума. Одна из вас, не спросив меня, родила от меня ребенка, который мало того что умер сам, так еще унес с собой мать. А другая просто избавилась от моего сына, не пожелав даже сообщить о своей беременности.
— Пятьдесят лет прошло, Кнут, — женщина тронула колдуна за руку. — Я все тебе простила, и ты меня прости. Ты прыгал то в мою постель, то в постель Тайлы, а тут Фору сделал предложение. Он знал, что я люблю другого, и готов был ждать, но подсовывать ему чужого ребенка в качестве первенца — это было слишком.
— Тайла использовала заклятие, которое я не сразу разгадал, но любил я тебя.
— А я тебя, но выбрала Фору. И заметь, обошлась без заклятий. Жаль, отец не сдержал гнева. Не тебя жаль, его. Боги жестоко карают за такие вещи, — Тума сжала ладонь колдуна. — Мне не нравятся твои идеи, Кнут. Боги придут защитить Мир мертвых. А после будут только разрушения и пустота. Подумай, стоит ли оно того?
— Стоит. Что бы ты ни говорила, проклятье действует, и я не хочу мучиться еще и после смерти. Там муки серьезнее будут. Я все предусмотрел. Предпочту просто не умирать, — колдун хмыкнул. — Начнем, пока ты не передумала.
Женщина кивнула. Кнут поднялся на ноги и почти мгновенно вошел в транс. Глаза колдуна закатились, шея выгнулась, а руки повисли будто веревки. Хозяйка дома откинулась в кресле и прошептала несколько слов на древнем наречии.
Элла затаила дыхание и вжалась в потолок. Тума лежала, будто фарфоровая кукла: пустая, холодная, мертвая. Взгляд старика стал осмысленным, и он начал читать заклинание, беспорядочно размахивая непослушными руками. Тело женщины несколько раз дернулось в такт словам. Вокруг забегали нити света. Ученица Кнута зажмурилась и вернулась в свое тело.
Она открыла глаза и посмотрела вокруг. Внизу по-прежнему слышалась возня, но ничто не выдавало происходящих событий. Стало не по себе. Захотелось поговорить хоть с кем — то. Элла вышла в коридор и приблизилась к двери комнаты Авара. Сжала ладонь в кулак, чтобы постучать, но в последний момент передумала. Из-за двери раздавались томные стоны и громкие вздохи: мужчина явно был не один и на разговор с Эллой отвлекаться бы не стал.
Девушка глубоко вдохнула. От Авара она подобного не ожидала. Ей казалось, что ему она нравится. Он так улыбался и постоянно был рядом. Элла думала… Хотя какая разница, что кто думал? Да и он не давал никаких поводов. С каких это пор дружеское участие можно трактовать как симпатию? Подступили предательские слезы, шмыгнула носом и бросилась вниз по лестнице. Бегом преодолела три этажа, пронеслась по краю гигантской гостиной, выбежала в предбанник и налетела на чью-то широкую грудь. Извинилась и собралась бежать дальше, но знакомые руки крепко схватили ее за плечи.
— Золотая чешуя, ночь на дворе! Ты куда собралась?
Элла подняла заплаканное лицо. Желтые глаза Авара смотрели с нескрываемой тревогой. Девушка шмыгнула носом и смахнула слезинку.
— Где ты был? И кто в комнате?
Авар удивленно приподнял бровь.
— Вероятно, Герт, мы же там вдвоем. Что-то случилось?
— Ничего, — Элла затрясла головой. — Нет, случилось. Мне поговорить надо, хоть с кем-нибудь.
Авар хмыкнул. Потрепал шевелюру Эллы.
— Сейчас царапину промою и поговорим.
Дотронулся до плеча, и Элла заметила небольшое ярко-рыжее пятно.
— Это кровь? Что случилось?
Авар тряхнул головой и скорчил рожу:
— Я вернулся на рынок, хотел купить одну вещицу, что присмотрел по пути. Торговец уже ушел, но какой-то молодчик решил, что может безнаказанно позаимствовать мой кошелек. Терпеть не могу воришек! В общем, когда поймал его, нашлись заступники. Я-то, конечно, справился, но шкуру попортили. Пойдем.
Авар миновал предбанник и вошел в гостиную. Элла последовала за ним.
— Ты что, убил их?
Мужчина хмыкнул:
— За кого ты меня держишь? Всех четверых я привязал к ярмарочному столбу. Завтра какая-нибудь добрая душа отвяжет. Если с узлами сладит.
Прихватили воды и выпивки и поднялись по лестнице. Авар помялся у двери своей с Гертом комнаты, послушал немного, но заходить не стал. Осторожно поставил бутыли на широкие поручни ограждения. Смерил Эллу строгим взглядом: