– Чудесно. Просто чудесно! – выдохнул Кваси, изучая шкуру с белыми пятнами. – Тарисай, это очень подойдет к твоей адинкре, не считаешь?
Я едва его слышала. Волосы у меня на шее сзади встали дыбом. С бешено стучащим сердцем я обернулась к гвардейцам: те стояли поблизости, вооруженные и бдительные.
– …В качестве отделки, – продолжал Кваси. – Или мантии, перекинутой через плечо…
Такое же холодное предчувствие уже накрывало меня раньше, только когда? Я вдруг вспомнила песню, разливавшуюся в ночном воздухе под светом луны:
Почему же, скажи? Почему?
Пеликан сказал свое слово.
– Пригнитесь! – взревела я, поворачиваясь к Кваси.
И точно в этот момент на рынок верхом на лошадях ворвалась толпа воинов в масках. Торговцы закричали, бросились врассыпную, а гвардейцы тут же сформировали живую стену вокруг меня и Кваси. Но вместо свиста стрел или звона копий я услышала только шум переворачиваемых повозок и прилавков вместе с растерянными криками торговцев. Некоторые показывали наверх.
Далеко наверху, на карнизе, стоял расплывающийся в дымке уличных огней силуэт. Его зеленая зубастая маска блестела на солнце.
Крокодил.
– Что, радуетесь покупкам, олуонцы? – крикнул он звонким тенором, от которого у меня по спине прошелся холодок. На его руках сверкали повязки из кожи и чешуи. – Ах, что за пир для глаз! Эгей, как много отличных сделок и товаров предлагают нынче! Некоторые из вас способны купить весь рынок, и ваши кошельки при этом даже не опустеют! – Он рассмеялся: его смех эхом отразился от каменной площади, как раскат грома. – Что ж, как вам такая цена: жизни мужчин, женщин и невинных детей, уработавшихся до смерти в кожевенных и текстильных мастерских по всей империи!
Толпа загудела возражениями, но Крокодил перекричал их:
– Давайте, попробуйте о них забыть! Притворитесь, что это неправда. Что вы не знаете, каково это, когда шкуры дешевеют, а меха продаются за песню. Продолжайте кутаться в свои мантии! Одевайтесь в страдания детей! – последние слова он прорычал сквозь зубы. – Но если вы намерены носить плоды бедности и жадности… то покажите миру, чего они на самом деле стоят.
Затем он спрыгнул с карниза и исчез. Наверху раздался металлический скрип.
Слишком поздно я заметила ведра, стоящие на краю крыш по всей площади. Прежде чем я успела предупредить людей, далекие фигуры перевернули ведра… и на площадь обрушились водопады холодной вонючей крови.
Гвардейцы, временно ослепленные, закрутились на месте. Задыхаясь, я начала отплевываться, едва не поскользнувшись на влажной скользкой мостовой. Перепуганные торговцы неуклюже бросились перепрыгивать через груды испорченных шкур – паникующая толпа разделила нас с Кваси. Я вдруг оказалась одна; меня чуть не придавило прилавком, который перевернула и подожгла толпа линчевателей.
Я отшатнулась. Кричащие окровавленные люди с топотом проносились мимо, прижимая меня к стене. К горлу подкатила желчь. Один человек упал – его тут же растоптали бегущие. Тяжело дыша, я протолкнулась сквозь толпу к перевернутому прилавку и забралась на него, надеясь избежать давки: он возвышался над морем перепуганных людей и животных, как маленький остров. Шатаясь и цепляясь за прилавок изо всех сил, я громко позвала на помощь.
Кто-то бросился ко мне сверху, скользя по рядам веревок, как по канатной дороге: Крокодил.
Я повернулась, собираясь уклониться от его рук. Но он добрался до прилавка и подхватил меня за талию – я закричала, одновременно инстинктивно в него вцепившись. Воздух выбило у меня из легких: мы промчались над толпой, над площадью – и скользнули в тихий переулок. Когда мы остановились, я тут же начала вырываться из его жилистых рук. Не сопротивляясь, он мягко поставил меня на землю.
– Не двигайся, – выдохнула я, вынимая нож из складок своего одеяния. – Не… не смей ко мне прикасаться!
– Слава Аму! – К моему удивлению, Крокодил только усмехнулся, уперев руки в бока. – Моя дорогая императрица… я уже начинал беспокоиться, что ты никогда мне ничего не прикажешь.
Затем он снял маску, и я оказалась лицом к лицу с ухмыляющимся королем Джибанти.
Часть IV
Глава 22
– Нам лучше поторопиться, – сказал Зури, схватив меня за руку и потащив дальше. – Городская стража скоро прибежит сюда – у них имеется нехорошая привычка сперва махать оружием, а уж потом задавать вопросы.
– Что? Куда ты меня ведешь? – Я попыталась выдернуть руку из его хватки. – И с чего вдруг я должна тебе доверять? Ты превратил рыночную площадь в побоище!
– Предпочитаю считать, что лишь открыл ее истинную суть, – ответил он бесстрастно. – А идем мы на мою виллу. Если, конечно, ты не хочешь добираться до дворца одна, без охраны, продираясь сквозь толпу и выглядя при этом вот так.
Он показал на мои испачканное кровью лицо и плечи. Когда я взглянула на свое одеяние, насквозь пропитавшееся алым, мне резко поплохело.
