С этого момента диалог развивается очень быстро, похож на поединок.
Шмидт. Придут русские, ты прикусишь свой длинный язык. Приползешь на брюхе, будешь молить Отто о защите!
Анна. Вас… о защите? Вы с ума сошли? Вам бы о себе позаботиться!
Шмидт. О себе? И не подумаю. У меня документы. Единственный, кто по горло в дерьме, — Фольмер. Вероятно, плен в Сибири не очень-то приятная штука.
Росс. Приятней, чем виселица, обершарфюрер Шмидт.
Шмидт (самодовольно). Шмидт? Никогда не слыхал такого имени. Моя фамилия Хольман. Иосиф Хольман.
Росс (поражен). Иосиф Хольман?
Шмидт. Вы удивлены?
Росс (взял себя в руки). Нисколько.
Шмидт. Красивая фамилия. Безупречная к тому же. Безупречнее вашей.
Росс. Насколько безупречным может быть имя?
Шмидт. Насколько оно подтверждено документами. Вот поэтому вашему имени грош цена. Может, вы свои бумаги нашли?
Росс. Стоит ли сейчас их разыскивать? Вы-то как раз теперь потеряли свои.
Шмидт. Сменил! Огромнейшая разница. Такая же, как между жизнью и смертью.
Анна (показывает на револьвер). А револьвер? Он вяжется с вашими документами?
Шмидт (взглянув на нее). Ясная головка, как всегда.
Росс. Шмидт, вы видели белые флаги на улицах? Положение неустойчивое. Пойманный с оружием в руках будет расстрелян. И той и другой стороной.
Шмидт. Только не я. Мы еще здесь. А вы не слышали, что имперский министр пропаганды приказал стрелять из пушек по домам, на которых вывешены белые флаги?
Анна. Неужели у него еще так много пушек?
Шмидт (улыбается). Все остришь? Птичек, что поют по утрам, вечером сцапает кошка.
Анна. Кошки теперь разные.
Шмидт. Конечно, мой ангел. Я еще вчера это заметил. Ты обладаешь большой силой убеждения. Восхитительно! Молодой человек, который приходил со мной вчера, нынче застрелился.
Анна. Кто? Мимоза?
Шмидт. Нет, другой, Мак Тот, с героической мамашей.
Анна. Маленький?
Шмидт кивает головой.
Бедный мальчик!
Шмидт. Похоже, ты разбила его убеждения. Идеалисты хрупки. (Садится на кровать.) Так… а теперь переменим тему разговора. Не жил ли здесь некто по фамилии Вильке?
Анна (выразительно посмотрев на него). Вильке?
Шмидт. Да или нет?
Анна. Да. Что с ним?
Шмидт. Тебя это интересует, а?
Анна не отвечает.
Вильке был арестован. За государственную измену. Донос поступил отсюда. От человека по фамилии Вальтер. Правильно, фрау Вальтер?
Анна. Вы хорошо информированы.
Шмидт. Кому же знать, как не нам? Думаешь, я примчался наобум? Еще вчера вечером навел о тебе справки. Иначе и не пришел бы. Такой доносик… разве не заинтересует русских?
Анна молчит.
Росс. С военной точки зрения — едва ли.
Шмидт. А с человеческой — вполне вероятно. Донос на антифашиста!
Росс. У вас есть доказательства?
Шмидт (улыбается, кивает головой). Они даже при мне. Копия протокола. Знаете, мы, немцы, чрезвычайно склонны к бюрократизму. (Залезает в карман и мельком показывает документы.) Бумаги! Ценнейшие бумаги! Без бумаг в наш век не проживешь. Вы, Фольмер, к примеру, мертвы и сами еще об этом не знаете. (Смеется). Смешно, а?
Анна. Что было потом с Вильке?
Шмидт (равнодушно). Обычное дело, куколка. Разрыв сердца во сне.
Анна. О-о-о!
Шмидт. М-да… одного доводят до прыжка из окна, другого приканчивают доносом. Что порядочней?
Росс (у окна). Эсэсовский патруль.
Шмидт. Что? Идет сюда?
Росс. Вы боитесь с ним встретиться?
Шмидт (резко). Берегитесь, Фольмер! Всего лишь один звук, и…
Росс. Вам бы не хотелось с ними встречаться, Шмидт?
Шмидт. Может, вам хочется? Только и не хватало теперь оказаться повешенным, а?
Росс. Нет, Шмидт.
Шмидт (резко). Отставить Шмидта. Он испарился.
Анна (поспешно). И для эсэсовцев?
Шмидт. Излишнее любопытство привело некоторых к преждевременной смерти. (Идет к окну, отталкивает Росса, выглядывает.)
Анна. И эсэсовцев тоже?
Шмидт (подходит к столу, закусывает). Дорогая моя, не я один дал тягу. Несколько тысяч фанатиков-нацистов ушли на этой неделе в подполье. Через три дня официально не останется ни одного нациста. Кто во всем этом участвовал, тот лишь старался предотвратить худшее. Всех нас не расстреляешь… а найти будет трудно, об этом позаботились. Мы вернемся! Зарубите это на своем очаровательном носике!
Анна смеется.
Что тут смешного?
Анна. Иногда я смеюсь беспричинно… иначе давно бы уже умерла. (Смотрит на Шмидта.) Значит, вы прикрыты с обеих сторон… даже если русские придут?
Шмидт. Мне с ними будет лучше, чем вам. Я не солдат. И я не выдавал антифашиста Вильке. Так что просите, чтоб я на вас не донес.
Росс. Что?
