Ника начала успокаиваться. Смысл психовать, раз сама не сообразила, для чего вернули Машу?
Через пять минут, после просмотра видео, она грустно усмехнулась, еще раз прокручивая в памяти кадры. Вот Маша за руку тащит Дору по коридору, то и дело останавливаясь, нашептывая ей на ухо. Черт, звук на камеру не пишется! Что за непредусмотрительность такая?!
После пары минут убеждений девочки, не оглядываясь, бегут по коридору, но не в туалет, а в подсобку уборщиц, откуда есть выход к грузовому лифту. На этом запись прерывалась. Техники проверяли лифт и его последние маршруты, но что-то подсказывало Нике – толку от этого с дырку от бублика.
– Как это понимать? – Броня выразительно нахмурил брови.
– Машу нашу перевербовали, – вздохнула Ника, откидываясь на жесткую спинку стула. – Скорее всего загипнотизировали.
– Есть варианты? – прищурился Ноэль.
Вот жук, чует – не все так ладно. Но союзники нужны. И санкции из столицы есть – при необходимости собирать сторонников, пока не прибудет подкрепление. Ноэль, можно сказать свой, работал по теме пилигримов, в физике с механикой понимает как никто. Броня ясен и понятен. Колебалась Ника недолго. Лучше эти двое, чем кто-нибудь из Комиссии.
– В общем, так, р-ребя-я-ята, – промурлыкала она, попутно указывая ассистентам на дверь, – по данным разведки с вероятностью девяносто девять процентов утверждаю – будет война. Где-то через месяц с небольшим. Ее связывают с мигрантами. И потому так важны девочки, озеро, метеорит и прочая паронормальная фигня. Об этом знает тот, кто умыкнул у нас из-под носа двух безмозглых наивных дурех. Поехали, переходим к военным действиям первыми.
– А поподробней?.. – начал было Бронислав.
Но голодным зверем зарычал гром, в страхе задрожали оконные стекла. И Ника притворилась, будто не расслышала вопроса бывшего. Она сняла с тумбочки горшок с пальмой, освобождая путь к сейфу, звякнула ключами, и вот уже на стол перед мужчинами легли два пистолета в кобуре.
– Пользоваться умеете, мальчики? – поинтересовалась Ильина.
– В армии служили, – кивнул Ноэль, пристегивая кобуру к поясу.
Броня от армии откосил, сделав себе справку, но в тир ходил регулярно, так что Вероника за него не волновалась. Зато одно удовольствие было наблюдать, как он, морщась, берет оставшийся дамский пистолетик и стыдливо прикрывает пиджаком гламурную ярко-алую кобуру в стразиках.
– Не поверю, что ты этим пользовалась, – проворчал он.
– Это военный трофей, – не стала распространяться Ника.
Прикоснувшись к браслету, она уверенно подвинула стул, распахнула окно, вскочила на подоконник, который тут же заблестел от дождевых капель. Холодный ветер растрепал ее волосы, затрепетал подол мгновенно промокшей юбки. В иллюминации без устали сверкающих молний Вероника Ильина казалась бесстрашной валькирией, неукротимой, дикой. Ей навстречу из-за завесы дождя выплывал военный шлюп, в народе прозванный «шлепалкой». По вычурно украшенному рисунками фюзеляжу разбегались бортовые огни.
– Полетаем?
Она дождалась, пока «шлепалка» причалит к подоконнику, открыла неудобную дверцу и пробралась внутрь. Мужчины нехотя последовали за ней.
– Куда мы? – не унимался Бронислав.
– К мадам Чащиной и ее братцу Олегу. Вам понравится.
«Шлепалку» качнуло. На боковых стеклах поднялись заслонки, не позволяя пассажирам любоваться расшалившимися молниями.
С-сшлип, с-сшлип, с-сшлип… – зашлепало где-то внизу под ногами, растекаясь неприятной вибрацией по корпусу.
Чудо техники, созданное при помощи двух мигрантов из более развитого мира, аккуратно отплыло от здания, накренилось, породив в желудках пассажиров не совсем приятные ощущения, и нырнуло на самое дно дождевого океана. Краткий полет над озером, скольжение над кварталами в сторону Дома творчества, где должна проводить занятия с детьми Инга.
Проявлять вежливость Ника не стала, «вошла» через парадный вход, снеся стеклянную витрину с афишей танцевального конкурса, и приземлилась в холле. За столиком возле уцелевшей двери перепуганно матерился пузатый охранник, до недавнего момента благополучно дремавший у телевизора.
– Шило, ты переходишь все границы хамства! Я буду жаловаться Кощею! На этот раз тебя точно отстранят! – По боковой лестнице неслась Инга, растрепанная, злая. – Кто все восстанавливать будет, скажи? А детей перепуганных успокаивать?
По лицу Чащиной читалось – сказать она хочет гораздо больше, но присутствие Брони с Робертом заставляло казаться особой воспитанной, некультурных слов не знающей, к рукоприкладству не склонной.
Ника ухмыльнулась, цокая каблуками по битому стеклу, в два шага настигла Ингу, ухватила ту за руку, поинтересовалась:
– Девчонки у тебя, у Олега или у Кощея? Только не строй из себя невинность. Я знаю, Маша вчера была твоей гостьей. И старик в курсе.
– Знаешь, зачем на рожон лезешь?
– Тебя задавят, Шило. Для моего Олежки как раз место освободится.
– Закатай губу. Где девочки?
