Глава 38.ГНЕВ МАРО
Я почти выбежал из палатки дяди Петроса. Долго я не мог забыть отшельника, который явился в конце нашей беседы. В этом пустыннике было что-то таинственное. Несколько часов до этого я встретил его у «Молочного Ключа». Тогда он появился и, напевая какую-то арабскую песню, исчез, как привидение. Его голос вызвал из-за кустов Сусанну. Он обнял Гюбби и скрылся за холмом. Теперь я его встретил уже в обществе двух заговорщиков. Что может быть общего у друга Сусанны и Гюбби с врагами Каро и старого охотника? Этого я не мог понять.
Размышляя, я, незаметно для себя, прошел через лагерь богомольцев и дошел до нашей палатки. Все спали, за исключением Маро. Она сидела у входа в палатку и ждала меня.
— Где ты пропадал? — спросила она, увидя меня.
Я ничего не ответил и заметив, что в палатке женщины спят, уселся рядом с ней на траве. Мое молчание еще больше рассердило Маро.
— Очень нужно! Подумаешь! И не хочет говорить, — сказала она, как бы про себя. — Словно красная невеста, ждет подарка, чтоб открыть свои уста![23]
Эти слова она произнесла с едкой насмешкой. Трудно было удержаться от смеха, но я решил сохранить серьезный вид и скрыл от нее свою улыбку.
Маро сидела у входа в палатку, а я на траве недалеко от нее…
— Если подойдешь ко мне поближе, я с тобой заговорю, — сказал я.
— Скажите пожалуйста! Какой важный дядя! Нужно еще исполнять его капризы! — презрительно сказала она.
«Видимо, Маро сердита», — подумал я и сам подсел к ней, желая узнать причину ее гнева.
— Ты сегодня много говорил, — сказала она, — лучше бы лег спать, должно быть устал.
— Откуда ты узнала, что я много говорил? — с удивлением спросил я.
— Знаю… Но ты нехороший товарищ, Фархат, да будет тебе стыдно… Девушка, которая назначила тебе свидание, так торопилась, что оставила у «Молочного ключа» свой гребешок. А ты оказался настолько невнимательным, что этого не заметил. На, бери и передай ей, да похвались, что ты подобрал его и спрятал…
Тут я понял причину ее гнева.
Она передала мне гребешок Сопи, позабытый ею у «Молочного ключа», когда она там купалась. Но как попал он к Маро?
— Кто дал тебе этот гребешок? — спросил я.
— Я сама нашла.
— Ты нас видела?
— Не слепая, чтоб не видеть.
— А почему же мы не заметили тебя?
— Иногда я бываю невидимой как демон, — сказала она и рассмеялась.
Зная ее хитрости, я не сразу ей поверил и сказал:
— Врешь, милая, признайся, что гребешок попал к тебе как-нибудь иначе.
— Не веришь? — сказала она повышая голос. — Я тогда расскажу тебе. Она купалась, а ты, как шальной, глядел на нее. Вдруг появился в ущелье отшельник, который пел какую-то грустную песню. Потом появились Сусанна и Гюбби, а вы с ней поднялись на холм, сели под миндальными деревьями, среди кустов. Если хочешь, я расскажу о чем вы говорили.
— Теперь я верю, — сказал я.
После минутного молчания Маро сказала:
— Бедная Соня, как она несчастна! Я не могла удержать слезы, когда она рассказывала о смерти матери и о горестной судьбе брата. Поверишь ли Фархат, я сидела под кустами и плакала. — Я заметил, как при последних словах глаза Маро наполнились слезами.
— Да ты и сейчас вот плачешь, — сказал я.
Она ничего не ответила. Но вдруг она болезненно вздрогнула и выражение ее лица сразу изменилось.
— Фархат, ей богу, я убью ее отца, как собаку, — сказала она. — Пусть он поп, я не боюсь греха, я знаю, что он дьявол.
— Но он отец Сони.
— Это правда. Соню я очень люблю, она славная девушка. Если бы у меня была сестра, то ее я любил бы не больше, чем Соню. Но своего отца я люблю больше.
Причина бешенства Маро была известна, но ее волнение мне показалось смешным и чтоб испытать ее, я спросил:
— Чем виноват поп?
— А ты думаешь, я не слышала? — ответила она. — Я все знаю. Я знаю, какую яму роет ее отец для папы, Каро и его товарищей. Что они сделали дурного? В чем они виноваты?
Я пытался успокоить разъярившуюся Маро, от которой всего можно было ожидать.
— Нехорошее дело ты задумала, Маро. Правда, против твоего отца существует заговор, но нам нужно быть благоразумными, нам нужно поторопиться вернуться домой и обо всем рассказать твоему отцу.
— Нечего торопиться, потому что через день он все узнает, — беспечно ответила Маро. — Но свою клятву я исполню.
— Оставим твою клятву. Ты лучше скажи мне как может твой отец узнать это?
— Я отправила к нему человека.
— Когда? Кого?
— Полчаса тому назад Мхэ был здесь. Ему было по пути и он зашел сюда поклониться богоматери. Ему сказали, что мы здесь и он, радостный, пришел к нам. Он не сказал мне откуда он идет, но он был очень весел. Ему я рассказала все, что знала. Он так рассердился, что даже не пошел поклониться богородице, а взял свою дубину и пустился в путь к папе.
— А он знал, где твой отец?
