«Прощай, Габелий», — подумал северянин, поднимая голову и разглядывая каменные уступы с окнами, за которыми должен сидеть толстяк-маг.
Наконец дорожка вывела к обрыву. Из-под тени деревьев Юлиан ступил на открытую площадку, огороженную мраморными перилами. Опершись о перила, он склонил голову и разглядел, как внизу спокойно течет великая река Химей. Луна играла на ее зеркальной глади. Еще некоторое время Юлиан любовался красотой этого вида. Звать Вериатель он не стал. Он знал, что она придет сама, и ждал ее появления с придыханием. Их встречи были регулярными, за что он был благодарен Илле, ведь тот сдержал обещание. Но демоница была так безучастна, так грустна там: и на берегу скрытого в пещерах озера, и у Пущи Праотцов, — что Юлиану хотелось увидеть ее неукротимой и грозной, как прежде.
И он увидел. Кельпи выпрыгнула из воды, встала копытами на гладь реки и приветственно заржала, погарцевала. Красиво вскинув голову, Вериатель оттолкнулась от полотна реки, скакнула в огромном прыжке на обрыв, за перила. Щеки Юлиана обожгло каплями ледяной речной воды, когда демоница тряхнула своей гривой. Ее упругие ноги не переставали отплясывать дробь от радости встречи, а ноздри раздувались так, будто оттуда сейчас вырвется не вода, а пламя.
Из глубин Химей донеслось еще одно ржание. Однако Мафейка лишь мельком показалась из воды, вынырнув ненадолго. Она была дикой и боялась всего людского, а оттого сад ее пугал и злил одновременно. Именно поэтому буйная демоница решила дождаться в воде и только приветственно и очень живо фыркала водой.
Юлиан приласкал мокрую гриву темно-мышастой лошади и поцеловал ее в теплую морду, отчего кобыла игриво мотнула головой.
— Я тоже соскучился по тебе такой, Вериателюшка… На Север, мы уйдем на Север… Как ты того и хотела.
Юлиан посмотрел на браслет на руке и решил, что избавится от него позже: держаться за скачущую кобылу одной рукой неудобно. Тем более Вериатель стала настойчиво тянуть его за рукав, хватаясь зубами. Ей уже самой не терпелось увезти своего избранника подальше от бед. Тот уж было напрягся, чтобы запрыгнуть на ее спину, как вдруг увидел темный силуэт среди черных стволов платанов. Силуэт стоял не шевелясь, укрытый тенями. Но Юлиан увидел яркие голубые глаза, белое лицо и темные пряди, которые выбивались из-под шаперона.
— Господин Донталь? — искренне удивился он. Вот уж кого он не ожидал здесь увидеть, так это герцога.
Фигура вышла из тени, подставилась под свет луны, но от этого не стала менее пугающей. Откуда Горрон здесь, в Элегиаре? Уж не мимик ли это? Уж не плод ли больного воображения?
— Не разглядывайте меня с таким удивлением, Юлиан. Я — это я, самый что ни на есть настоящий, — улыбнулся герцог.
Юлиан приблизился к Горрону и пожал тому руку. Ладонь была мягкой, но крепкой — в теле гостя чувствовалась затаенная сила. Нет, точно не мимик. Тем более гость свободно произнес фразу на Хор’Афе, а это было под силу либо высшему демону, либо очень опытному демонологу, посвятившему всю жизнь изучению языка.
Вериатель вдруг сделалась недовольной и зло захрипела, но гость взглянул на нее без страха и подошел ближе, не боясь.
— Как вы сюда попали? — спросил Юлиан.
— По просьбе нашего главы Летэ фон де Форанцисса, — отозвался герцог. — Однако ваша мать рассказывала, что вы отправились на Юг попутешествовать. Поэтому, когда я узнал о некоем Вестнике Гаара по имени Юлиан, который прибыл из Ноэля и был удивительно похож на чистокровнейшего северянина, то любопытство взяло верх, и я заехал пообщаться с вами.
На Горроне были южные шаровары и рубаха, а на правой руке сверкал серебром наплечник. Не родись герцог белолицым и синеглазым, можно было бы счесть его за местного аристократа.
«Как же он ловко перевоплощается, чувствуя себя везде как рыба в воде», — отметил про себя Юлиан, невольно поражаясь такой способности.
— И вы здесь только из любопытства? — поинтересовался он.
— Любопытство, мой друг, это единственное, что держит меня здесь и будет держать, пока я собственными глазами не увижу конец этого мира. — И Горрон обаятельно улыбнулся, сверкнув клыками.
Вериатель же, недовольно фыркнув, скакнула боком, призывая сесть на нее, но Юлиан не отреагировал. Тогда она боднула красивым лбом своего избранника. Но и в ответ он лишь погладил ее и чуть отодвинул.
— Куда лежит ваш путь?
— Как пообщаюсь с вами, Юлиан, то отправлюсь в Нор’Эгус. Поговаривают, где-то там обитают, прячась, другие старейшины, и мне следует отыскать их, чтобы познакомиться.
— Ваше путешествие будет опасным. Нор’Эгус сейчас воюет с Нор’Мастри, а вскоре к войне присоединится Элейгия. Королевства собирает у себя всех магов, и каждый из них может обнаружить ненароком бессмертного.
— Однако вы сами здесь, в Элегиаре, в сердце магии.
— Хм… — Юлиан нахмурился. — Я оказался здесь не по своей воле…
— Вас привели?