– Должны быть у старика. Ему пообещали быстрое решение проблемы миграции, и он соблазнился. Ты опоздала, Шило.
– Мое хобби – топить чужие мечты в болоте. – Вероника потянула Чащину за руку и с удовольствием сообщила: – Летишь с нами. Сопротивляться не советую.
В руке Ники блеснула короткая металлическая трубка – сантиметров тридцать длиной, не более.
– Тебя сейчас поджарить или попозже? – Конец трубки уперся Инге под ребра. – Дернешься, ничто не спасет. Идем.
Фольклористке оставалось только шипеть и ругаться вполголоса, демонстрируя свои познания в нелитературной исконно русской речи.
«Шлепалка», разбивая остатки витрины, выбралась на волю и направилась в сторону Кощеева логова – к новеньким высоткам на другом конце города. Девочек там не будет, но Григорий Константинович человек разумный, жизнь свою ценит, пойдет на контакт.
– У меня, конечно, нет золотой медали по бегу с препятствиями, – задумчиво произнес Роберт, – но то, что мы сейчас делаем, явный перебор. Я человек пришлый, а вам здесь жить…
– Месье Ноэль, где ваши французские идеи о равенстве и свободе? – Ника вывернула кораблик, заходя на вираж между небоскребами. – Двух безмозглых мухоловок похитили, а тебе плевать? Могу высадить. Прохлаждайся на скамеечке с бабульками, лузгай семечки, ругай мировой порядок, и никто тебя не тронет, – расшумелась наставница. – Сделать остановку?
Роберт промолчал. И на душе у Ники стало неприятно от разочарования. Глупая, поддалась обаянию, записала проходимца в свою команду! Придется самой спасать девчонок от экспериментаторов, мечтающих сбежать от старости, смерти и грядущего передела мира. Всего своим спутникам сразу не расскажешь, а она знает слишком много, чтобы спать спокойно.
«Шлепалка» с трудом припарковалась, втиснув свое синее с металлическим отливом тело между трех других – чуть поменьше, гораздо более представительных, богатых. С высоты пятидесятого этажа открывался восхитительный вид на купающийся в дожде город, но любоваться красотами было некогда. Оставив Ингу связанной в кораблике, троица кинулась к лестнице. Всего два этажа вниз, звонок в лакированную деревянную дверь, неприязненный взгляд нарисовавшегося в дверном проеме Кощея…
– Надеюсь, новости у вас… – недовольно начал Председатель.
– Превосходные, – широко улыбнулся Роберт, опережая готовую ринуться в бой Нику. – Мы нашли Машу. Она отвечает на вопросы гипнотизеров. А мы ищем причастных к похищению. Может, у вас возникли какие-то подозрения?
– Всецело доверяю вашему мнению, Никитин, – устало отмахнулся от него Кощей.
И Ника с ужасом поняла – она ошиблась. То, что она приняла за скрытность, за волнение, касалось чего-то иного, с девочками связанного лишь косвенно. Новости об обнаружении Маши Председатель обрадовался, успокоился. Но Инга, зараза, переиграла!
– Броня, к «шлепалке», быстро! – Она ощутимо пихнула локтем Соловьева.
Благо, у Брони, когда требовалось, мозги варили. Он утек в сторону лестницы, заставив Кощея удивленно выгнуть брови.
– Я чего-то не знаю? – уточнил он.
– Ну что вы! – Ника, само обаяние, встряхнула рыжими кудрями. – Мы были счастливы поделиться хорошей новостью.
Она улыбнулась еще шире, уцепила Роберта под локоть и поволокла прочь, оставив Председателя мучиться догадками и подозрениями. В лабораторном комплексе будут хранить молчание, хоть пытай. В своих людях Вероника не сомневалась.
Наверху, к счастью, было спокойно. Бронислав дожидался их подле пленницы, злобно зыркающей серыми глазищами.
Выдернув кляп изо рта Чащиной, Ника склонилась над фольклористкой.
– Давай еще раз попробуем, сказочница.
Ника демонстративно размяла пальцы, растерла ладони одна о другую, концентрируя жар, и больно сжала плечи блондинки. Та поежилась, но стерпела. А видимые только сенсу энергии оплели Ингино тело, готовые в любой момент причинить невыносимые муки.
– Где девочки?
Водянисто-прозрачные потоки растеклись по лицу, заползая в ушные раковины, закутали руки, грудь и живот пленницы, перебрались на спину, наливаясь желто-алым сиянием. Энергии скрутились в жгуты, опутали шею, затрудняя дыхание, иголками потянулись под кожу. Вероника даже зажмурилась, какой силы она вызвала свечение вокруг жертвы. Та горела призрачным огнем, испытывая при этом реальную боль.
– А-а-а, – заныла Инга.
– Я еще не начинала, – предупредила мучительница. Белобрысую фольклористку ей жалко не было – предателей она не любила. – Ты же не хочешь получить электрический ожог на смазливой мордашке? – Приблизив свое лицо к лицу Инги, прошептала она. – С какой щеки начнем?
– Он сенс с лицензией, назвался Гаммой. Мой десятая-вода-на-киселе дядя. Пришел, предложил помощь, деньги, поддержку военных. Был убедителен. Со мной он почти не разговаривал. Только с Олегом, Гончаровым и с Обмылком. – Инга всхлипнула. – Он меня недооценивает!
– Баловалась бензопилой, маникюр попортила, теперь почему хнычешь, – раздраженно пробормотал Роберт.