Али подозревал, о чем сейчас думает Мухаммед. Тем не менее, причина была большей, чем любой человек, даже большей, чем пророк. Слишком долго неверные собаки выставляли напоказ безверие свое. Теперь, благодаря их же магии, они заставили всех людей жить одновременно.
Мекка, святой город, голодал. Мекка умирала от эпидемий. Верующие повсюду умирали прежде, чем могли избавить мир от неверных и обеспечить себе путь на небеса. Именно сейчас время нанести решительный удар, прежде чем кто-либо еще умрет.
Все, что он сказал, было правдой, признал Мухаммед. Он сам думал о том же. И все же в его глазах стояли слезы. Его бренные руки дрожали, когда он перечислял детали своего плана.
МИР БЫЛ расколот пополам. Верующие в Китае, Японии, Индии и Африке собрались вокруг величественного гиганта, который провозгласил себя Мухаммедом, пророком Аллаха. Были миллиарды, бесчисленные миллиарды готовых к войне людей, убежденных, что их путь на небеса гарантирован уничтожением безбожников, и жаждущих доказать это.
Над всей этой массой, подобно горе, возвышающейся над ордами ничтожных людей, стоял человек по имени Мухаммед, призывающий своих последователей к яростному кровопролитию.
Япония воспользовалась этой возможностью без малейших сомнений – просто как шансом, которого она долго ждала. Хотя подавляющее большинство ее населения были буддистами, они вдруг случайно преобратились в магометян и влились в массу религиозных фанатиков. Именно Япония построила тысячи ракет, реквизировала все корабли и самолеты, независимо от того, насколько устаревшими или изношенными они были.
В странных дирижаблях, которые летали на высоте шестидесяти миль над землей, в ветхих аэропланах, в торговых кораблях, вооруженных примитивными пушками и самыми передовыми лучеметами, пешком, на верблюдах, на лошадях, в автомобилях, мотоциклах, велосипедах и в бесколесных катерах, которые стремительно двигались на десяти или более футах от земли – невообразимая армия собралась и выступила против цивилизации.
Всю эту массу непоколебимой силы возглавлял человек, известный как Мухаммед. Правой рукой его был невзрачный щуплый человек, страдающий эпилептическими припадками. Военные гении Японии неопределенно маячили на заднем плане, нелепо переодетые в бурнусы, за которыми их узкие глаза, желтая кожа и плоские переносицы были бы совершенно очевидны, если бы они не прятались за громадным Мухаммедом.
14
ВАТИКАН в Риме, Вестминстерское аббатство и площадь Мейфэр в Лондоне, Кремль в Москве и музеи Ленинграда, Лувр и район Монмартр в Париже – все это было уничтожено атомными бомбами в ночь на 19 августа.
Европа содрогалась в конвульсиях чередующих друг друга землетрясений, которые продолжались в течение трех дней в разбомбленных районах. Ядовитые газы вздымались из куч пепла этих городов, убивая миллионы людей в перенаселенных районах, когда ветер неприкаянно носился туда-сюда.
Еда была уничтожена; то немногое, что осталось, некому было делить. Ошеломленные, потрясенные ужасом, люди метались, как испуганные тараканы. Мор и голод преследовали их.
Вслед за этим стремительно ворвалась армия фанатиков. Их оружие, в основном, было примитивным, но Европа могла бороться только жалкой сталью – орудий и боеприпасов не хватало.
В резне не было нужды. Во всяком случае, все умерли бы от голода. Но с кровью неверного, капающего с меча, можно быть уверенным в грядущем раю.
Европа исчезла в клубах дыма и мрачно кружащихся облаках атомной пыли. Армия фанатиков была рассеяна повсюду. Их число стало крошечным теперь; болезни и голод убили более девяти десятых неотразимой армады. Японцы цинично представляли себе острую нехватку гурий в раю.
РАННИМ утром 20 августа прогремел взрыв, как будто в центре Нью-Йорка внезапно взорвался вулкан, и Эмпайр Стейт Билдинг величественно рухнул, обвалив построенные рядом здания, что начали падали одно на другое. Манхэттен от реки Гарлем до Бэттери погрузился в руины из крошева цемента и скрученных стальных балок.
Один модифицированный заряд титанита, брошенный на 33-й улице, в ста футах от Пятой авеню, уничтожил весь город. Сама его структура фактически помогла этому.
ДИРИЖАБЛЬ межконтинентальных линий поднялся с причальной мачты на вершине Эмпайр Стейт Билдинг ровно в два тридцать утра 20 августа. Вскоре, едва только он взмыл на высоту шести миль, его подхватили потоки воздуха и перевернули несколько раз. Бездонные воздушные ямы ополчились против него, он нырял в них и ударялся, словно о стены. Огромный дирижабль двадцать шестого столетия швыряло подобно шлюпке в бушующем море.
Плотно привязанный к сиденью, пилот боролся с непослушным управлением. Рулевое колесо выбило ударом. Он услышал треск и удивленно обнаружил свою руку безвольно повисшей. Нахлынула жуткая боль.
Он щелкнул рычаг левой рукой. Все иллюминаторы герметично закрылись.
От боли в руке кружилась голова. Ремни врезались в тело, когда он повис на них.
И все же он встряхнул голову, чтобы отрезвить себя, и направил нос дирижабля вертикально в небо. В шестидесяти милях выровнял его. Воздух был разряженным, неподвижным и холодным.
