— Как спасемся, так и отпущу.
Илла смирился и лишь глухо и болезненно вскрикивал, когда его чахлая плоть подпрыгивала на плече северянина. Рядом с ними молчаливо двигался Латхус, то пропадая из вида, то являясь уже с другого бока.
Видя, что этим двоим приходится тяжко, а старик того гляди вовсе потеряет сознание и умрет из-за дыма, Юлиан пустился со всех ног. Он бежал и бежал сквозь дым, чувствуя, как огонь обгладывает его шаровары, как ползет по спине, где его уже сбивал испуганный старик. Чувствовал, как кровь бурлит в нем и движется, исцеляя и не давая упасть в обморок. Как катится градом пот, застилая глаза и слепя, отчего приходилось вытирать его обугленным рукавом. Где-то сзади грохнуло, и задеревеневший из-за напряжения старейшина уже приготовился скакнуть от очередной падающей балки, но оказалось, что это выпала из пальцев Иллы Ралмантона его любимая трость.
Огонь охватывал дворец, бил крыльями, а Юлиан все бежал и бежал, и больше никто не попадался на его по пути: ни мертвецы, ни живые. Ему казалось, что он бежит так уже вечность, хотя на деле его рывок по коридорам не продолжался дольше пары минут.
Однако дым все-таки стал редеть.
Наконец вдали показалась лестница, а за ней — очертания черного платана, и Юлиан выбежал в Древесный зал, поражающий своим простором. Здесь можно было дышать. Оглядевшись и смахивая свободной рукой, которая не держала советника, пот со лба, он облегченно вздохнул: в зале никого не было. Похоже, бои сместились ближе к переходу в Коронный дом. Однако на улице, за высокими дверями, шумели: продолжались попытки взять дворец штурмом.
— Дверь заперта… Тоже приплавлена… Как и та, в сад, — сказал, силясь отдышаться, Юлиан.
— Туда и так нельзя… за ней бои, — слабо отозвался Илла. — Уходи в башню Ученого приюта. Там никого не будет… Но оттуда через окна попадем в сад.
Не успели они оба договориться, каким путем покинуть дворец, как вдруг в одном из переходов показался человек в пышной мантии. Юлиан сразу же его узнал. Спина его напряглась, а рука упала на эфес сабли. Однако когда следом явилась огромная свита, состоящая не только из магов, но и из гвардии, он вздрогнул. Много, их слишком много — больше пяти десятков.
Не сразу Абесибо Наур различил в дыму три темные от копоти фигуры, тем более огромное дерево в середине зала наполовину скрывало их своим стволом. Но когда пригляделся к несчастным, явившимся из пекла, лицо его озарила улыбка.
— Илла! — крикнул он довольно, и голос его был ясным и чистым. — Как же ты вовремя подоспел!
Советник, повиснув на плече безвольной куклой, приподнялся, обернулся и грязно выругался. Юлиан же продолжал смотреть на архимага. Сможет ли он пробиться к нему сквозь охрану? Бросить старика и напасть, попытаться убить ближайшие ряды охраны, в которых были воины. Но тогда старик гарантированно умрет. Умереть может и сам Юлиан.
Скрепя сердце он принял решение. Повернув влево, побежал что есть силы с ношей на плече к башне Ученого приюта.
Абесибо нахмурился. Он перевел взгляд с прытко убегающих несчастных на коридор в Коронный дом и задумался. Затем качнул сам себе головой. Как бы ему ни хотелось самолично расправиться с Иллой Ралмантоном и этим ноэльским выродком, сейчас было не до них. Его первостепенная цель — король и его семейство.
Поэтому он лишь отдал приказ:
— Эркьер, возьми отряд и убей их. Нет, не магов, магов ни в коем случае не отправляй, там невосприимчивый к магии вампир. Тем более они мне нужны на атаке перехода. Отправь только воинов!
За беглецами, исчезнувшими в проходе в башню Ученого приюта, которая тоже горела, но горела не так яростно и сильно, как ратуша, кинулись с два десятка снаряженных мечами гвардейцев. Проводив их взглядом, Абесибо осмотрел запечатанные главные двери, прислушался к шуму борьбы снаружи и исчез в направлении к Коронному дому, где его ждало главное дело его жизни.
Меж тем Юлиан бежал на длинных ногах по коридорам, неся на себе чахлое тело советника. Дыма здесь почти не было, а пламя, выпущенное во время бойни на консилиуме, судя по всему, не смогло разгореться в сильный пожар. Мимо мелькнули залы алхимиков, куда веномансеры сносили алхимические ингредиенты для изготовления по грамотам лекарств, ядов, противоядий.
— Я ни разу не заходил за комнаты алхимиков! Куда бежать? — спросил быстро Юлиан, смахнув пот рукавом и остановившись на перепутье.
Илла поднял голову и осмотрелся.
— Правее, вдоль стены…
— Куда выведет этот коридор?
— Должен к комнатам, выходящим окнами в сад… Латхус, Латхус!
Старик, хрипя и кашляя, подозвал к себе телохранителя, а тот поравнялся с ним.
— Когда подмога придет?
— Скоро, хозяин. Гвардия начала брать верх… Тамар приведет их… сюда, — отозвался бледный Латхус, который пережил прогулку по дымным коридорам хуже всех, ибо был человеком.
— А король?
— Еще… еще не знаю.
Юлиан удивился, откуда Латхус может знать такую информацию, но смолчал. Сзади, за поворотом, гремело доспехами преследование. Среди преследователей были и оборотни, а потому надежды, что они потеряют след, не оставалось. Наконец показался долгожданный поворот, за которым должен был по уверениям старика открыться коридор к спальням с окнами. Но вместо этого Юлиан попал в тупик. Глухие стены. Тогда он надавил плечом на ближайшую дверь и тоже увидел лишь кладовую без окон, тускло освещенную сильфовским фонарем.