– Это всего лишь свиная кровь, – заметил он. Поморщился: – Хотя на твоем месте я бы это не глотал.
Мне очень, очень сильно хотелось вымыться. Я вздохнула, опуская нож. У Крокодила имелось несколько ножен при себе, и мы стояли в пустом переулке. Если бы он хотел меня убить, то уже сделал бы это.
Так что я пошла за ним. Он шел уверенно и быстро, пересекая один двор за другим – дорога явно была ему хорошо знакома. Очень скоро мы дошли до широких проспектов Илайобы, украшенных фонтанами.
Виллу, предназначенную для делегатов из Джибанти, охраняли имперские гвардейцы. По высоким гладким стенам было невозможно забраться внутрь. Но прежде чем гвардейцы заметили нас, Зури взял меня за руку, лихорадочно что-то пробормотал, скривился от боли – прямо как тогда, на горе Олоджари, когда растворился в воздухе. Мои мышцы загудели в унисон с его вибрирующим силуэтом… а затем широкая улица исчезла.
Мы оказались в элегантной спальне, пахнущей цитрусами. Кирпичный узор соответствовал тому, который мы видели на здании снаружи – мы оказались внутри джибантийской виллы. Я выпустила руку Зури. Меня тошнило.
– Я… как ты…
– Что, никогда раньше не пользовалась камнем переноса?
Зури буднично прошел к столику и предложил мне полотенце. Я охотно взяла его, чтобы вытереть вымазанное в крови лицо.
– Конечно пользовалась! – задыхалась я. – Но это был не он.
– Тошнота примерно такая же, – возразил Зури, снимая кожаную повязку с руки.
Я едва не подпрыгнула: на этой же руке он обычно носил свой широкий золотой браслет. Там, под повязкой, обнаружились два камня, вживленные прямо в кожу и окруженные воспаленной плотью.
Зури использовал ибадже – те же смертоносные Бледные Искусства, что и наемный убийца той ночью на площади.
Камень побольше был металлически-серого оттенка. Его украшали миниатюрные пепельные символы. От второго камня, поменьше, у меня в ужасе перехватило дыхание: это был многогранный изумруд, зловеще сверкающий на свету.
– Этот камень, – проблеяла я, осеняя себя знаком Пеликана. – Такой же был в наруче Мелу. Моя мать пленила алагбато с помощью этого камня. Ты… ты джинн? Эру?
– В каком-то смысле. Можно сказать, я в плену у собственных амбиций. – Он криво улыбнулся. – Этот камень известен как «идекун» – минерал, растущий только в Подземном мире. На поверхности его можно купить за кругленькую сумму. Говорят, он усиливает естественные способности носителя, но также привязывает носителя к определенному человеку – или к определенному делу. Пока этот человек не удовлетворится или пока дело не будет выполнено, идекун мучает своего носителя.
Он поморщился, когда камень вспыхнул, словно наказывая его за что-то. Но, стряхнув боль, он показал на камень побольше:
– Этот ты тоже наверняка узнала: обломок камня переноса. Ты знала, что и камни переноса, разбросанные по всей империи, на самом деле родом из Подземного мира? Сам по себе этот обломок просто позволяет переноситься к другим таким камням. Но идекун усиливает его, позволяя перемещаться куда угодно.
– Вот почему тебя не смогли поймать, – пробормотала я. – Вот как ты призывал алагбато по всей империи под маской Крокодила, в то же время регулярно появляясь при дворе.
– Быстро соображаешь. Хотя, признаюсь, все равно трудновато вести революцию, когда не можешь быть везде одновременно.
– Но разве ты не боишься отравиться? – удивилась я. – Это же Бледные Искусства. Ибадже. Оно достается высокой ценой.
– Разумеется, оно отравляет меня. – Он усмехнулся, заменяя повязку на новую. Глаза его блестели весельем и безумием. – Но, по крайней мере, я сам выбираю свой яд – в отличие от остальной моей семьи.
У меня закружилась голова. Пустоголовый король Джибанти – игроман и пьяница, который не знал, каким концом держать скипетр, – оказался Крокодилом, чье имя шептали на улицах и упоминали в половине отчетов Имперской Гвардии. Лидером самой организованной группы линчевателей во всем Аритсаре, ответственным за саботаж торговли и производства по всей империи.
– Ванна, наверное, уже готова, – сказал Зури, кивая в угол спальни. За тканой ширмой стояла деревянная лохань, от которой в воздух поднимался ароматный пар. – Она для меня… но, полагаю, тебе она нужнее.
Великий Ам, даже его голос звучал по-другому, низко и вибрирующе, совершенно не похоже на то, как он говорил при дворе.
– Как? – пискнула я. – Как ты можешь быть Крокодилом?
Он налил что-то себе в бокал из высокого узкого кувшина.
– Ты имеешь в виду, как человек, которого ты терпеть не можешь, может быть умнее, чем казался? – Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. – Извини. Это несправедливо с моей стороны.
Он качнул бокалом в руке – там была травяная вода, а не вино, как я ожидала. Я снова задумалась: правда ли Зури вообще пил при мне когда-нибудь алкоголь? При дворе он прикрывался неразборчивой пьяной речью и запинался о собственные ноги, но его кубок всегда оставался полон.