Росс. Вероятно, боятся ответственности.
Анна. За мир?
Росс. За поражение.
Анна (глядит на него. Медленно). Они боятся ответственности за поражение… Но не страшатся ответственности за дальнейшее бессмысленное убийство людей.
Росс. Да. Это соответствует понятию: национальная честь.
Анна (ставит кипятить воду). А какому понятию соответствовали концлагеря?
Росс. Национальная безопасность. (Выглядывает из окна).
Анна (подходит к нему). Ты не хочешь еще поспать? Ведь рано, и неизвестно, что принесет день.
Росс. Все равно не заснуть.
Анна (кладет руки ему на плечи). Ночью ты кричал во сне.
Росс. Наверно, я еще часто буду кричать. (Смотрит на нее.) Анна, вчера утром мы были незнакомы, а сегодня — ты самый дорогой человек. Но я почти ничего о тебе не знаю.
Анна. Что ж тут знать? И что я о тебе знаю? Вчера пришел, а завтра уйдешь. (Возвращается к спиртовке.)
Росс (по-прежнему у окна). Вот и напротив вывесили белый флаг. Свобода почти в руках, но на улицу все еще нельзя выйти. Надо ждать, ждать… Ужасно последнее ожидание — дождешься ли освободителей?
Анна. Русских?
Росс. Да.
Анна. Наши враги нас освобождают?
Росс. Да, так обернулось.
Анна. Что дальше?
Росс (сурово, негромко). Расплата! Месть за каждое убийство! Месть за каждого убитого! Месть за газовые камеры и рвы, забитые мертвецами!
Анна (отрывается от спиртовки, медленно). Тогда тебе придется мстить без конца и края.
Грета (стучит в дверь, входит; на ней красное платье, подаренное Анной). Можно набрать воды?
Анна (кивает головой, вынимает из шкафа пальто). Пойду раздобуду немного хлеба. Я ненадолго. (Уходит.)
Грета (наполняет чайник водой). Вы же собирались уйти вчера вечером?
Росс. У вас хорошая память.
Грета. Лучше б она была у вас. У фельдфебеля ее вообще не было, и на другой день он висел на фонаре. (Хочет уйти.)
Росс (поспешно, ей вдогонку). Кстати, вчера вечером я уходил… и вернулся.
Грета. В самом деле? (Смеется.) Вроде привидения, а? По мне, так ради бога! Я не доносчик. Но старика Кернера берегитесь. (С любопытством осматривается.) Вы спали здесь?
Росс. Вас это очень интересует?
Грет а. Я не могла бы тут спать.
Росс. Нет?
Грета. Ведь только вчера он отсюда выпрыгнул. Покойник… прямо под окном.
Росс. Рассуждать по-вашему — ни один человек в Германии не мог бы уснуть. А вы страдали бессонницей из-за того, что фельдфебель висел на фонаре?
Грета. Это совсем другое дело. Он был дезертиром. И жутко перетрусил, когда его забирали. Даже упал на колени. А тот! Чего только не наговорил! Месть! Месть! Тут поневоле перетрусишь!
Росс. Отчего?
Грета. Гм, от всего. Между прочим, фельдфебеля обмыли, обрядили и положили на стол. Жена прямо-таки волоком втащила его по лестнице. А там помогла фрау Кернер, жена блокварта. Старик Кернер, подлюга, тут же, конечно, закатил ей скандал. Жена фельдфебеля хочет раздобыть священника. А откуда его взять? И гроба нет. А где хоронить? Старик Кернер говорит, везти не на чем… Вы сегодня уйдете?
Росс. А что?
Грета. В ваших интересах. Старик Кернер говорит, что заявит, если останетесь.
Росс. М-да. Когда он думает заявить?
Грета. Собирался сегодня утром. Жуткая сволочь. Берегитесь.
Росс. Чего беречься? А еще что говорил?
Грета. Он не все говорит, что думает. Коварный.
Росс. А вы спросите, что он собирается делать, когда придут русские.
Грета. Спрашивайте сами. У фрау Роде каждую минуту может начаться…
Росс (безучастно). Да?
Грета. Знаете, ваша кузина… С ней тоже не все в порядке…
Росс. Нет? У кого нынче все в порядке?
Грета (смеется). Наверно, только у мертвых.
Входит Анна. Грета разглядывает ее пальто.
Вот это да! Абсолютный блеск! Демисезонное! Как раз по сегодняшней погоде. Чего только у вас нет!
Анна. Да, в самом деле…
Грета. И у меня когда-то было такое. Сгорело.
Анна. Скоро потеплеет, Грета. И вам не понадобится пальто.
Грета. Это я и сама знаю. (Смотрит на Анну, которая распечатывает пачку кофе и насыпает из нее в кофейник.)
Анна (заметив это, дает ей остаток содержимого пачки). Вот, дайте фрау Роде.
Грета (нюхает). Настоящий кофе! Факт! Где вы достали?
Анна. Надбавка за страх при последних воздушных налетах американцев.
Росс. Надбавка за страх?
Анна. Да. Так это называлось. Когда число убитых переваливало за десять тысяч, нам выдавали надбавку к пайку — немного сахару, или шоколада, или кофе. Как детишкам дают конфетку, чтобы вели себя хорошо.
Грета. При русских налетах ничего не выдавалось. (Хочет уйти.)
Анна. Только обязательно дайте кофе фрау Роде.
Грета. Не бойтесь, не стяну. Все-таки что значит мужчина в доме! Снова начинаешь хорошо относиться к людям! (Уходит).