Шмидт (самодовольно). Среди нас только я безупречный человек. Узник концлагеря, с документами. Настолько хорошими, что могу быть абсолютно откровенным. Справки с отпечатками пальцев и фотокарточками. Моими, разумеется. Меня даже внесли в книги концлагеря. Пошлют запрос — мне это только на руку. (Торжествует.) Бумаги, Фольмер! Бумаги! Мы живем в эпоху бумаг!
С улицы слышны выстрелы, крики. Врывается Грета.
Грета. Стреляют по окнам.
Шмидт. Кто?
Грета. Эсэсовцы.
Шмидт. Кто?
Грета. О, обершарфюрер! В штатском!
Шмидт. Не ваше дело. Кто стреляет?
Росс (у окна). Эсэсовцы, по окнам с белыми флагами.
Грета (Шмидту). В штатском? Что такое?
Шмидт. Если хоть одно слово будет сказано невпопад, эта штука выстрелит! Вы меня не знаете! Понятно?
Грета смотрит на револьвер. Кивает головой.
Мы с вами когда-нибудь встречались?
Грета. Никогда.
Шмидт. Никогда! Кто держит язык за зубами, остается в живых. Тому, кто болтает, крышка… (Показывает на револьвер.) Дошло?
Грета. Могила. Я всегда была такой. Даже в те времена!
Шмидт (угрожая). Мы вернемся! Понятно?
Грета. Ну ясно! А пока что куда нам спрятаться?
Анна. Ступайте в убежище зоопарка, там тысячи людей. (Смотрит на Шмидта.) Там никто не бросается в глаза. Даже бывший обершарфюрер эсэс.
Грета. Опоздали, мы отрезаны, сказал старик Кернер. А ребенок уже родился! Мальчик. Акушерка похожа на турка. Вся голова забинтована: царапнула пуля. (Бросает на Шмидта беглый взгляд.) Вы только не очень яростно защищайте нас… а то всем нам конец. (Уходит.)
Анна (возвращается от двери; Россу и Шмидту). Вот вы стоите, как смертельные враги, а ведь Грета права: русские, наверно, со всеми нами покончат.
Шмидт (смотрит на нее. Думает). Правильно, куколка. У тебя действительно светлая головка. Они нас прикончат, потому что здесь Фольмер. Офицер без документов, русские подумают — нацист. Он должен исчезнуть. Не подвергать нас опасности.
Анна (в ужасе). Так отпустите его наконец!
Шмидт (кивает головой). Чтобы он тут же меня выдал? Нет, мое сокровище. У него были шансы. Вчера надо было убраться. Теперь поздно.
Анна. Он может выбросить форму. Мы поищем в доме штатское. Старик Кернер…
Шмидт (качает головой). Слишком поздно. Нет смысла ввязывать новых людей. У него и в штатском не будет документов. Он и в штатском может навлечь на мою голову эсэсовский патруль. (Смотрит на Анну и Росса. Медленно.) Только мертвец не предает.
Анна (вздрагивает). Что?
Шмидт. Безусловно! А как же иначе? Ничего другого не остается. Придут русские, а я как раз прикончил немецкого офицера. Для антифашиста прекрасный поступок.
Росс. На улице все еще эсэсовцы. Выстрелите, и они найдут антифашиста, пристрелившего немецкого офицера.
Шмидт (улыбается). Возможно. Но у меня есть время. Я выстрелю, когда придут русские.
Анна. Отпустите его! Он не выдаст. Он сам хочет спастись! Он дезертир. Он не может выдать.
Шмидт. Дезертир? Скажите на милость… Стало быть, я действую даже патриотически. Тем лучше.
Росс (Шмидту). А не лучше ли сдать русским пленного офицера, чем убивать его?
Шмидт (качает головой). Не для меня. Покойник не разговаривает.
Росс. Вам не придется объяснять, откуда у вас револьвер?
Шмидт. Когда расформировывались лагеря, заключенные частенько растаскивали оружие. Ничего не поделаешь, Фольмер. Вы сплоховали. Придется расплачиваться. (Анне.) Нам он не нужен. Держись за меня. Мы спасемся без него.
Звонит телефон.
Кто это?
Телефон снова звонит.
Возьмите трубку! Но только ни слова! Иначе…
Анна (снимает трубку). Да? (Слушает.) Кто? Кого? Я не знаю… минуточку. (Шмидту.) Вас…
Шмидт. Меня? Абсолютно исключено! Никто не знает… Спросите еще раз…
Анна (в трубку). Да… Шмидт?.. Да?.. Отто? Сказать Отто, что его друг, лично… срочно? (Смотрит на Шмидта, протягивает ему трубку.)
Шмидт (берет ее после некоторого колебания; повернулся к Анне спиной, так, чтобы можно было наблюдать за Россом). Кто это? Что? Кто вам нужен? Что? Не понимаю. (Не отнимая трубки от уха, глядит на Анну.) Бросил трубку… что за черт…
Анна (обойдя Шмидта, взяла с кровати свою сумочку и наставила в спину Шмидта револьвер). Не двигаться! Буду стрелять. Бросьте револьвер!
Росс (одним прыжком уклоняется от наведенного Шмидтом револьвера). Ну, Шмидт!
Шмидт все еще стоит, держа трубку у уха.
Анна. Не кладите трубку. Бросьте оружие!
Шмидт (через плечо оглядывается на Анну. Медленно произносит). А дальше что?
Анна. Ничего. Сможете уйти.
Шмидт. Так… так, стало быть… (Внезапно широко улыбается.) Влип, а? Попался на такой дурацкий крючок! И кто — я! Успокойтесь, милостивая государыня, я бы давно мог его уложить. Осторожно, не то эта хлопушка разорвется в вашей руке.