Мариэльд и Амелотта прибыли в Молчаливый замок неделю назад и после отбытия из него планировали вместе отправиться в Ноэль. Однако прошлой ночью до них дошли тревожные вести: в ноэльском особняке разруха. Пропал майордом Кьенс, причем несколько лет назад. Из-за этого хозяйство, оставленное на него, пришло в запустение.
Однако первый гонец, отправленный со скорой вестью в герцогство Лоракко, где гостила хозяйка, исчез в пути. Только год спустя туда добрался второй гонец. К несчастью, он обнаружил, что Мариэльд де Лилле Адан уже покинула место своего пребывания и вместе с подругой отбыла в Йефасское графство. Тогда бедному гонцу пришлось снова отправиться в дорогу. Уже в Йефасе он сообщил прискорбные известия не только своей хозяйке, но и герцогине Моренн: ее военачальники вступили в конфликт друг с другом.
— Я разберусь с ними, Мари, и пренепременно жди меня у себя в гостях! — продолжала недовольно Амелотта. — Надеюсь, и у тебя все разрешится. Ох уж эти майордомы, безмозглые смертные создания…
— Прощай и ты, мой Летэ. Как жаль, что Пайтрис спит, — говорила Мариэльд и снова тянулась к нему в объятья.
Красавица Асска улыбнулась и тоже подошла к прощающимся, чтобы поучаствовать.
— Матушка в последнее время пребывает в дурном расположении духа, — тоненьким голоском прощебетала она.
— Она устала, Асска, — ответила Мариэльд.
— Она всего лишь спит. Отправляйся в путь, Мари. Хорошей дороги, — сказал ласково Летэ.
Никто не обратил внимания на Филиппа, который тенью прошел к своему вороному коню, бьющему копытом по утоптанному снегу. Граф вскочил в седло и, немой, не уронив ни единого слова прощания, которого от него и не ждали, направился к воротам.
Ворота распахнули. На мгновение граф обернулся, рассмотрел пышный ноэльский отряд серо-синих цветов, состоящий из более чем полусотни молодых вампиров в сияющих нагрудниках, часть которых прибыла вместе с гонцом. Он рассмотрел и тонкую фигуру Мариэльд, чьи косы белели даже на фоне снега. С этим он и покинул замок, чтобы вернуться в него только в 2197 году, когда клану Сир’Ес исполнится полторы тысячи лет. Тогда он явится уже с завещанием на руках. Он проиграл.
Конь шел по сугробам, наметенным за ночь, и продавливал их грудью, пока не вынес седока на занесенную тропу. Она вела к развилке около Йефасы. Наездник пустил коня легкой рысью, однако перепутье оказалось пустым — рассвет еще не наступил. Гвардейский отряд во главе с Лукой Мальгербом прибудет позже.
Филипп замер под падающим снегом.
Время шло. Наконец со стороны Молчаливого замка донеслись отголоски конского ржания, а чуть погодя из дубовой рощи показался сине-серый отряд, везущий знамя Ноэля. Мимо графа проехала кавалькада из всадников, вышколенных, хранящих на лицах печать поклонения, протащились обозы с дарами и покупками хозяйки. А вскоре показалась и сама графиня — Мариэльд де Лилле Адан. Она смерила своего противника благодетельным взором, и настроение у нее, судя по всему, было хорошее. Ее серая в яблоко кобыла замерла подле вороного мерина, и она с улыбкой взглянула снизу вверх. Из-под капюшона, обшитого цветами, на Филиппа глядели ясно-голубые глаза, опутанные морщинами.
— У тебя еще теплится надежда на помощь Горрона?
— Время покажет.
— Время на нашей стороне.
Филипп поначалу не ответил, но затем его лицо повернулось к графине, и он произнес:
— Мне безразлично, кто ты и что за существо долгие века прячется под обликом Мариэльд де Лилле Адан. Пусть тебя оберегают твои братья-велисиалы. Пусть ты и опередила меня, успев нашептать главе совета собственную правду, выгодную тебе. Но знай. Если с головы Уильяма упадет хоть волос. Хоть один волос… Мариэльд… Я клянусь на крови — тебе не поздоровится. Я тебя найду.
— Догадался, — шепнула она, улыбаясь. — Ну, у нас у всех свое прошлое, Филипп, и свои обещания. А цена… Одним старейшиной меньше, одним больше. Что такое жизнь одного деревенского мальчика в пределах мира? А жизнь одного упертого графенка?
Качнув плечами, графиня подстегнула кобылу пятками и исчезла в сгущающейся завесе снега. Снег замел все вокруг, скрыл Йефасу, чьи стены утонули в полумраке, скрыл ноэльский отряд, скрыл даже слугу Дориара, который, впрочем, и сам был рад пропасть из поля зрения господина.
Филипп остался наедине со своими мыслями и страхами.
Спустя некоторое время рассвет все же наступил, вопреки всей той черноте, что окутала душу графа. Сквозь пургу донеслось ржание лошадей, и из серой завесы показался гвардейский отряд вместе с другим слугой. Слуга этот был отправлен ни свет ни заря, чтобы сообщить «благую весть» только раскрывшим кошели в Йефасе солрагцам, которые думали развлечься в большом городе еще с неделю.
Лука Мальгерб поприветствовал своего господина хвалебными речами.
— Мы рады приветствовать вас! — закричал он.
И отряд отсалютовал копьями. Однако Филипп не удостоил их даже улыбкой. Он развернул коня и послал его рысью на Север. Неподвижно застывший в седле граф не замечал ни дрожи в собственных руках и ногах, ни настороженных взглядом солрагцев. Снег усилился. И пурга накрыла маленький отряд.
