Он стал читать выписки, занесенные им на бумажку.
1. Кваре имел 3012 домов, 1500 всадников и 2260 пеших. 2. Мегди — 2080 домов, 800 всадников, 1030 пеших. 3. Хортум — 900 домов, 400 пеших. 4. Хорни — родина нашего Мовсеса Хоренаци — 1906 домов, 700 всадников, 1008 пеших. 5. Кехк — 1600 домов, 800 всадников, 600 пеших. 6. Парех — 1680 домов, 1030 всадников, 600 пеших. 7. Базум — 3200 домов, 1040 всадников, 8040 лучников, 600 копейников, 280 пращников.
— Итак, в 7 деревнях имелось 14 378 домов. Если в каждом дому принять по 10 душ, как мы считали в нынешней Мушской долине, получим 143.780 душ. Следовательно, только в семи деревнях древнего Тарона было жителей на 63 780 больше, чем в нынешнем Тароне, со всеми его деревнями и городом Мушем. Да, поразительная, ужасающая разница! — повторил Арпиар, — просто не верится! Но ведь сколько еще деревень, сел и городов существовало в те времена в Тароне! Я верю статистическим данным Зеноба, он весьма правдивый историк.
Он умолк. Мрачной тенью заволокло его ясное лицо!
— Упомянутые семь языческих сел выставляли 20 708 пеших и конников. Довольно внушительная сила для одной кумирни! Только для одной битвы с Григорием Просветителем жрецы выставили рать в 6946 воинов. Вот почему великая религиозная революция в Тароне совершилась не без пролития крови!
Наш хозяин слушал восторженного юношу с глубоким вниманием. Меня также весьма заинтересовали приведенные им сведения о Тароне.
Аслан нашел письмо, которое он искал, и показал его хозяину.
— Вы знаете этого человека? — спросил он, прочитав адрес.
На серьезном лице хозяина мелькнула легкая улыбка.
— Адресат — это я, — ответил он, взяв письмо. — Вам вручили его в Ване?
— Да, мосульский торговец кожами ходжа Торос. — Хозяин поднес письмо к свету и стал читать.
— Письмо, как видно, запоздало, — сказал он, прочитав его. — Но я до этого получил от ходжи Тороса другое, почти такого же содержания.
— Стало быть, вы узнали нас на церковном дворе?
— Ну, разумеется. Я ждал вашего приезда.
— Значит, все приготовили, о чем писали вам?
— Всё в точности.
— Весьма благодарен, — сказал Аслан, протянув ему руку. — Завтра утром я поеду в Астхаберд, а оттуда в монастырь Апостолов. Вернусь опять к вам, а там буду продолжать путь…
— До вашего приезда все будет готово, — повторил хозяин.
Глава 31.АСТХАБЕРД
На другой день рано поутру мы отправились в Астхаберд с одним из слуг хозяина. Арпиар остался у него для каких-то дел.
Я всегда испытывал чувство радости, когда Аслан брал меня с собой для осмотра древних крепостей.
Руины производили на меня сильное впечатление. В них я видел воспоминания былой славы и могущества, прошлую жизнь князей, их обычаи, отношения меж собой и с чужими.
Заманчиво было и само название крепости — Астхаберд! По предположению Аслана, первоначальное название этой крепости было Астхка-берд[148].
Дорога извивалась по ровному полю. Мы ехали верхом, а наш проводник шел пешком впереди.
Только теперь представился мне случай заговорить с Асланом об Арпиаре. Этот юноша сводил меня с ума; я не знал, кто он, откуда и с какою целью прибыл в Муш. Из немногих слов Аслана я узнал, что он коренной житель Трапезунда, учился в Венеции, в монастыре мхитаристов[149], изучал историю, главным образом, армянскую, армянский язык, знал несколько древних и новых языков. Но всего удивительнее — он был армянин-католик и в то же время с такой горечью говорил об армянах-католиках!
«Второй Джаллад» — думал я. — «Тот, будучи армянином-протестантом, возмущался антинациональными склонностями армян-протестантов, а этот — армянин-католик негодует против антинациональных устремлений армян-католиков. Но Джаллад был священником… Быть может, и этот какой-нибудь новопосвященный монах!».
— Нет, — разрешил мои сомнения Аслан, — вначале, правда, он дал обет вступить в духовное братство, но потом раздумал.
— Он останется здесь?
— Да.
— С какой целью?
— Будет работать среди армян-католиков.
— Он послан сюда мхитаристами?
— Нет, он человек вполне независимый, притом получил от отца порядочное наследство.
— А иезуиты не будут преследовать его?
— Будут. Но если бояться преследований, не стоит и приниматься за работу. У него хватит храбрости и мужества для дела.
В течение двух часов мы ехали на восток по возделанным полям и живописным зеленеющим долинам. Но вот вдали показался Астхаберд. Он стоял на одном из отрогов Тавра и, казалось, бросал гневные взоры на простиравшиеся перед ним обширные равнины и глубокие ущелья… Сердце во мне затрепетало. Мы подъезжали к крепости армянской богини! Именно здесь принимала богиня Тарона нашего непобедимого великана Ваагна. Здесь, в объятиях красавицы-богини, вкушал он отдых после ужасных битв с вишапами. Любовь и ласка легко утоляли истому доблестного мужа.
