и, и жезл так и завис в воздухе.
Тем временем Фанир уже успел обменяться поклонами с графом и остановился возле короля.
— Я смотрю, — добродушно щурясь, приветствовал Лотар княжича. — Здесь собрались великолепные господа не только с этой стороны Реки, но и из-за моста.
— Жаль, сюда как-то ввернулись и другие… гм… господа, — громким, на ползала, шепотом, поделился наблюдениями стоящий за плечом короля Камил. — Их бы собрать в другом месте…
— Под мостом, например, — понимающе кивнул Фанир и широко улыбнулся.
— Отличное предложение, — засмеялся Лотар. — Я могу рассчитывать на вашу поддержку в этом предприятии?
Княжич еще раз поклонился, как бы кивнув, тем не менее, не сказав ни да, ни нет, и отошел в сторону, к Серафиме и принцу.
— Его светлость, герцог Арч Гроссвальд, — гаркнул, всколыхнув тьму в моих глазах, первый герольд. — Сын и наследник Великого… гм… герцога Ореланда.
Брови Фанира взлетели двумя испуганными птицами, лишь на миг опередив широко распахнувшиеся глаза Серафимы и открывшийся рот Ратомира.
— Забавно, — гневно сверкнул я глазами на бочкогрудого глашатая.
— Не сердись, мой друг, — поспешил выручить своего человека шагнувший вперед Лотар. — Мне подсказали, титул твоего батюшки — Орейская Ветвь — это не что иное, как Великий герцог.
— Тебя обманули, король, — не слишком ласково поспешил отказаться я. — Мой отец всего лишь заботится об орейских землях и людях.
— Это долг каждого доброго господина — заботиться о своих людях и землях, — ничуть не обиделся король. — Титул показывает всего лишь степень ответственности…
— Это по Правде, — вынужден был признать я. — Этой стране повезло, коли ее властелин помнит заветы отцов.
— Твоему отцу повезло больше, — совершенно по-отечески улыбнулся Лотар. — У него нет скудоумных баронов.
Я пожал плечами. Баронов у нас действительно не было.
— Я слышал, его светлость собирается принять участие в состязаниях лучников, — вновь вылез из-за спины своего господина Камил.
— О! — воскликнул Лотар. — На это стоит взглянуть. Наши прадеды сильно ошиблись, когда не посчитали гроссвальдских лучников серьезной угрозой.
— Ваши прадеды проиграли Чудскую битву не поэтому.
— О, да! С этим не поспоришь.
Свита немецкого короля раздвинулась, освобождая для нас место.
Гости продолжали прибывать. Большей частью — свободные от обязательств рыцари с оруженосцами и несколькими слугами, кочующими с турнира на турнир в погоне за драгоценными призами. Их наряды не шли ни в какое сравнение с пышностью одеяний баронов или, уж тем более, их спутниц. Множество юбок, сложенных в подобие колокола. Замысловатые прически, бантики, рюшечки и кружева. Пуды золота, фунты сверкающих камней, выбеленные лица с пылающими алым губами. Серафима, доверившаяся природной красоте, казалась единственной живой в этом хороводе ходячих трупов.
Герольды дубасили подкованными палками по камню и выкрикивали не задерживающиеся в памяти имена. О тех из явившихся в тронный зал графского замка, кто не выказывал должного почтения Лотару, Камил немедленно рассказывал какую-нибудь смешную историю. Король смеялся, истязая мою взрывающуюся болью голову. Для остальных властитель обязательно находил хоть несколько приветственных слов.
Меня мало интересовала вся эта череда незнакомых лиц. Я чувствовал себя единственным зрителем в городе беспрестанно кривляющихся лицедеев. Так и ждал, что вот-вот, сейчас, толстый мужик с палкой, обмотанной разноцветными ленточками, громко засмеется и гаркнет во всю мощь необъятной груди — мол, как тебе, парень? А не достойна ли игра скоморохов пары серебряных кругляшков на пропитание актерской братии? Губы сами собой скривились в улыбку. Я даже стал более внимательно всматриваться в лица, выискивая признаки скоморошьего плутовства.
Пока не встретился глазами с суровым мужчиной, стоявшим в тени одной из колонн. Тем самым, что сопровождал Камила и кого королевский шут назвал Мессером. Сосредоточенно сжатые губы, острый, обшаривающий, пронзительный взгляд — образ опытного следопыта на охоте.
Старики говорят: смотреть и видеть — это разные вещи. Уподобившись праздным обывателям, я разглядывал калейдоскоп лиц, не потрудившись их видеть. Непростительная беспечность для лесного добытчика. Непозволительная глупость для Мастера Ветра.
Стоило начать смотреть, в тени нашлась еще пара десятков угрюмых воинов, занимающихся тем же, чем и Мессер. Одинаково одетых, одинаково прячущихся, одинаково сосредоточенных.
— Этот Мессер. Он кто? — тихонько спросил я Камила, когда Лотар с графом отвлеклись на барабан с жеребьевкой.
— Скучный, — хмыкнул быстроглазый шут. — Называет себя щитом и кинжалом короля. А так… просто таскается всюду. Врагов выискивает…
— Сторож короля?
