И Филипп пошел по костям туда, куда глядел уже долго, — в угол пещеры, где виднелся узкий коридор. Больше здесь осматривать нечего. Этот зал пуст и мертв, ибо в нем не обитает ни одна живая душа, лишь призрачные гримы.
Отряд двинулся к выходу из зала, к коридору, в арке которого были выбиты те же символы, что и на колоннах сверху. Проход был частично обвален, но достаточно широк, чтобы по нему мог пройти человек.
Остановившись у арки, граф вытянул руку и коснулся надписей, не тронутых из-за сырости пылью. Слова на чужом языке едва заметно замерцали, когда их погладили теплые пальцы.
Кажется, Филипп стал догадываться, почему воздух здесь такой густой и тяжелый, почему тут обитают гримы, способные воссоздавать огромные тела. Уж не один ли это из магических источников, о которых говорил Зостра? Тогда, во время недолгого общения с великим магом Юга, Филипп услышал о теории маготворцев: будто бы магия из шва разлилась, подобно морю, по всему миру. По словам Зостры, именно на Севере должны были остаться самые большие озера магии. Озера, добраться до которых желали все маги. Неужели это они?
Коридор, прорубленный в скале, вел все ниже. Он сужался, пока перед отрядом не встала монолитная стена с узким лазом у самого пола — результат обвала. Стену эту исцарапали когтями, но то был гранит, неподвластный ни мечу, ни топору. Филипп рассмотрел следы когтей. Похоже, бестия пыталась вырваться из этой пещеры, делала подкопы и драла стены, но все безрезультатно. Везде она упиралась в сплошную скалу. Что же ее освободило? Пробила ли она дыру в потолке, где залегали пласты камня помягче? Или произошло еще одно землетрясение?
— Тут только лежа, боком, — шепнул озадаченно один из солрагцев.
Отряд снял пояса, потушил факелы и, проталкивая перед собой мешки и пояса с мечами, стал ползти по лазу в беспросветный мрак. Филипп слышал, как судорожно бились сердца четверых гвардейцев, но не мог пойти туда один. Не в такое место.
Тьма сгустилась. Лаз становился все уже. Сюда больше не лился свет от дыры, уходящей на поверхность земли. И Филипп полз, чувствуя, как липкий страх охватывает и его, ибо никогда в своей жизни, даже в самые черные ночи, он еще не был так слеп. Никогда вокруг не было так тихо.
Заметно похолодало.
Отряд продвигался на брюхе все ниже. Уклон стал более явным. Наконец коридор вновь расширился. Все поднялись на ноги, подпоясались. Трясущимися от пробирающего до костей холода руками все снова зажгли факелы и пошли дальше в полный рост.
Коридор от пола до потолка покрывали мерцающие во тьме надписи. Филипп завороженно водил по ним пальцами, наблюдая, как они отвечают сиянием на прикосновения. Отметин от когтей бестии здесь уже не было. Тоннель распахнулся, и отряд встал на краю огромного зала, гораздо большего, чем прошлый. Зал был завален скальной породой, а часть колонн, окаймлявшая стены, лежала порушенная.
— Мы уже под горой, — шепнул Утог.
Его слова прокатились неожиданно громким эхом вглубь зала. Все вздрогнули. И почувствовали, что веками здесь не звучала человеческая речь.
Филипп поднял факел, прищурился, вглядываясь во тьму под куполом потолка. Потолок поначалу показался ему бесконечно высоким, но потом граф понял, что все дело в гримах. Они шевелились сотнями, если не тысячами, густо облепив свод пещеры, как пчелы улей. Стоило пяти огненным точкам разогнать тьму, как шевеление под потолком усилилось. Тьма ожила. Глаза зажглись, подобно тысяче звезд на ночном небе. Один из призраков спорхнул вниз, раскрыв широкие крылья, и Филипп снова узнал это странное существо. Как же оно было велико!
Гвардейцы тряслись, и непонятно, от чего больше: от холода или страха. По полу пещеры бродили призрачные бестии невероятных размеров с распахнутыми пастями и желтыми глазами. Филипп снова вслушался, но уловил только биение сердец солрагцев.
Вокруг стояла зыбкая тишина.
Тогда он направился со своими людьми к центру зала, который находился в низине. Воздух с каждым шагом становился все тяжелее.
— Дышать трудно, господин, — прошептал натужно Картеш. — Будто давит что-то со всех сторон.
Измученные солрагцы расшнуровали гамбезоны, несмотря на пробирающий до костей холод. Филипп почуял резкий запах крови и обернулся. У Свана пошла носом кровь, кто-то с хрипами закашлялся, и граф дал знак остановиться. Затем достал из мешка длинную веревку и обвязал себя ею за талию, а конец отдал солрагцам.
— Встаньте у коридора и ждите. Если что, вытягивайте!
Длины веревки должно было хватить, чтобы дойти хотя бы до центра — и ни шагу дальше. Под обеспокоенными взглядами людей, которые вернулись наверх, к входу в зал, Филипп продолжил свой путь уже один, опоясанный веревкой.
Там, дальше, виднелись обломки алтарей.
Это место не для людей, думал граф. Мертвое место. Он спускался с зажженным в руках факелом, перебирался через обвалы, перепрыгнул небольшую трещину, уходящую в недра земли. Ненадолго остановился и заглянул в нее, но его вновь встретила лишь тьма. Не увидев дна, Филипп осторожно двинулся дальше и зябко передернул плечами, ибо та тьма в расщелине словно сама всмотрелась в него.