— Знал. Это что за дьявольская затея! — сказал он — Пойду поскорее расскажу охотнику. Хотя папа сейчас в Шатахэ, до которого отсюда несколько дней пути, но я знаю, что Мхэ мчится как ветер и послезавтра будет у папы.
Мхэ не сказал Маро — откуда он шел, но я знал, где он был и откуда он возвращался. Он явился сюда, чтоб кровавыми устами прислониться к образу богоматери. Удивительно, думал я, даже у преступника теплится в сердце религиозное чувство. Однако можно ли считать его преступником?
Распоряжения Маро несколько успокоили меня, но все же я настаивал на том, что нам нужно поскорее вернуться домой. Маро возражала.
— Я не уйду, пока не исполню своего обета. Я собиралась уже в эту ночь… но…
Издали послышалось тихое пение. Это был тот же голос, который я слышал у «Молочного ключа».
Услышав пение, Маро переменила тему разговора.
— Это поет «отшельник», — сказала она. — Прислушайся — смотри как он хорошо поет, Фархат.
И действительно, в ночном безмолвии песня звучала чудесно. Маро долго слушала песню, а потом спросила.
— Ты знаешь кто это?
— Я его не знаю. Сегодня в первый раз я видел его у «Молочного ключа», тогда он пел эту же самую песню. Затем я его видел в палатке дяди Петроса.
— Как ты наивен, Фархат.
— Почему?
— Потому что ты не узнал своего давнишнего товарища.
— Кто он?
— Аслан.
— Не верю, Маро, ты смеешься надо мной.
— Ну вставай, пойдем, он зовет нас. Я понимаю смысл его песни. Ну не мешкай. Еще раз увидишь его, тогда поверишь мне.
Хотя эти слова Маро произнесла с твердой уверенностью, однако мне не верилось, чтоб дряхлый отшельник, которого я видел, мог быть Асланом. Но Маро в подтверждение своих слов привела соображение, которое она высказала, когда впервые увидела тут старуху Сусанну с Гюбби: «Либо Каро, либо кто-нибудь из его товарищей находятся тут, так как эта старуха появляется там, где находится кто-либо из них».
И правда. Я ведь сегодня еще видел их у «Молочного ключа» в тот момент, когда пустынник-монах проходил мимо и встретился с ними. При этом он нежно обнял и поцеловал Гюбби.
Мои сомнения рассеялись и я согласился пойти к отшельнику. Однако как оставить палатку без мужской охраны?
— Святая богоматерь охранит своих паломников, — сказала Маро. Но это меня не успокоило и, когда она вошла в палатку, я позвал проходящего мимо крестьянина и заплатив ему несколько курушов, попросил посторожить палатку, пока мы вернемся. Через несколько минут Маро вышла из палатки. Она укуталась в широкую ванскую «аба» и надела на голову повязку на курдский лад.
— Кто это? — спросила она, увидя крестьянина.
— Я попросил его посторожить палатку, ответил я.
— Хатун не спит… Ладно, пойдем.
Когда мы немного отошли, она сказала:
— Ты ведь не знаешь, Фархат, он сам может обворовать… Здесь все разбойники.
— Нет, он монастырский. А эти богобоязненны.
— Ничего подобного! Я собственными глазами видела как монах взял себе деньги, пожертвованные мной для церкви, когда я положила их на блюдце, которое он нес. Они нас обманывают, Фархат, они не такие, какими себя показывают. Папа много рассказывал мне об их проделках.
— Что это у тебя звякает под плащем? Оружие, что-ли? — спросил я.
— Отец велел мне ночью никогда безоружной не выходить. По пути я спросил ее, как она узнала «отшельника».
— Сперва я не узнала его, когда увидела у «Молочного ключа». Такую хитрец бороду сделал себе и парик! Лицо он покрасил и превратил в лицо дряхлого старика. Даже морщины были у него на лице! Но глаза его остались те же, как и раньше. А кто не узнает прекрасных глаз Аслана, если хоть раз их видел?
— Но какой же дьявол привел тебя туда, к «Молочному ключу»? — Маро откровенно призналась, что она в церкви слышала, как Соня назначила мне свидание у «Молочного ключа» и что у нее появились сомнения и ревность… Она не вытерпела и пришла туда.
— И что же, сомнения твои рассеялись? — спросил я.
— Не совсем. Но мне все равно. Соня хорошая девушка, я люблю ее. И ты ее должен любить…
Эти слова Маро произнесла быстро и резко, словно они жгли ей уста. Но она не была виновата. Ревность знакома всем, в ком есть чувство.
Теперь мы ясно слышали пение отшельника.
— Пойдем сюда, — сказала Маро, — мы его найдем в горах.
Глава 39.СКРЫТНЫЙ АСЛАН РАЗОБЛАЧАЕТ СЕБЯ
«Отшельника» мы нашли вдали от монастыря в прибрежных горах. Он сидел в каменной пещере, которая глядела прямо на пустынь Лим. Мрачный островок чернел на ясной поверхности озера, залитого серебристым светом луны. Каменная пещера, в которой нашли мы «отшельника», представляла из себя жилище какого-то пустынника. На полу пещеры видны были ямки, которые, как говорило предание, образовались от частых коленопреклонений божьего человека. В пещере не было света. В углу горел костер, который и освещал и согревал холодное жилище отшельника. Недалеко от костра спала старая ворожея Сусанна. «Отшельник» не спал. Он был погружен в размышления. Положив голову на его колени, мирно спала маленькая Гюбби. Прелестная картина!