— Вроде того, — охотно согласился Камил и тут же не удержался от шутки: — Сторожит, чтоб не сперли…
Еще раз взглянул на скрытого в тенях сторожа, и показалось — он чуточку улыбнулся в ответ моему любопытству.
Напыщенный толстячок, граф ДеТарт, торжественно объявил результаты жребия. Рыцари, выбравшие алый щит с королевским орлом, на следующий — первый — день турнира должны были занять северную крепость. Что бы это ни значило, известие вызвало заметное оживление среди приверженцев Эмберхартов. Желтым флагам с черной осой досталась крепость, соответственно, южная. Поединщики, не ставшие выбирать себе цвета, могли вызвать любого из любой крепости.
Отрядные сражения назначались на второй день турнира, но в них каждый должен был все-таки выбрать сторону.
Утром, сразу после восхода солнца, второго дня должны были состояться и соревнования стрелков. Лотар особо отметил, что непременно намерен их посетить, чем вызвал неподдельный интерес пренебрегающих искусством стрельбы из лука баронов.
Капитанами состязаний были названы шесть убеленных сединами ветеранов, которые тут же дали торжественную клятву судить по правде, совести и чести. Последнее обстоятельство немало меня позабавило. Будто бы стоило назначать продажных, лживых и бессовестных судьями. Впрочем, в расколотой на множество клочков многолюдной стране эта присяга, видимо, имела право на существование.
Церемония подходила к концу. Слуги принялись разносить вино. Один из них подошел и к нам.
Если бы не коварство розового чужеземного вина, если бы не гудящая, полная злобных ежей голова, готовая расколоться от малейшего резкого звука… Если бы не Мессер с его пронзающим насквозь взглядом и вовремя не всплывшие из глубин памяти наставления лесных мудрецов, тот вечер стал бы для нас четверых последним. Но, к счастью, звон тесно составленных на подносе бокалов вызвал очередной приступ боли, который, в свою очередь, заставил поинтересоваться — с чего это так дрожали руки у безвестного разносчика напитков.
Лотару и графу кубки поднесли люди из их свит. ДеТарт стал говорить тост: что-то напыщенное про рыцарскую честь и славные традиции. А я, держа в руке доставшуюся чашу, продолжал следить за нервным виночерпием, торопливо пробирающимся к выходу. Остальные разносчики вина такой прыти не проявляли, спокойно сгрудившись у прохода на кухню и слушая пламенную речь хозяина турнира.
— Остановите этого человека! — крикнул я, даже не потрудившись выяснить — успел граф договорить или нет. — Не дайте ему уйти!
Люди Мессера сдвинулись к вратам, перекрывая выход. Еще двое двинулись через толпу в сторону окончательно испугавшегося слуги.
— Ваша светлость? — слегка обиженно протянул ДеТарт. — В чем дело?
— В моем вине яд! Во всех кубках, что принес этот человек, — отрава!
Камил, словно невесть как оказавшуюся в руке гадюку, отбросил чашу на середину зала. Красная жидкость кровавым пятном расплылась по древним камням.
Тенью скользнувший за спинами Мессер аккуратно забрал кубок из моих рук и понюхал.
— Ничем особенным не пахнет, — нейтрально сообщил он.
— Пусть этот… отопьет глоток, — розовый от смущения предложил шут.
— Нет! — резко выкрикнул слуга, которого люди королевского стража уже притащили к нам.
— Что ты туда добавил, скотина?! — утробно прорычал Лотар. Турнир, начавшийся с отравления, надолго запятнал бы его честь.
Угрюмому стражу передали найденный при отравителе бутылек с порошком.
— Цикута, — вынес приговор Мессер.
— Болеголов, — согласился я. — Смерть во втором глотке.
На пол стали звонко падать бокалы. Даже те, кому вино принесли другие слуги, пить себя заставить не смогли. Вскоре винно-кровавые пятна покрыли весь пол.
— Простите, ваша светлость, — огорченно выговорил граф. — Я тут было подумал невесть что…
— Мы выясним, кто хотел… — угрожающе проревел покрасневший от гнева Лотар и весьма выразительно провел ладонью себе по шее. Уж я-то точно ничего не замышлял против самого себя и то почувствовал, как от страха привстают волосинки на спине. Бледный слуга закатил глаза и обмяк в крепких объятиях молчаливых стражей.
— Спасибо, — шепнул Ратомир, когда мы уже садились на лошадей.
30
Парочка нахальных сорок, неустанно треща и кривляясь, скакали по украшенному, вышитыми серебряными нитями, грифонами пологу. Словно навязчивые лицедеи на городской площади, птицы отвлекали внимание от речей суровых ветеранов — капитанов турнира, чем безнадежно портили торжественность момента.
— Днями граф приказал вздернуть на березе нескольких скоморохов, — морщась от звонких трелей белобоких, процедил сквозь зубы Камил. — Посмели с помоста высказывать свое мнение о короле и баронах. Можно подумать, кого-то это интересует! Неужто наступит время, когда советовать станут актеры, а не рыцари?!
— Это вообще надолго еще?
Капитаны, сменяя друг друга, читали правила состязаний уже добрых полчаса. И успели размотать здоровенный свиток едва ли наполовину. Обещанное принцем незабываемое зрелище все не начиналось. Мне было скучно, и даже у приставленного ко мне Лотаром высокородного шута не было настроения шутить.