Глава 25. Слепой король
Элегиар. 2154 год, зима
— Вы тоже идете во дворец, Габелий? — спросил Юлиан, наблюдая закат из окна.
— А как же? Мне — да не идти?
Габелию принесли парадный костюм, состоящий из пышных шаровар, длинной пелерины с прорезями для рук и любимого шаперона с пером. Толстый маг влез во все это и принялся начесывать свою пышную бороду гребнем, укладывая завитушки колечками.
— Но сначала консилиум, — продолжил он, приводя в порядок волосы, которые были у него только в бороде, а голова блестела лысиной. — Кхм… Это наша первостепенная обязанность — консилиум.
— В такой-то день, когда закатят пир в честь свадьбы?
— Всегда, Юлиан, всегда… Наш архимаг — деловой человек, и, помнится, три года назад я тоже вместо молитвы в храме на день Прафиала выступал в качестве знатока по исцелению печени перед двумястами мужами. Все с подачи нашего достопочтеннейшего Наура. Однако сегодня будет затронута чрезвычайно сложная тема.
— И какая же сегодня у вас тема?
— Исцеление слепоты Его Величества, — вздохнул Габелий. — Но замечу, это не то чтобы сложное, а бесполезное занятие. Не хватает нам пока ни мастерства, ни опыта, чтобы восстановить мертвые глаза. Сложный это орган. И сколько бы мы ни разделывали мертвецов, все не можем понять механизм излечения. Но наш достопочтенный архимаг проявляет завидную целеустремленность… И ну… Как обычно, потягаем друг друга за бороды и разойдемся на пир.
— Понятно. Что ж, тогда желаю вам удачи в ваших целительских прениях, — улыбнулся Юлиан.
И с дружеской улыбкой на лице тотчас похлопал по плечу толстяка, к которому привязался. Похлопал на прощание, так как понимал, что больше его не увидит. Габелий, оценив проявленную к нему теплоту, тоже ответно потянул руку к собеседнику. Пока Дигоро ехидно щурил крысиные глазки на это зрелище, Юлиан еще раз осмотрел комнатушку, ставшую ему приютом на долгие три года, и двух своих товарищей.
А за окном уже собирался отряд сопровождения.
Чуть погодя, с трудом ступая по ступеням, по лестнице спустился разодетый в праздничную парчу советник. Его тяжелая мантия, отороченная мехом северного горностая, шуршала по мраморному полу и сплеталась со стуком трости. Илла был худ, Илла был страшен. Но глаза его, живые и ясные, внимательно посмотрели на Юлиана. Оба они, одинаково высокие, но худые, шествовали к крытым носилкам. Отодвинув тяжелый полог перед господином, раб впустил хозяев внутрь, и те уселись в полумраке. Носилки подняли, и двенадцать носильщиков величественно понесли их в сторону дворца. Дворец сиял фонарями, светился и был прекрасен, как дорогая любовница. Рядом с носилками верхом следовали Габелий, Дигоро, лекарь Викрий и охрана.
Юлиан полулежал на подушках и разглядывал Иллу. Тот отвечал обычным властным взглядом. Впрочем, у старика было на удивление хорошее настроение, и лицо его все-таки светилось едва заметной улыбкой.
— Они вняли моим просьбам насчет проведения свадьбы, — довольно заметил он, поглаживая рубин в трости. — С их стороны были Дзабанайя, визирь и главный жрец, — пояснил он. — Ни король, ни его близкие придворные не смогли из-за войны покинуть Нор’Мастри, потому что на Узком тракте снова конфликт. А с нашей — жрецы Прафиала, королевская чета и охрана.
— И никаких помех?
Илла кивнул.
— Пока нет, — понизил он голос. — Мы усилили охрану, но будь начеку. Все блюда вынюхивай, но ненавязчиво, после Дигоро. Я не хочу проблем с животом.
— Понял. А новоявленные муж и жена будут присутствовать?
— Будут, но не так долго, как задумано. Выведут под щитами к аристократии и вскоре уведут обратно под охрану.
— Все просчитали, — задумчиво отозвался Юлиан.
Впрочем, его уже мало интересовало, увидит ли он новобрачных. Не интересовало его и то, как пройдет брачная ночь, которую все обсуждали с таким благоговением, будто все мироустройство зиждилось на этом моменте. Юлиан, полуприкрыв глаза, разглядывал красивые особняки по обе стороны от дороги. Он слушал шум улиц, дышал легким морозцем, сковавшим не привыкший к зиме Юг. Все следы оборвались. Кролдус мертв. Оставаться в Элегиаре дольше опасно.
— Все или не все — это мы узнаем, когда у нас в руках будет наследник трех королевств. Да не простой наследник, а мальчик. Магия магией, но ведь судьба может и пошутить, выдав из чрева девочек одну за другой, — усмехнулся Илла Ралмантон.
Затем он улыбнулся, уже теплее, и открыл было рот, собираясь что-то сказать. Рука его скользнула под расшитую золотом парчу и извлекла такой же золоченый документ, свернутый в трубочку.
— Впрочем… — шепнул Илла, поразмыслив. — Впрочем… Позже… Это нужно делать в иной обстановке, не здесь.
И свиток снова скрылся под мантией. Ну а Илла тоже принялся излишне сосредоточенно рассматривать окружающий пейзаж: аллею Праотцов, высокую стену с барельефами богов и сам дворец, — делая вид, что и не собирался он вовсе ничего говорить. Лицо его застыло в странной для него маске скромной нерешительности, будто он переживал.