– Заседание суда славного города Линия объявляю открытым, – постановил он, усаживаясь за стол, на котором важного чиновника уже ждал заботливо подготовленный секретарем листок, содержащий имена подсудимых и их проступки. – Волей императора я, Стен Тулий Себеркер, буду следить за тщательным и скрупулезным соблюдением законов нашей великой державы. И да свершится справедливость! Бродяга Гензо с рыбного рынка, ты обвиняешься в краже хлеба с лотка булочника.
– Ваша честь, – робким ломающимся голоском ответил первый в цепочке, молодой парень лет четырнадцати. – Моя семья голодает, ей нечего есть! Мать и две сестрички! Пощадите!
– Это не оправдание, – привычно пропустил мимо ушей судья, взглядом оценивая фигуру юного преступника. – На каменоломнях ты и месяца не протянешь, легионера толкового в ближайшую пару лет из такого задохлика не выйдет… Приговариваешься к отсечению пальцев левой руки.
– Не надо! – в ужасе заорал паренек, но сильные стражники уже отвязывали его от цепи и тащили к плахе, где старый палач выбирал из своего богатого инструментария лезвие, идеально подходящее для такой задачи.
– Ильза из Теаса, – перешел к следующей подсудимой чиновник. – Обвиняется в греховной торговле собственным телом. М-да, ну что ж, будешь отрабатывать свои преступления перед императором и верой, помогая маркитанткам в обозе наших доблестных легионов три года без права выкупа. Шить, стирать, готовить, ну и так далее.
Женщина, чьи лучшие деньки давно прошли, унеся с собой и в молодости-то невеликую красоту, лишь вяло кивнула. Собственно, для нее менялось лишь место работы и клиенты. И не факт, что в худшую сторону.
– Бродячий артист Молий Фаг, – продолжил свою работу судья, лениво наблюдая за тем, как проститутку отвязывают и препровождают к армейским служащим, которые во время каждого заседания являются за таким вот пополнением. – Кабацкая драка, двойное убийство. За это, конечно, полагается виселица или рудники…
От помоста донесся жуткий вопль. Там острое, как бритва, лезвие пятью взмахами превратило руку юноши в окровавленную культю.
– Прошу дать возможность смыть кровью свое преступление! – гаркнул циркач так, что поморщились даже привыкшие к строевым командам стражники.
– Собственно, так и собирался сказать, – хмыкнул Стен Тулий. – Два года учебного легиона!
– Ваша честь! – взвыл подсудимый, почти падая на колени и не обращая внимания на вывернувшиеся под вроде бы невозможным для человека углом руки. – Прошу! Отправьте меня в обычную войсковую часть! Можно на границе! Только не туда!
– Императору нужно на ком-то тренировать своих бойцов, – задумался чиновник от правосудия. – Но ты первый раз нарушил закон. Ладно, так уж и быть. Десять лет службы в пограничных легионах!
– Спасибо! Спасибо! – начал рассыпаться в благодарностях убийца, но его уже не слушали.
– Эй, а куда акробата хотели определить? – спросил стражника последний в цепи, похожий из-за покрывавших его лицо синяков и ссадин скорее на покойника, чем на живого человека. Молодой мужчина достаточно хорошего телосложения мог бы в принципе считаться здоровым и красивым, но только не здесь и сейчас. Тело его, лишь едва прикрытое какой-то рваной дерюгой, казалось, не имело на себе ни кусочка целой кожи. Левая нога так и вообще была сломана, судя по странному положению стопы. – Он так вопил, будто Ледяной Провал местом отбывания наказания едва не назначили.
– Ну почти так оно и было, – едва слышно ответил скучающий на своем посту солдат. – Ты разве ничего не слышал об этой идее регента, который захотел восстановить старый обычай Древней Империи?
– Иностранец я, – ответил подсудимый. – Только вчера к вам в город попал. На свою беду.
– Понятно, – не выказал тени удивления стражник. – В общем, наберут толпу преступников, выдадут им тупое оружие, выпустят в чисто поле и легионеров на них натравят. Обычно те стараются противников не калечить, но бывает, что и бой до смерти объявляют между небольшими отрядами в три-четыре десятка человек. Вот такая штука и называется учебным легионом. На нем вся армия навыки оттачивать будет. Так делали раньше и вот возрождают славные обычаи предков.
– Шарн Делис Лакрео. – Судья уже третий раз обратился к следующему подсудимому, но тот не соизволил даже голову поднять. Висел себе тихонечко на ремнях и впечатления живого человека не производил. Попытки его растормошить к успеху также не привели. – Вы его что, по голове сильно били, канальи?
– Никак нет, ваше превосходительство, – отозвался один из стражников. – Просто он во время задержания сонной пыльцы нанюхался. Теперь раньше, чем послезавтра, не проснется.
– Ясно, – успокоился судья. – Ну наркоторговца в учебный легион на пять лет определяем, хотя там столько вряд ли прожить возможно, и переходим к следующему. Жрец морской богини и темный ведьмак Виктор, родом из вольных баронств!
– Здесь, – с какой-то странной интонацией ответил избитый.
