Далеко отсюда в военной больнице угасала Ника. Прогнозы врачей не радовали. Если жертва ментального удара в течение трех суток не приходит в себя, шансов на спасение не остается. А сознание его бывшей жены расплющило, как минимум, гидравлическим прессом. Нику было жаль, но она сама виновата, сунулась в одиночку к врагам, вот и пострадала.
Бронислав на миг отвлекся от мыслей, посмотрел на болтающую без устали девочку. Алла вращала в воздухе ЗD-модель, подсвечивала какие-то области пространства вокруг, что-то вещала про взаимодействие сил, векторы и направления. В целом полный антинаучный бред.
От его взгляда Алла примолкла, вопросительно обернулась к профессору, но тот махнул рукой. Болтай дальше.
Поначалу он пытался наладить связи с генералом и старухой в сером платье. Ему отчаянно захотелось оказаться на месте Ноэля, чтобы сотни людей трепетно прислушивались к каждому его слову. Не то что три научных сотрудника в родном университете. Те трое толком не работают. То у них ребенок некстати заболеет, то дома ремонт случится, то отпуск по графику подойдет… Будто не понимают важность его исследований! Везет же Роберту! Получил гениальность на халяву, теперь пользуется.
Броня твердо решил перебраться из скучного Барска в благополучную Москву, отыскать себе местечко потеплее. Но генерал сегодня неразговорчив, работающих наравне с Броней ученых беспокоить нельзя. Профессор подходил к ним в короткие перерывы, аккуратно хвастался, как умел:
– У меня двадцать шесть патентов…
– В своей последней монографии я как раз этот вопрос рассматривал…
– Моя команда недавно получила грант Президента…
Его вежливо слушали и отходили прочь, небрежно кинув черную с золотым теснением визитку на дно кармана.
«Бесперспективняк!» – мысленно сделал вывод Соловьев и возвратился к работе.
В половине второго в центр пришло тревожное сообщение: девчонка-мигрантка исчезла из телестудии. Еще через полчаса: Рюкин вышел в эфир, неведомые люди перехватили управление спутниками, сейчас транслируют его обращение на всю Европу на четырех языках, а спецслужбы как могут глушат сигнал.
Но Бронислав уже не реагировал на чужую суету, пропускал мимо ушей спор Ноэля с генералом и какими-то срочно прибывшими в центр важными шишками…
Он надел тонкую полупрозрачную перчатку-манипулятор голограммами, прогнал прочь Аллу и теперь сам крутил в воздухе модель, вникал в чертежи и показания экспериментов сотрудников центра.
Потом задавал параметры работы оружия, еще раз сверялся с перечнем ограничений и допущений, кривыми на графиках, ругался, плевался, требовал от персонала тех или иных изменений условий испытаний. Видно сразу, в отличие от неразорвавшейся гранаты Ноэля (Броня с ней тоже безрезультатно бился всю неделю), эта фиговина работать будет. Теперь понятно, в чем ошибался Роберт и что именно не давало покоя самому Соловьеву в том устройстве.
Что случится, если выстрелить в неживое, неорганическое, в воду, в воздух? А если воздух окажется разрежен, как в горах, или вязким, или сырым, как в тропических джунглях?
Разноцветная голограмма целого «ружья», чертежи, схемы движения энергий висели в воздухе перед его глазами. «Неужели я глупее их всех? Неужели я не смогу выделиться?» – думал он, принимая очередную порцию данных.
– Девочка прислала сообщение! – Откуда-то издалека неприятно зазвучал высокий голос Роберта. – Никому не трогаться с места! Сенсы ищут крота!
«И тут наушничают!» – тоскливо подумал Броня.
Подошла Алла, поинтересовалась, нужна ли помощь. Он неудачно махнул рукой, той, что в перчатке. Голограмма отлетела на другой конец зала, пришлось возвращать.
Одну за другой профессор Соловьев вызывал в памяти известные ему модели мироустройства – принятые научным сообществом или признанные дремучей ересью, сопоставлял информацию по испытаниям. В зале пахло потом, кофе, копченой колбасой на бутербродах. Стоял невнятный рабочий гул…
А Бронислав замер, даже забыв выдохнуть, несколько раз озадаченно моргнул, нечленораздельно промычал. Он понял! Он постиг все относительно этой странной штуковины!
– Я знаю! – пробормотал он. – Зна-а-юююю! – заорал он, заставив кого-то поперхнуться послеобеденным чаем. – Знаю, зачем эти устройства нужны и как с их помощью убрать аномалии!
Москва. Байкеры
Лешка в замешательстве остановился возле двери подъезда – металлической, отделанной лакированным деревом, еще новой. Ленка выпустила его руку, провела пальцем по кнопке домофона. Андрей и Кирилл топтались позади, звонили остальным.
– Русик, мы нашли… наверное, – сбивчиво говорил Кирилл. – Она же чудная. Невидимой была. Но я просек, как она за одной девицей навострилась и исчезла. Приезжайте. Дом… Андрюха, смотри улицу и номер.
– Сдалась она нам, – посетовала Ленка.
– Радуйся, что Русик додумался всех поднять. – Лешка отошел от двери, присел на лавку возле подъезда. – Как назло, ни одной бабки – расспросить, кто тут живет!
