– Послушай, я знаю, что ты не можешь больше умереть, но… Тар, ты нездорова. Когда ты в последний раз спала?
Я улыбнулась ему, сгорая от лихорадки. Фантомные духи-тутсу пятнами кружились у меня перед глазами.
– Боги не спят, Джит, – пробормотала я. – Только падают с небес на землю.
Он встревоженно наморщил лоб.
– Тар.
– Мне нужна помощь, – сказала я.
Слова эхом звенели в ушах. Я моргнула, удивленная тем, как естественно они прозвучали. И почему я не произносила их прежде?
Ответ возник мгновенно: весь коридор наполнился оджиджи. Слезы бежали по грязным щекам детей. