Первым пришел Кра Крон, прозванный Чернооким, — консул казны, радетель над сводом законом, а также самый памятливый ум королевства. В народе говорили, что, во-первых, Кра держал в памяти любой документ, когда-либо увиденный им, вплоть до точек, и мог отличить оригинал от подделки с первого взгляда. А во-вторых, в отличие от своих собратьев, он умел говорить кратко и по существу, за что снискал еще большее признание, чем за свою памятливость.
И вот этот ворон в объемной мантии заглянул в зал и медленно зашел, стуча по мраморному полу коготками лап, украшенными золотыми кольцами. Он взобрался на свой стул с корнями-ножками и нахохлился.
— Приветствую вас, Ваше Высочество и достопочтенные консулы, — скрипяще каркнул он. — Утро сегодня впервые за двадцать семь лет было туманным. Однако надеюсь, что это не коснется наших решений и они будут ясны, как небо в день Шествия Праотцов!
Вторым подоспел Дайрик Обарай, королевский мастер ядов, в черной как ночь маске, вырезанной в виде коры. Он прошелестел темными одеждами, на которых единственным пятном был золотой шарф, и изящно присел за стол.
За ним последовал широкоплечий оборотень в черном плаще, скрепленном фибулой в виде дерева. Это был военный консул Рассодель Асуло. Он упал своим задом на стул и растянулся на нем, предварительно гулко поприветствовав короля, королеву и консулат.
Самым последним стал пожилой наг Шаний Шхог. В накидке до бедер, с золотыми наручами и широким красным поясом, охватывающим змеиное тело, он обвил стул кольцами и водрузился на него. Шаний отвечал за связь с другими королевствами и имел статус дипломата.
Король, советник, архимаг, веномансер, казначей, военачальник и дипломат — все семь консулов расселись за столом. Во главе устроился Морнелий, как первый из всех, как правитель, освященный самим Прафиалом еще на заре мира. В зале также осталась и королева Наурика, которая повсюду сопровождала своего слепого мужа и была его глазами и ушами. Пара писарей-воронов расположилась поодаль, у колонны, за столами поменьше, а перед ними встала гвардия. Все прочие покинули Мраморную комнату, как того требовали правила.
Створки высоких дверей гулко захлопнулись. Совет начался.
Король обвел незрячими глазами пространство перед собой, словно пытаясь понять, все ли здесь, все ли готовы внимать ему, и неторопливо начал:
— Я приветствую вас, достопочтенные консулы. Сегодня мы собрались по крайне важному вопросу… Его решение… Его решение изменит течение истории и повлияет на всех нас… без исключения.
Он прервал свою нудную речь и замер. Его слабовольная челюсть отвисла, и Наурика смахнула слюну с уголка его губ. Морнелий некоторое время молчал, отчего все консулы нахмурились, и после неприятной заминки продолжил:
— Нор’Эгус и Нор’Мастри, наши соседи, встали на путь кровопролитной войны. Их силы почти равны. Два этих великих королевства желают заполучить нас в союзники… Они хотят завершить длящуюся уже два года борьбу. Борьбу… Кхм… Кхм…
Король прокашлялся.
— Наурика, подай вина, — попросил он.
Затем он попытался нащупать кубок на столе. Его жена услужливо подвинула чашу к Морнелию, дабы тот будто самостоятельно смог найти ее. Сделав глоток, он замолк, чтобы набраться сил. Снова раздражающая тишина. Он опять хлебнул вина, затягивая молчание.
Наконец Илла Ралмантон постучал тростью по полу, привлекая к себе внимание.
— Если изволите, Ваше Величество, я продолжу, — предложил Илла.
— Продолжай… — радостно кивнул король. И тут же обмяк в кресле, потерявшись в своих мыслях.
— Благодарю вас! Итак, полгода назад мы уже вели здесь беседу с послом из Нор’Эгуса, Хошши Го’Бо, который явился на замену Шаджи Го’Бо. Того самого Шаджи, который, будучи представителем своего королевства, пал до попытки отравления и убийства одного из консулов, то есть меня, если кто не знает… — Илла криво усмехнулся. — Однако новый посол утверждал, что его брат Шаджи явно сошел с ума, поскольку изначально он был отправлен для заключения мира, но никак не развязывания войны. Он утверждал, что Нор’Эгус желает доброго союзничества и готов сделать нам великий дар — Апельсиновый Сад.
Все вокруг, кроме дипломата, ехидно улыбнулись. Битва за Апельсиновый Сад случилась в 2088 году. Тогда Элейгия отобрала этот пограничный город с магическим источником у Нор’Эгуса и с тех пор владела им на правах сильного: выстроила крепость, оснастила гарнизон. Однако Нор’Эгус все эти сто лет продолжал утверждать, что, дескать, Апельсиновый Сад на деле принадлежит ему. В свете той истории благодушное предложение змеиного короля выглядело как издевательство.
Военачальник гулко произнес:
— Что я слышу? Предложить Апельсиновый Сад, который и так уже принадлежит нам? Это очень «щедро» со стороны Эгуса. Ха-ха, что ж, по их мнению, есть мерило скупости?