Он потерял создание.
Лэнса ударило головой о стену, обитую мягкой кожей. Это было последнее, что он помнил. Когда он пришел в себя, нос оказался сломан. Свернутая кровь облепила все лицо. На корабле было очень холодно. Яркий солнечный свет втекал сквозь щель иллюминатора.
Он встал на ноги и вышел в темный коридор огромного дирижабля. Когда пол перестал шататься под ним, он первым делом направился в рубку управления, где обнаружил пилота, висевшего на натянутых ремнях и стонавшего в воспаленном бреду. Его рука беспомощно болталась, пока Лэнс, освобождая путы, не уложил его осторожно.
Затем, бродя от каюты к каюте, Лэнс приводил в чувства своих товарищей по плаванию. У кого были сломаны ребра, руки, ноги, кости черепа. Целых и невредимых не оказалось. Однако умер лишь один – механик. Ему сломало шею.
На огромном корабле находились пятьсот ученых, каждый из которых представлял свою область научных знаний. Рид, выступая от имени американской науки, накануне сделал звонок в продовольственный комитет в Женеве.
– Нужно что-то делать с Китаем и Индией, – настаивал Рид. – Там может случиться все, что угодно. Люди голодают, они умирают массами. Если Запад поделится половиной ресурсов, это продемонстрирует Востоку вашу готовность помочь.
– Мы ничем не можем помочь, – резко ответил председатель комитета. – У нас своя задача – прокормить Запад.
– Но вы не можете пренебречь ими! Это слишком опасно. Восток только и ждет повода натравить людей на нас.
Председатель отмахнулся.
– Мы едва можем позаботиться о себе.
Рид швырнул трубку на место. Каждый ученый в Америке был напуган перспективой конфликта с Востоком, особенно с учетом того, что западная цивилизация раздирала сама себя грызней своих лидеров. Потребовалось немало времени, чтобы отобрать пятьсот людей, снабдить чрезвычайными полномочиями и отправиться из Нью-Йорка в Женеву, чтобы заставить комитет отказаться от своей глупой самоубийственной позиции.
Другой пилот взял на себя управление. Поврежденный корабль начал медленный спуск.
На высоте девяти с половиной миль по всех отсеках зазвенела сигнализация. Тревога! Рид и Лэнс бросились в рубку управления.
– Нас преследует корабль, сэр, – холодно сказал пилот. – Нам не хватит скорости…
– Ложитесь в дрейф, – приказал Рид. – Не давайте им повода стрелять.
Пятно на экране визора быстро увеличилось и превратилось в гладкий черный японский истребитель двадцать седьмого века. С командой из шестидесяти человек, вооруженный смертоносными замораживающими лучами и силовой оболочкой, облегченный до последней возможной унции ради скорости и смертоносности, – это было самое опасное небесное оружие из когда-либо созданных.
Корабль ученых мелко завибрировал, повиснув на слабых зарядах отрицательной гравитации. В секунды вражеский объект преодолел разрыв. Всех отбросило в сторону ударом, когда он ударил о бериллитовую обшивку и прильнул магнитами к отверстию шлюза. Все двигатели корабля замолкли, остановленные магнитной силой, удерживающей их роторы, поскольку обшивка была из немагнитного сплава.
– Откройте люк, – устало сказал Рид.
Пилот нажал рычаг. По коридору разнеслись шаги. Через, мгновение дверь в рубку распахнулась. Низкорослые желтокожие люди, одетые в шелковые шорты и майки, с кривыми ногами в сандалиях, влились в комнату.
– Мы реквизируем этот корабль во имя Востока, – рявкнул их лидер. Он развернулся. – Арестовать каждого на борту и освободить судно.
ДВЕ МУЖЧИН забрали оружие у пилота, Лэнса и Рида, а трое других надели каждому наручники. Затем их надежно сковали цепью и по коридору повели во вражеский корабль.
Парами их втягивали в обширный трюм самолета, пока не забили в него всех пятисот ученых и команду из двух сотен человек. Затем, с натуженным воем двигателей, корабль поднялся в небо.
В трюме было довольно светло и тепло. Весь день они лежали на полу, не двигаясь. Утром и вечером им давали крошечные порции синтетических пищевых капсул. В очередную раздачу Рид задержал маленького японца, который разносил капсулы по его стороне трюма.
– Где мы сейчас? – спросил он.
– Зачем тебе это знать? – проворчал человек.
– Любопытно.
– Над центром Европы.
– А время? – поинтересовался Рид.
Японец посмотрел на него с подозрением.
– По той же причине, я полагаю? – сказал он саркастически.
Рид кивнул.
– Около восьми часов вечера. Может быть, вы надеетесь убежать? Нигде, кроме Японии не клепают таких дешевых и прочных цепей. Из них не вырваться, уж поверь… Да. А через час мы будем над Южной Сибирью. Может, тебе захочется там жить? Может быть…
Он повернулся к нему спиной и продолжил раздавать еду. Рид откинулся назад. Звон цепей, когда его коллеги-ученые поднимали руки, чтобы заполучить капсулы, не раздражал его. Он ждал, пока три японца не уйдут, затем еще несколько минут пристально смотрел на дверь, пока не убедился, что они не вернутся до утра.