— Я ошибся, — подтвердил глухим голосом Илла.
— В качестве проводника вы смотритесь гораздо хуже, нежели в интригах, — угрюмо заметил Юлиан.
— Отпусти меня. Отпусти… Мне плохо…
Советника отпустили, и он зашатался, попытался опереться на привычную трость, которой не оказалось под боком. Тогда Латхус отвел своего хозяина вглубь кладовой и усадил между сундуками с чародейскими мантиями и тюками с перчатками.
Из коридора доносился шум, их искали.
— Ищите, ищите! Голову консула!
— Убить!
Илла побледнел, осунулся и выглянул из-за обитого железом сундука, ухватился за него тощими пальцами, богато усыпанными перстнями.
— Когда Латхус, когда?
— Скоро, хозяин… Гвардия подошла к дверям. Они вскрывают их.
— А что с королевской семьей?
— Они пока живы, в храме.
— Быстрее бы, быстрее…
Юлиан, услышав топот, снял с пояса саблю. Латхус, качаясь от отравления дымом, тоже обнажил свой клинок и встал рядом. Они встретились взглядами, и во взоре наемника не было ни тени страха — только рыбья безмозглая пустота.
Первым в комнату, открыв дверь, ввалился высокий оборотень в кольчуге и шлеме. Свистнул клинок, и воин, хрипя, завалился на бок. Второй был уже осмотрительнее и успел укрыться от удара щитом, но Латхус появился из молочного тумана сзади, нанес быстрый удар и растворился. Исчез он вовремя, ибо воздух тут же рассек меч. Задержись за спиной врага хоть на секунду, Латхус бы погиб. Хотя жить ему и так недолго, думал Юлиан, заметив, как тот исходит кровавой пеной.
В дверь вбежала ватага воинов, и Юлиан, учуяв запах, успел увернуться от прыжка обращенного волка. Тот зарычал, оскалился и прыгнул снова. Клинок заиграл в полутьме, на которую рассчитывал северянин, и пропорол бок зверю, однако тот успел навалиться всей тушей. Юлиан рухнул, почувствовал вкус железа во рту и тут же снова подскочил на ноги, ощущая толчки крови из груди. Где-то сбоку вскрикнул Латхус, когда его плечо пронзил клинок. Юлиан пришел на помощь головорезу, и тот лишь чудом успел ускользнуть от еще одного нападающего.
Илла сидел в углу и глядел из-за сундука. Руки его дрожали то ли от страха, то ли в припадке слабости, однако глаза зорко следили за тем, как его спаситель, получив очередную рану, подскочил и как ни в чем не бывало снова напал на врагов. Юлиан рассек одного, ускользнул от лезвия второго и отшвырнул его, пока пытался парировать третьего. Его ранили в брюхо, и острая вспышка боли полоснула сознание, однако Юлиан от этого лишь стал злее и раскроил противника без доспеха до самого пола. Где-то рядом крикнул Латхус, когда на него прыгнул волк, однако он успел раствориться в воздухе и появиться уже в другом месте.
Они бились вдвоем, пока часть нападавших не развернулась и не сбежала, ибо на этом их преданность архимагу закончилась. Увидев, что атака исчерпала себя, Юлиан зашатался и попытался найти опору.
Стоило далекому топоту стихнуть, как в этой резко наступившей тишине прозвучал такой же тихий, но неумолимо жестокий голос:
— Латхус…
Латхус появился за спиной у шатающегося Юлиана с обнаженным кинжалом, готовый нанести внезапный подлый удар. Однако его уже встретила подставленная сабля. Она вспорола живот, и наемник, удивленный скоростью своей жертвы, всхрипел, дернулся и упал на пол. Он попытался было схватиться за медальон-артефакт, что висел у него на шее и должен был охватить тело умирающего огнем, дабы скрыть тайну, но Юлиан сделал это быстрее. Медальон отлетел к стене, звонко ударился об нее и загорелся, а Латхус остался лежать в луже крови, что натекала из-под него.
— Латхус! — испуганно прохрипел Илла, однако его наемник уже беззвучно дергался в агонии.
Илла вздрогнул. Юлиан посмотрел на него, а старик попытался забиться дальше в тюки, будто это спасло бы его. Он полз, полз назад, пока не уткнулся мокрой от пота спиной в мешки с мантиями. Там он сжался в ком. Платье его задралось, обнажив худые, как у скелета, ноги.
Юлиан усмехнулся.
— Так вот она — ваша плата за спасение, советник?
— Это ошибка, Юлиан.
— Ошибка? Верно, ошибкой было и то, что вы меня якобы случайно заставили зайти в этот тупик? В тупик, где никто не узнал бы о моей смерти. Да и Латхус намеренно прятался в бою за моей спиной, чтобы меня ранили сильнее, чем его. Ведь смертельный удар удобнее нанести раненому зверю, нежели здоровому.
Илла ничего не ответил.
Юлиан прервал разглядывание изможденного, покрытого копотью советника, ради которого так рисковал жизнью — как выяснилось зря, — и обратил свой взор уже на мертвого Латхуса. Он отвернул ворот у его шеи, подтянул к себе и вцепился зубами чуть ниже подбородка. Пока его ярко-синие глаза застилала чернота, мыслями он бродил по воспоминаниям Латхуса. Он видел, как тот ребенком тренировался в отдаленных пещерах, видел все его взросление, видел служение могущественному существу, что звалось испокон веков Раумом.