– Обвиняешься в побитии духовных лиц, оскорблении представителей благородного сословия, богохульстве, зловредном чародействе, нанесшем великий вред людям, и сопротивлении при аресте, – прочел по своим бумажкам судья. – Хм. А почему тогда просто в ремнях, а не закован по рукам и ногам? Непорядок! Да и не помню, чтобы мы такого опасного преступника ловили. А ведь за него и награда должна полагаться…
– Ваша честь, – счел нужным заметить присутствующий на заседании священник Отца Времен, работающий при тюрьме и, помимо всего прочего, отвечающий за дела, в которых оказывались замешаны маги и магия. – Его доставил разъезд дорожного патруля вчера ночью, причем практически мертвым, но за ночь подсудимый успел восстановиться, благодаря нечестивым силам своей покровительницы. Следовательно, награда, если она назначена, конечно, полагается им. И потом, его аура не может содержать в себе достаточно силы, чтобы давать своему владельцу шанс на по-настоящему сильное колдовство. Царапину затянуть или там прыщ заставить у обидчика вскочить, это пожалуйста, но большее уже вряд ли. Ну если только с сильными амулетами.
– Извините, а вы при взгляде на меня не думаете, что обвинение несколько ошибочно? – подал голос привязанный к цепи человек.
– В смысле? – с интересом уставился на него тот, кто по роду деятельности был обязан вершить правосудие.
– Ну, – хмыкнул его избитый собеседник. – Речь стоит вести скорее о нанесении побоев мне духовными лицами. Доказательства – следы на ребрах, лице и сломанная голень. Да и какое зловредное чародейство, нанесшее великий вред людям, можно сотворить со столь маленьким резервом?
– Четыре года в учебном легионе! – решил судья. – И двадцать плетей за дерзость!
– Ну ты дурак! – только и сказал на это стражник, отвязывая руки преступника. – Сдохнешь же теперь!
– Я живучий, – зло ощерился молодой мужчина. – И у меня еще слишком много дел, чтобы позволить себе умереть. Друзей найти надо и поквитаться обязательно. Кое с кем!
От черной татуировки в виде морской звезды на его щеке внезапно повеяло океанской свежестью, а по рукам, сжатым в кулаки, прошлось несколько всполохов бледного пламени.
Пламя подлинного чародейства
Пролог
Барак изнутри больше всего походил на тюрьму. Толстые бревенчатые стены не имели ни одного окошка, свет внутрь проникал лишь через небольшие дыры в небрежно крытой крыше, на полу лежала гнилая солома, от которой разило ароматами выгребной ямы и нечистот. В паре мест виднелись норы, слишком большие, чтобы принадлежать мышам, а не крысам. И повсюду люди, вернее, мужчины. Сидели, лежали, стояли. Оборванные, изможденные, больше похожие на зверей. Нельзя сказать, чтобы их лица постоянно кривились в уродливых гримасах, ни капли не походящих на нормальные человеческие лица, вовсе нет. Во всяком случае, не у всех. Большая часть, напротив, выглядела умиротворенно и безучастно. Как коровы или овцы, пасущиеся в тесном загоне. Но имелись здесь и другие. Сосредоточившиеся на пятачках относительно свободного пространства (даже снабженного какой-то нехитрой мебелью вроде топчанов и лежанок), с порывистыми резкими движениями, несколько менее битые жизнью, судя по относительно нормальной одежде. Несколько человек демонстративно держали руки в непосредственной близости от ножен, оттягивающих их пояса. И почему-то при взгляде на этих людей виделась волчья стая, разделенная на несколько постоянно грызущихся друг с другом группок, но дружно загоняющая обреченную добычу себе на ужин.
Дверь распахнулась, и стражники, щеголявшие нашитыми на толстые куртки железными кольцами, принялись запихивать в барак новое пополнение.
– Свежачок, – сплюнул через дырку меж зубами один из тех, кто занимал привилегированные места. – Одна шантрапа. Никого из наших нет.
– С чего ты взял? – лениво осведомился у него самый крупный из находящихся здесь мужчин. На поясе его висел даже не нож, а скорее короткий меч. А одна из рук сжимала глиняную бутыль, на которую все остальные обитатели барака косились с нескрываемой завистью. Мочку уха говорившего украшала длинная деревянная серьга в виде весла, достающего лопастью до линии подбородка.
– Походка не та, – фыркнул его собеседник. – Те, которые вначале шли, явно дураки деревенские, наверно, сюда из-за неуплаты налогов угодили. За ними горожанин. А последний… Да никак к нам благородная птичка залетела! Ишь как нос морщит, значит, не привык нюхать, чем жизнь-то настоящая пахнет.
– К нам – и персона голубых кровей? – не поверил обладатель весла. – Нет, ты, Шнырь, конечно, знатный ворюга с глазом, на всяческих персон наметанным, но здесь явно дал маху. Даже признанного бастарда, провинись он по-крупному, скорее бы убили, чем в штрафной легион сунули под клинками да копьями настоящей армии помирать, злость и опыт в солдатиках воспитывая.
Стражники, закончив свое дело, вышли и, судя по глухому стуку, заперли дверь снаружи на тяжелый засов.
– Он колдун, – внезапно сказал единственный в их компании старик, разлепив до того молчавший рот. На испещренное морщинами вдоль и поперек лицо свешивались седые космы, и оттого вид человек имел сильно неряшливый, даже несмотря на почти новую и не слишком грязную теплую черную куртку, болтающуюся на его худых плечах, как на скелете. – Темный. Совсем слабый. Служит кому-то из богов, но не Отцу Времен и не господину зла, владыке льда Сакраешу. Щенок!