— Исаева, господи, — потерев переносицу, устало произнёс мужчина, видимо, считая меня беспросветной идиоткой. — Откуда такая только взялась…
— Из глубинки, — улыбнулась в ответ, не собираясь разрушать свой образ в его понимании.
— Оно и видно, — хмыкнул Волков, почему-то не отводя взгляда от меня.
Где-то там, фоном звучал жизнерадостный голос Кати, играла лёгкая мелодия, стучали ложки по фарфору кофейных чашек. А я будто задыхалась, чувствуя себя жалким трусливым кроликом, загнанным хищников в угол.
— Ну, я, наверное, пойду? — не зная, куда себя деть, бросила взгляд на смартфон. — Сдаётся мне, вы и сами разберетесь в этих своих драматических отношениях и тому подобное, — продолжила, торопливо поднимаясь на ноги.
— Ну… иди, — кивком одобрил мой "побег" мужчина.
Как будто я и без его разрешения не ушла бы!
— Александра, — окликнул он, когда мне удалось уже сделать несколько шагов в сторону выхода.
— Это я, — поежившись, отозвалась, но полностью оборачиваться не стала.
— Завтра лекция, — внезапно напомнил он. — Не опаздывай. Меня это бесит.
— Я запомню, — пожевав губу, произнесла. И всё-таки повернулась, прежде чем уйти, чтобы дать ему понять, что не он здесь был самый умный: — Но и Вы не забывайте, что сравнивание девушек с пернатыми никак не красит Вас, как мужчину, в их глазах, — и помахала Катерине, всё это время молчаливо взором стервятника наблюдавшей за нашим разговором. — Хорошего вам дня, Дмитрий Евгеньевич. И тебе, Катя.
Глава 6.2
— О, Сашенька, ты-то мне и нужна! — стоило мне только добраться до общежития, как с порога комнаты на меня налетела Женя. Вся в нитках, перьях и ленточках. И с огромными ножницами наперевес.
Ровно насколько хаотично выглядел её внешний вид, настолько всё плохо было и позади девушки. То тут, то там разбросанные отрезки тканей, принадлежности для шитья, фломастеры без колпачков, отчаянно кричавшие о том, что они пересыхают.
Мысленно взвыла. Нигде покоя нет.
— А где Оля? — нахмурилась, не находя свою вторую соседку.
Обычно та не давала Жене развести такой беспорядок в комнате. Или, как розоволосая обычно это называла — издержки прикладного творчества.
— Да, — небрежно махнула она рукой, отчего пёрышко какой-то бедной птички, которую, надеюсь не ободрали ради искусства, отлипло от плеча подруги, став плавно, лавируя из стороны в сторону, опускаться на пол. К своим собратьям. — Она побежала готовиться к занятиям в учебную комнату. Слушай, а подержи-ка…
— Ой, я совсем забыла! — опередила Женьку. — Мне ведь тоже нужно готовиться.
— Ты же обычно никогда этого не делаешь, — нашлась с ответом подруга, видимо, почуяв что-то неладное.
— Ну, ты же видела нашего нового препода. Просто зверюга, — замотала головой, вспоминая Дмитрия в кафе. Надеюсь, он не обиделся, что я ушла, так и не заплатив. Да и, к тому же, разве мне нужно было отдуваться за выходки его бывшей? — Ладно, пока, люблю-целую.
Фух. Еле отделалась. А Оля-то не дура, она сразу смекнула, что предстоящий бедлам, что собиралась устроить Женька, принёс бы немало головной боли.
У неё такое бывало временами. Творческий полёт, так сказать. Вдохновение накатывает, и пиши пропало любая минутка отдыха. Подержи, отрежь, посмотри, подай клей.
А я, что, принеси-подай-ка что ли какая-то?
Нет, помочь подруге было, конечно, не сложно. Но моя душа, ну, совершенно не лежала к искусству. Скорее просто лежала. Лежала бы да лежала. В мягком кроватном царстве, укрывшись толстым одеялом.
Эх, плакали мои отсыпные выходные денёчки.
Идти в учебную комнату в надежде, что там Олька приютит меня под боком, смысла не было. Она терпеть не могла, когда ей мешали заниматься. Вот вообще никак. Превращаясь из хладнокровной студентки с трезвым разумом в мегеру, у которой вместо волос на голове — шипы.
Поэтому мой путь лежал в спортивную комнату. Она у нас на всё общежитие в семь этажей была одна, но зато какая! Стены ещё пахли свеженьким ремонтом, шикарные пластиковые окна не продували, а тренажёры какие…
Такие, что мне были не по плечу. Поэтому направилась я туда только с одной целью — поваляться хотя бы на матах, раз уж с родненьким матрасом не срослось, усиленно делая вид, что качаю пресс. Ну, чтобы не стыдно было перед другими.
Хотя, по правде говоря, после пар туда мало кто заглядывал. Всë же голодные по свободе студенты, особенно в такую тёплую осеннюю пору, после пар редко закрывались в четырёх стенах, предпочитая удушливому общажному запаху яркий аромат улицы.
Только просчиталась я, думая, что смогу поспать, ой… то есть позаниматься в одиночестве. Потому что едва войдя в спортивную комнату, поняла, что оказалась там не одна.
А за спиной, по воле сквозняка, как назло, с грохотом захлопнулась дверь.
— О, смотри, Сладкоежка явилась. Пришла избавляться от наеденного? — насмешливо встретил меня один из моих одногруппников, что профессионально изображал из себя качка.