Мы подъехали к подошве горы. Проводник остался при лошадях, а мы поднялись на гору. Большая часть крепостной стены и несколько огромных башен сохранились в целости. Но внутренние строения представляли печальную картину разрушения. Перед нами предстали подземные комнаты с каменными стенами, пещеры, наполовину засыпанные землей. По всему было заметно, что не время постепенно сокрушало и превращало в развалину эту чудесную крепость, а она пала жертвой ужасающего внезапного разрушения. Местами из-под земли выглядывали концы обуглившихся бревен — следы всепожирающего огня.
Аслан присел на камень, поросший зеленым бархатистым мохом, и предложил мне сесть рядом с ним. Лучи солнца освещали его задумчивое лицо. Я никогда не видел его в таком состоянии, он всецело был поглощен своими мыслями. Несколько минут он молча глядел на колючий терновник, выглядывавший из щели разрушенного пьедестала колонны и покрывавший своими мелкими листочками его изумительно красивую резьбу. Затем он обратился ко мне со словами:
— Я привел сюда тебя, Фархат, не для того, чтобы показать крепость, но с совершенно иной целью. Крепостей, руин мы видели много за наше путешествие, и ты мог составить по ним понятие о нашей родине. Я привел тебя сюда, чтоб на месте происшествий рассказать о том, что до сих пор скрывал от тебя, о чем ты горел желанием узнать. Ты должен знать все, так как скоро мы расстанемся…
Последнее слово стрелой вонзилось мне в сердце. Я вздрогнул всем телом. Расстаться с Асланом, кого я уважал, кого я так любил, кто оказал сильное влияние на мой характер и на мое развитие — было ужасно!
— Я не буду передавать тебе древних сказаний и народных преданий об этой крепости. Скажу только, что крепость принадлежала армянским князьям Тарона, а затем была разрушена во время арабского нашествия на Армению племянником Магомета Абдурагимом. Дальнейшая судьба крепости мне неизвестна. В последнее время ее восстановил и проживал в ней наш общий благодетель — охотник Аво.
При имени охотника Аво я не мог сдержать себя: ведь я сидел на руинах, некогда принадлежавших честнейшему и благороднейшему человеку!..
— Это его крепость? — воскликнул я, — здесь произошла та ужасная резня, уничтожившая всю семью его? Здесь он сделался жертвой изменников-сородичей и пал под ударами вражеских сабель? Я вижу следы пожара, вижу всё… всё…
— Да, именно здесь, — повторил Аслан растроганным голосом, — но местà жительства его менялись столь же часто, как и его злополучная судьба. Одно время он проживал в горах Сасуна, затем в Мокской стране и, наконец, здесь. Повсюду злоключения преследовали его, словно он был рожден для борьбы с тяжелыми условиями в течение всей жизни… Ты, Фархат, знаешь его прошлое, знаешь, кто он и в результате каких плачевных обстоятельств попал в Персию. Излишне повторять все это. Тебе известно и то, какую нищенскую жизнь вел в Персии властитель Астхаберда, скрываясь в неизвестности под именем простого охотника Аво. Но одно обстоятельство неизвестно тебе. Выслушай меня.
Я весь превратился во внимание.
— Ты, вероятно, помнишь, как я, Каро и Саго покинули одновременно школу тер Тодика и исчезли. Прошли года, и на родине никто ничего не знал о нас: все считали нас пропавшими. Но где находились мы тогда, что мы делали — ты не знаешь. Об этом именно я хочу поведать тебе, так как с этим связана другая благородная черта характера владельца крепости, охотника Аво.
Аслан на минуту приумолк, видно, он хотел привести в порядок воспоминания прошлого.
— Да… Как раз в то время, когда мы покинули школу тер Тодика, через Салмаст проезжал путешественник-американец, ученый старец, совершавший путешествие по Персии с научными целями. Из-за болезни он принужден был задержаться на несколько недель в Салмасте. Случайно познакомился с охотником. Последний, узнав, что ученый интересуется древностями, показал ему саблю, на которой было вырезано имя одного из древних халифов Багдада. Американец предложил ему крупную сумму за редкостное оружие. Охотник отказался от денег и изъявил желание подарить американцу саблю, если тот исполнит его просьбу. Просьба заключалась в следующем: американец должен был взять с собой на родину меня, Каро и Саго и там определить нас в школу. Все дорожные издержки и расходы на образование — до его завершения — брал на себя охотник.
— А откуда у него деньги? — прервал я Аслана.
— Во время разгрома крепости сокровища охотника зарыты были в земле и не попали в руки врагов. Спустя много лет, когда охотника считали уже погибшим, он отправил в эти края Мхэ; тот достал сокровища и переслал в Персию. Словом, деньги у него были. Старик-американец весьма охотно принял предложение охотника; ему доставило большое удовольствие привезти в Америку детей из темной, лишенной европейского просвещения, Азии и дать им образование. Я помню хорошо его слова, обращенные к охотнику: «Я возьму с собой этих милых юношей; они доставят моим соотечественникам больше удовольствия, чем вывезенные из Азии редкости». Охотник расцеловал нас и благословил.