– Обед, – флегматично пояснила Ленка, пнула носком босоножки пустую банку из-под газировки. – А если Дорофея не пошла за той кудрявой? – воззрилась она на Кирилла. – Если этой дуры уже в живых нет? Телезвезда, укуси ее оса!
– А говорила, что в няньки не набивалась, – подтрунивал над подругой Лешка.
– Почему она ушла?
Если Ленка завелась, остановить ее было сложно.
– Кое-кого выручать. – Андрей присел рядом с другом. – Ты бы за нашим Вихрем помчалась, попади он в беду? – Он толкнул Лешку плечом.
– Он бы не попал, – резонно заметила девушка. – У него ума больше.
У Кирилла заиграл телефон.
– Гоша везет Машу с подмогой. Русик с Тигрой с ними. Остальные тоже в дороге. О, Джон пожаловал.
По двору, зля собак и пугая голубей, уже летел на байке Женя-Джон. А на крышу соседнего дома опускалась возникшая посреди безоблачного неба «шлепалка».
Дорофея
То, что она попала в одну из тайных квартир химер, Дора поняла еще на лестничной площадке, но оставаться за дверью не смогла. Орэф советовал сдружиться с Ксаной, а та могла знать, какие гадости еще планируют Марина и Рюкин и где скрывается Ланс. Мигрантка смело шагнула вслед за черноволосой девушкой.
Помещение смотрелось чересчур аскетичным даже для ее родного мира. Светлые гладкие стены, минимум мебели, встроенные шкафы, вмонтированные в потолок плоские светильники. На огромном, закрывающем половину стены экране транслировалось несколько десятков каналов сразу. А на трех трехъярусных кроватях недвижимо лежали люди в наушниках, широко распахнутыми глазами ловя мельтешение картинок.
На прибытие Ксаны химеры никак не отреагировали. Тогда девушка молча подошла к телевизору, отключила его. Девять пар глаз синхронно повернулись к нарушительницам спокойствия. Невидимость мигрантки не была для них препятствием. От их пронизывающего внимания Дорофея зябко обхватила себя за плечи.
– Эй, вы! – окликнула их Ксана. – Кто в отряде старший?
– Наташа, – ответили с нижней полки. – Она в магазине вместе с Диной, у которой мы учимся быть людьми.
– Специализация? – по-военному кратко требовала Роксана.
Дора даже восхитилась ее выдержкой. Или Верховицына-младшая не чувствует нелюдей? Рядом с химерами было не то что неприятно или жутко. Казалось, стоишь на краешке скалы, а внизу многокилометровая бездна, и ветер дует в спину, подталкивает к пропасти. И голова кружится так сильно, что проще спрыгнуть вниз, чем шагнуть назад.
«Это макросетевой квест, очередная игра!» – повторяла про себя Дорофея.
– Паркур, немецкий язык, скалолазание, латынь, медицина, – дисциплинированно перечислила нелюдь.
Девушка это или парень, Дора не поняла. Стрижка мальчишеская, черты лица тонкие, руки накачанные, какие бывают только у бодибилдеров или армрестлеров.
– Пойдет, – что-то решила для себя Ксана. – Идем выручать моего отца. Доставьте меня туда, где вчера воевали ваши.
– Тебя одну? Или ее тоже? – уточнило существо, безразлично упершись взглядом в Дорофею.
А все так хорошо начиналось! Скинув отнимавшую слишком много сил невидимость, Дорофея запоздало поняла – с Роксаной Верховицыной у нее ничего общего быть не может.
– Привет. Я Дорофея Иванова. Я пришла тебе помочь.
Ксана смерила ее презрительным взглядом и отвернулась.
– Эту тоже заберите с собой, она наш заложник, – заявила повелительница химер так спокойно, словно появление незваной гости ее ничуть не удивило. Но ведь испугалась, пусть не прячется за напускным равнодушием, Дорофея почувствовала. Только что больше напугало черноволосую – ненужный свидетель, ответственность, незнание что делать? Как понять эмоции верно?
– Погоди, я пришла по-хорошему, – начала Дора. «Что, если Орэф специально ее сюда заманил?»
– Зато я по-плохому, – огрызнулась Роксана. – Твоя рыжая отняла у меня Вителя. Теперь Марина рискует жизнью, выручая его!
Она сомневается! Хоть не готова к диалогу, сомневается. Дорофея почувствовала слабину черноволосой и сделала ошибку.
– Марина использует тебя! Она вертит твоим отцом, вертит тобой. Из-за ее прихоти Ника в коме! Ты хочешь быть марионеткой?
От ненавидящего взгляда Ксаны Дора отступила на шаг назад, прижавшись спиной к стене.
– Какими бы ни были мои родители, они МОИ! Их, как и родину, порядочные люди не выбирают, пилигримка! И я пойду за ними до конца, пусть они будут хоть тысячу раз не правы!
И уже химерам:
– Подчинить ее!
Пока Дора возмущенно перебирала аргументы, искала слова для ответа, ее тело онемело, в голову словно залезли горячие липкие пальцы, перекрыли вентиль мыслей, завладели ее руками и ногами, заставили сделать шаг, другой. Комната сузилась, стены потемнели, навалились всей тяжестью.
Из глубин памяти поднялась информация о работе Нади и ее мужа по контролю над чипами, о том, как Дорофея сама по приказу Ноэля пугала Бету координатором, взяв на себя управление телом какого-то мелкого клерка.