— Их мерило — это наша потребность в войне, — отозвался Илла. — На наших рынках цены на рабов растут не по дням, а по часам. Эгусовцы прекрасно понимают, что так или иначе, но мы должны будем вмешаться в соседские распри. Нам нужны рабы. Нам нужен доступ к Рабскому простору. Незатратная война с большим количеством пленных — вот наше мерило, и эгусовцы готовы дать нам это. Вступив с ними в союз, мы быстро покончим с Нор’Мастри. Взамен Нор’Эгус обязуется разрешить проблему с Рабским простором в кратчайшие сроки, — и он криво улыбнулся. — Ну а Апельсиновый Сад — это в довесок, так сказать. Как подарок…
— Разве мастрийцы мешают нашим караванам проходить на Рабский простор? — спросил военачальник.
— Нет, — ответил Илла, — они пока придерживаются договора на пропуск караванов. Дело в юронзиях, в Дальнем Юге. Раньше нам продавали невольников на Рабском просторе сами же дикари, пребывавшие в состоянии вечной войны друг с другом. Однако в последние годы они стали сливаться в одно большое племя. Их лидером стал некий Рингви Дикий из западных красногорцев, хозяин руха. Тогда он был явной угрозой, и мастрийцы устранили его, подкупив его брата, Бау, прозванного Верблюдом.
— Так в чем проблема? Старый порядок восстановлен. Племена разбежались! Я еще летом прикупил через них пятьдесят шесть сатрийарайцев.
— Проблема в том, что в начале этой осени Бау закололи во время пира в шатре. Это сделал пятнадцатилетний сын Рингви, собрав вокруг себя сторонников. Племена снова объединяются. С месяц назад Рабский простор разгромили, и торговые пути теперь под контролем озлобленных дикарей. Из-за войны мастрийцам не хватит сил, чтобы выгнать их оттуда, поэтому в последний месяц поток невольников в Нор’Мастри почти иссяк. Мы этого пока не чувствуем, но, поверьте, после дня Гаара наши рынки опустеют.
В зале воцарилось молчание. Сведения были свежи. Осень только-только собиралась смениться зимой, а Илла Ралмантон, как обычно, уже знал обо всем раньше всех. Теперь все обдумывали, как захват Рабского простора, главного торжища рабами, отразится на ценах. И насколько плоха ситуация?
Меж тем ворон Кра Черноокий нахмурился и заворошил перьями, затем каркнул:
— Давайте будем честны с советом, достопочтенный Ралмантон! Ваши речи излишне спокойны. Уменьшение количества рабов — это не просто одна из причин, почему нам нужно участвовать в войне. Позвольте мне выступить перед советом, Ваше Величество!
— Мы вас слушаем, — отозвался король, вскинув голову, склоненную доселе на чахлую грудь. — Говорите, достопочтенный ворон… Говорите же…
Ворон поднялся.
— Так вот, кар-р-р. На деле уменьшенный приток рабов — это не просто причина искать войны. Это бедствие! Это начало предсмертной агонии Элейгии! На данный момент цена негожего раба составляет двенадцать серебренников. Здорового — от тридцати. Это составляет уже не месячный доход обычного ремесленника, а сезонный, то есть цена выросла в три раза! То есть как минимум половина горожан — вампиров, оборотней, нагов — не смогут позволить себе покупать рабов даже на пропитание. И мы сделали подсчеты в казначействе на ближайший год. Там все еще хуже!
— И что же? Насколько подскочит цена на негожих через год? Вдвое? — вмешался военачальник Рассодель Асуло, чьи огромные доходы тратились на пропитание такой же огромной плотоядной семьи.
— О нет! — каркнул Кра. — По нашим подсчетам, стоимость негожего раба будет равняться примерно сорока сеттам, то бишь цене здорового. В четыре раза! А цена здорового увеличится до ста сеттов, кар-р-р!
Военачальник присвистнул от такой новости. Озвученные суммы были ужасны, и их могла потянуть только знать. Стоило ли говорить о том, что случится с городскими оборотнями, находящимися под опекой Рассоделя? Они занимали несколько кварталов в городе и численностью походили на малое войско, которое сдерживали только законы и наличие доступной для еды плоти.
А что будет, если они не смогут покупать себе мясо на рынках? Сначала они снизойдут до гнилой мертвечины, как это делают нищие за стенами города, выкапывая из могил трупы или поедая больных. Потом начнут пропадать одинокие путники на трактах и загулявшие по ночным улочкам горожане. И уже после, когда не станет и этого, под угрозой окажется весь город, полный людей.
Военачальник был крайне обеспокоен, ведь именно по нему малый приток рабов ударит больнее всего.
— А почему цена на здоровых вырастет не так сильно? — спросил он, ибо в цифрах был не так силен, как в войне.
— Потому что основной спрос сейчас на всех рабов, и больных и здоровых, исходит от вампиров и оборотней, достопочтенный Асуло, — ответил ворон Кра. — На данный момент три четверти покупателей на рынках — это плотоядные демоны. Соответственно, из-за того, что рабов станет сильно меньше, цена в первую очередь вырастет на негожих, а за ними подтянутся и здоровые. Вам представить отчеты на пять лет вперед?
Советник снова глухо стукнул тростью по полу, привлекая внимание.
— Нет, — произнес Илла, вновь захватывая в свои руки течение совещания. — Этих сведений достаточно. Мы тебе благодарны. Да, ты прав в том, что война для нас — это путь к решению первостепенной проблемы с рабами. Ты хочешь сказать что-то еще?