— Можно сказать и так. Это какая-то игра, в которую меня вовлекли. Я чувствую это, но не понимаю инструмента, которым они пользуются, и, самое главное, — цели. Сначала я считал, что мне это кажется. Но теперь уверен, что матуш… госпожа Лилле Адан вынашивает планы, в которые меня не посвящает, а в помощниках у нее один из величайших магов, о котором тоже никто не ведает.
— И поэтому вы остались здесь, куда вас привели и где в любой момент могут использовать для своего плана? Опрометчиво. И куда опаснее моего путешествия. Почему, если чувствуете угрозу, не убегаете?
— А куда мне бежать, господин Донталь? К Летэ, который обязан Лилле Адан жизнью? Что я ему скажу, пока у меня на руках нет доказательств? Или к… — лицо мужчины передернулось от ненависти, — господину Тастемара?
— Филипп всем сердцем хотел бы вас увидеть, — неожиданно серьезно сказал Горрон.
— Ох да, всем сердцем… — Юлиан ухмыльнулся. — Хоть он и был прав насчет графини Лилле Адан, но не пойду я к нему. Признаться, хотелось бы бежать куда глаза глядят, чтобы потеряться от тех, кто привел меня сюда, и позже с новыми силами начать искать ответ. Сперва я хотел сойтись с вами. Однако, как видите, судьба сама распорядилась — и вы уже стоите передо мной. Или и это неспроста? — и он вскинул взгляд на герцога.
Герцог тоже оглядел Юлиана, отметил его напряженную позу, его руку, готовую в один миг выхватить кинжал из ножен.
— Вы уже никому не верите… Даже мне… — сочувственно заметил герцог. — С самого моего появления, Юлиан, вы ожидали от меня подлого удара и готовы были ответить на него. Не просто так вы не отходите от своей кобылицы, рассуждая, что она поможет вам при схватке со мной, если это произойдет. А я, между прочим, один из немногих ваших истинных друзей…
— Извините, но жизнь доказала мне, что веры нет даже друзьям, потому что им предать проще всего.
Юлиан усмехнулся, сглотнул и неосознанно потянулся к Вериатели, пропустив между пальцами ее шелковистую гриву. Та, доселе застывшая, встрепенулась и снова попробовала обратить внимание избранника на себя. Впрочем, это не возымело эффекта: Юлиан пристально смотрел на Горрона.
— Так что привело вас сюда, господин Донталь?
— Хорошо, обманывать не стану, хотя и сказанное мной ранее не было обманом. Просто мой ответ вам не понравится. Наш общий друг Филипп фон де Тастемара печется о вас, поэтому по его просьбе я заехал и к вам, чтобы поговорить о нем.
— У Тастемара до сих пор зудит от суда?
— Хочу заметить, что, помимо недоверчивости, вы стали жестоким. Где же тот добряк Уильям?
— Такова жизнь, — сухо закончил Юлиан.
— Жалко, жалко… А я как раз хотел убедить вас бежать к Филиппу. Он бы укрыл вас от любых невзгод и помог. Бросить все прямо сейчас, на этом слове. И бежать к нему… — И Горрон взглянул на демоницу, которая замерла и словно тоже ждала ответа. — Но по вашему лицу, Юлиан, я уже вижу, что даже на пороге смерти вы этого не сделаете.
— Господин Донталь. Зачем вы бередите прошлое… Я хотел обсудить с вами совсем другое, то, что происходит со мной сейчас! Выслушайте меня!
— А нужно ли, если я уже даю вам готовое решение?
— Так быстро? — Юлиан вздернул брови.
— Это опыт… С годами начинаешь понимать причину болезни, едва завидев больного. А у вас глаза именно больные, лихорадочные, Юлиан. Вы сами себя загоняете в ловушку, не желая возвращаться к прошлому. Даже имена, как маски, носите поддельные, чтобы казаться кем-то другим, однако носите паршиво, потому что передо мной сейчас стоит никак не Юлиан де Лилле Адан, а Уильям из Малых Вардцев — деревенский рыбак с коробом. Вы так боитесь своего прошлого, что бежите куда-то не оглядываясь. Именно поэтому я и предложил вам вернуться туда, где все и началось. Однако, видимо, еще не пришло время. Нужно отпустить ситуацию — вы выберете свой путь сами.
Вериатель забила копытами.
— Господин Донталь, что вы такое говорите… — хотел сказать Юлиан, но вскрикнул. — Ай, Вериатель, да что с тобой!
Не выдержав, кельпи заржала и ухватилась желтыми зубами за шаперон, едва не сорвав его вместе с волосами. Горрон наблюдал за этим с полуулыбкой, и в глазах его блестело отражение луны, делая весь облик вампира пугающим. Отвлекшись от того, как происходит отвоевывание шаперона, он бросил быстрый взгляд в сторону башни Ученого приюта и отвесил изящный поклон.
— Прошу извинить меня, — сказал Горрон, — но мне пора. Так много дел и так мало времени! Раз уж вы отвергли мое предложение, то желаю вам, Юлиан, разобраться во всем происходящем в одиночку. Однако будьте осторожны здесь, на Юге, потому что Юг опасен и все его красоты и богатства так кружат голову, что ее легко потерять.
— Подождите! Не уходите!
В небесах вдруг сверкнула молния. Юлиан вскинул голову, не понимая, откуда зимой гроза, и обнаружил, что сверкнуло не в небе, а в башне Ученого приюта. Вторя вспышке, зазвенело стекло. Окно на четвертом этаже разбилось вдребезги, и оттуда вылетел человек в чародейском балахоне. С воплями он рухнул на высокий платан, сломал себе хребет с жутким хрустом, провалился в ветвях, отчего те затрещали, и упал навзничь — уже бездыханный.