В конце концов он достиг первого алтаря, частично обваленного. Мерцали голубизной надписи. Везде лежали кости, и Филипп невольно принялся осматривать их. Это были останки людей и чудовищ, однако при ближайшем рассмотрении он увидел, что некоторые тела людей изуродованы, а трупы чудовищ — странно очеловечены. За постаментом обнаружился скелет в истлевшем балахоне. Руки его были неестественно удлинены, а череп вытянут. Но это был явно человек. Вскоре Филипп убедился, что почти все преданные ритуалу тела, лежащие вокруг алтаря, подверглись трансформации. Что же это такое? Неужели те самые места кровавых ритуалов? Те самые храмы, от которых на поверхности не осталось и следа?
А потом граф опустил глаза, которые отчего-то потеряли зоркость. Перед ним в клочьях тумана, окутавшего дно зала, лежал скелет другой бестии, нетронутый, но с одной человеческой рукой. Нахлынули воспоминания. Бестия тогда, во время боя в еловом лесу, заговорила. Значит, некогда она могла быть человеком, смутно помнящим, как говорить, но человеком. Выходит, кровавый ритуал прервало землетрясение, и, будучи еще необращенной, бестия смогла пробраться по коридору, пролезть под скалой и попасть в ту пещеру, где уже превратилась в чудовище и стала заложницей гранитных стен.
Обойдя алтарь и взобравшись на возвышение, где туман был не так густ, Филипп увидел вдали за колоннами проход, ведущий еще ниже. Пещеры имеют продолжение? Выходит, это целая сеть залов под горой?
У прохода что-то шевельнулось. Это что-то граф поначалу принял за очередного грима, но гримы всегда двигаются медленно, будто плывут в тумане, а это же существо резко дернулось. Филипп вздрогнул и настороженно прищурился, всмотрелся. Существо снова колыхнулось, сползло со стены, как паук, перебирая десятком, если не сотней конечностей. А потом вдруг замерло, очертания его задрожали, и внутри расплывчатого тела вспыхнули молнии. Оно зыбилось из стороны в сторону, выглядывало из-за колонн то справа, то слева и будто само наблюдало за тем, кто посмел явиться сюда.
Что это? Грим? Но почему он сверкает молниями? Почему его поведение присуще скорее не отрешенному призраку, а живому созданию, обладающему разумом?
Осторожно рассматривая существо, которое не производило шума, а значит, не должно было быть опасным, граф почувствовал, как перед глазами у него поплыло, а череп будто налился свинцом. Он пошатнулся, но устоял, тряхнул седой головой, чтобы скинуть наваждение. Все, нужно уходить… Он зашел слишком далеко! Воздух вокруг был насыщен чем-то почти осязаемым. Невольно Филипп вытянул руку, и между его пальцами пробежала фиолетовая искра.
Существо за колонной уже пропало из виду, уползло куда-то под потолок, ловко перебирая по стенам мерцающими, туманными лапами.
— Господин, с вами все в порядке?.. — раздался крик словно откуда-то издалека.
Слова вязли в воздухе. Филипп неожиданно почувствовал себя дряхлым стариком. Руки и ноги его не слушались. Однако нашлись силы сделать шаг, второй, и хоть и с трудом, но он пошел назад. Опять эта расщелина. Он пошатнулся, с трудом перепрыгнул ее, едва не свалившись в бездну. Затем рухнул на колени и уже пополз, держась за веревку, как малое дитя. Под ладонями и коленями непрерывно хрустели кости мертвых. Факел остался позади. Когда он успел потерять его? Ужасное место…
Где-то за спиной вспыхнул голубой огонь, и из-под потолка снова выглянуло то существо, всмотрелось в спину графа. Он буквально почувствовал его взгляд на себе.
Филипп невольно закрыл глаза, потом усилием воли открыл, сопротивляясь желанию провалиться в странное пьяное блаженство. Хруст под руками продолжался, слабость навалилась камнем, придавила его к земле, но Филипп боролся. Боролся, как привык. Где он вообще?.. Почему вокруг такая плотная, такая густая тьма? Или он лежит под звездным небом? Звезды вдруг стали ближе, и Филиппу показалось, что он почти касается их. Звезды спустились с потолка, распахнув крылья, окружили его и укрыли тьмой.
Голос солрагцев вдалеке показался ему шумом ветра, в ушах пульсировало, но он продолжал ползти, бороться с дурманом. Однако в конце концов все-таки рухнул наземь и ощутил, как веки слиплись от приятной слабости.
Очнулся Филипп уже в верхней пещере, когда солрагцы вытащили его из узкого лаза за руки. Поначалу он не понимал, где находится, но вот кто-то обмыл его лицо ледяной водой из кожаного мешка. В глазах прояснилось. Четыре обеспокоенных лица склонились над ним. Силы возвращались к графу, а грудь задышала. Он резко сел и осмотрелся, затем перевел взор на солрагцев. Один из них, Картеш, хрипел и плевался кровью, она залила его гамбезон, окропила сапоги.
— Вы не дошли, упали. Мы по шуму догадались… Потом вы поползли. Пока не замерли, — сказал Картеш, промакивая рукавом кровь с лица. — Мы потян