Росс (быстро). Кто такой старик Кернер?
Анна (кладет на стол хлеб). Блокварт. Живет в нашем доме, внизу.
Росс. Нацист?
Анна. Иначе не был бы блоквартом.
Росс. На подкуп пойдет?
Анна. Да. Но не выдал бы после.
Росс. Он донес на фельдфебеля?
Анна. Возможно.
Росс. А на В ильке?
Анна. Нет.
Росс. Кто выдал Вильке? Кто-нибудь из соседей?
Анна молчит. Звонит телефон. Она снимает трубку. Росс смотрит на Анну. Она берет трубку и тут же кладет ее обратно.
Его выдал мужчина, который только что звонил?
Анна (взглянув на него). Откуда ты знаешь, что это мужчина?
Росс. Иначе ты не бросила бы трубку.
Анна (смотрит на него, медленно). Ты наблюдательный.
Росс. Лагерь приучил. От этого зависела жизнь.
Анна (с горечью). Мы все выучились этому, не так ли? Следить и притворяться!
Росс. Значит, Вильке выдал мужчина, который звонил?
Анна (после паузы). Да.
Росс. Почему?
Анна. Спасал себя. Был на подозрении.
Росс. Твой муж?
Анна. Да. Мы не виделись два года. С того дня как он спьяну признался мне, что на допросе в гестапо рассказал все, что знал о Вильке. Пожертвовал им, спасая свою шкуру.
Росс. Чего он теперь хочет?
Анна. Вернуться. Вдруг все оказалось ошибкой. Раскаивается. (С горечью.) Он всегда раскаивается в нужный момент.
Росс. Боится, что донесешь на него, когда все это рухнет.
Анна. Возможно. Он всегда заранее рассчитывает, из чего извлечь выгоду.
Росс (указывает на мундир). Его вещи?
Анна. Да. Он стал военным, чтобы отвести подозрение. Это его и спасло. Про форму я совсем забыла. Запаковала ее с другими вещами. Он должен был их забрать. Но так и не зашел.
Росс. А сейчас?
Анна (иронически). Сейчас ему вдруг захотелось меня спасти. (Начинает собирать на стол завтрак.)
Росс. Тебя? Не себя ли?
Анна. Подразумевает себя. Но лучше звучит, если сказать «меня».
Росс. Где он? Военная форма ему не нужна?
Анна. Нет. В России ему прострелили ногу.
Росс. Спекулирует на твоем сочувствии? (Пьет кофе, ест.)
Анна. Нет. На соучастии. Говорит, я рассказала ему то, за что посадили Вильке.
Росс. Ты это сделала?
Анна. Да. Я доверяла ему.
Росс. А Вильке тебе?
Анна. Да. (Порывисто.) Зачем ты расспрашиваешь? Я не хотела, но так получилось, Вильке был выдан. Я и понятия не имела об этом, потом узнала, старалась позабыть, и вот приходят такие, как ты, мученики, борцы за правду, расспрашивают, — и вновь растравляют все! Кто бы мог подумать, что подлость и страх так разрастутся? Ведь когда-то мир был иным, были доверие и любовь. Так нас учили, и так мы жили, пока не нагрянула эта проказа, не запятнала и не разъела все до того, что не доверяешь ближнему и даже себе самому.
Росс. И даже себе самому?
Анна (тихо). Нет. (После паузы.) Когда умер отец, я была еще девочкой и мало знаю о нем. Но один вечер мне хорошо запомнился. Отец был болен. Я сидела в его комнате. И вдруг он сказал: дитя, тебе повезло, ты родилась в двадцатом веке — веке свободы, культуры и человечности. (Гневно смеется.) А позже, в школе, меня учили, что таких людей, как Атилла и Чингис-хан, теперь не может быть.
Росс (направляется к Анне. Обнимает ее). Мы превзошли их.
Они стоят у окна.
(Внезапно выпускает ее из объятий, высовывается в окно.) Это старик Кернер? Там, выходит из дому?
Анна. Да.
Росс (рассматривает Кернера: высовывается из окна и облокачивается на подоконник так, чтобы можно было прицелиться). Как ты думаешь, за патрулем пошел?
Анна. От него все можно ожидать.
Росс (вынимает револьвер). Грета тоже говорила об этом.
Анна. Не стреляй.
Росс (не слушая ее, наблюдает за Кернером). Остановился… Идет к фонарю… осматривает мостовую… там, где Кох… возвращается в дом. (Отходит от окна.)
Анна (шепчет). Выбрось револьвер.
Росс кладет револьвер в карман.
Анна. Если русские его обнаружат…
Росс (отрицательно качает головой. Мягко). Анна… за десять лет я впервые не чувствую себя беззащитным. (Вынимает револьвер, крепко сжимает его в руке.) Ты знаешь, что он для меня? Жизнь. Я больше не убойный скот. Я могу защищаться.
Анна (тихо). Это смерть. И всегда останется смертью. Выбрось. Он больше не нужен.
Росс. Он нужен, пока не появится первый русский танк. (Мягко.) Тогда я выброшу его, Анна. И я верю, что тогда наступит то, о чем говорил твой отец… Чтобы остаться в живых, не понадобится оружие.
Грета (врывается в комнату). Началось! У фрау Роде! Ужас!
Анна. Позовите акушерку. Вы знаете какую-нибудь? Грета. Да, если только уцелела. Но кому-нибудь надо побыть с фрау Роде. Она умирает…
Анна. Она не умирает. Она несет в мир новую жизнь. Позовите фрау Кернер, она знает, что надо делать.