Рыжеволосый, в веснушках, с руками вдоль и поперёк разрисованными татуировками. Его, кажется, ещё Львом звали… Ну, от царя зверей в нём было не так уж и много, разве что только гонор, который он демонстрировал всегда, когда не нужно. Например, сейчас.
Но не его слова послужили причиной появления красных пятен на моём лице. А скорее удивлённое лицо парня, которого я вообще бы не хотела никого больше встречать.
Боже, ну, почему именно Артеменко? И какого чёрта он рассказывал обо мне этому рыжему грубияну?
— Отвали, Антошкин, — фыркнула, практически не обидевшись и пошла в сторону матов, поближе к окну.
Но зря я думала, что могло бы помочь избежать внимания парней.
— Я Антишкин, — прилетело вдогонку.
Уж слишком близко.
— Я так и сказала, — нахмурилась, не понимая суть претензии.
Ну да, могла ошибиться, голова-то забита совершенно другим. Но придираться зачем?
— Послушай ты, неудачница, — ни с того, ни с чего взъелся Лев. — Если тебя протащили на второй курс только из-за твоего дядюшки, это ещё не значит, что ты можешь скалиться в мою сторону. Толстуха конченная.
Будь у меня меньше опыта общения с подобными кадрами в школе, уже бы уносила ноги, размазывая слезы и сопли по лицу. Но за время своего взросления я не раз слышала похожие обвинения в свой адрес. Как будто у меня был выбор при рождении, какую фигуру выбрать.
Вообще, было бы неплохо: вылезаешь из матери и перед глазами сразу меню конфигураций, как в играх. А я у меня, дуры, как всегда, палец соскользнул не туда.
— Лев, умолкни, — внезапно заступился за меня Костя, всё это время молча наблюдавший за нашей перепалкой, тягая какую-то гантельку.
— А чо не так-то? — усмехнулся Лев. — Скажешь, самый сок?
Субъективная оценка, конечно. Может, для кого-то и сок. Сейчас такие времена, что таким парням, как Антишкин, выбирать не особо приходилось. Как будто никто не знает, что он и сам в юношестве был довольно массивным парнишкой. Вся группа ещё на первом курсе узнала, когда этот парень связался не с той девчонкой, что решила обнародовать его детские фото.
Да и я не толстая. Не толстая же ведь?..
— Во-первых, она не толстая, — вторя моим мыслям, серьёзно проговорил Костя, даже не бросая на меня оценивающие взгляды, как бы сделал любой другой на его месте. — А во-вторых, ты собирался уже уходить.
— Я?! — натурально удивился рыжий.
— Да, ты, — со спокойствием удава проговорил Артеменко, откладывая гантелю и отряхивая руки. — И извинись перед Сашей.
Повисла пауза. Парни мерились взглядами, я же просто стояла в сторонке, не понимая, насколько будет уместным сейчас упасть на маты, громко захрапев. Ну, так, чтобы вообще никто из них не питал особых иллюзий насчёт меня. Подстраиваться под чужие стандарты — себе дороже.
— Ну и вкус у тебя, конечно, Костян, — обиженно бросил рыжий и, развернувшись, покинул тренажерку.
Даже дышать стало легче с его уходом.
— Не принимай его слова близко к сердцу. Он урод, — первым заговорил Костя, наконец посмотрев на меня.
А я что? Даже не переодевшись после пар, стояла в огромной футболке с цветастым принтом и стрейчевых джинсах и понимала, что слегка неуместно смотрелась в атмосфере здорового образа жизни и "железа".
— Это я уже успела заметить, — бросила без задней мысли и тут же устыдилась.
Лев, может, и не вышел характером, но уродом внешне точно не был.
— Может, подсказать тебе с чего начать? — подметив моё смущенное состояние и по-своему его интерпретировав, предложил помощь Костя.
— И ты туда же? — взвыла на эмоциях.
— Нет, я просто предложил, — заулыбался он. Но не так, как его рыжий друг ранее. А по-доброму, что ли… — У тебя такой потерянный вид. День не удался?
— Ага, как и все предыдущие, — буркнула, наконец приземляясь на маты. — Вплоть до моего рождения. Иногда мне кажется, что меня не акушерки из матери доставали, а я сама оттуда выпала. Просто раз, и головой оземь, — жестом показала, как бы в теории это могло выглядеть.
— А ты довольно самокритична, — словно совершенно позабыв о тренажёрах, усмехнулся парень, приближаясь и умещаюсь рядом со мной.
— Какая уж есть, — развела руками, теснясь в сторону. Всё же Артеменко не напрасно ходил в зал, поэтому габариты у него были соответствующие. — Можно вопрос? — не много подумав, осмелела.
Вроде не такой он уж и плохой парень. Пусть и бабник. Но мне-то возмущаться чего? Я на него не претендовала.
— Я весь во внимании, — дружелюбно отозвался он, став заниматься тем, чем планировала я.
Качать пресс, а не спать, разумеется.
— А зачем ты занимаешься ещё и здесь? — следя за его размеренными движениями, поинтересовалась. Мышцы на его руках, заведенных за голову, бугрились, невольно притягивая взгляд. — Просто у тебя же тренировки, и всё такое. Можно же, не знаю, свободное время с девушкой провести или просто потюлениться часок-другой, — выговорила на одном дыхании и опустилась спиной на маты, млея от блаженства, подаренным минуткой спокойствия.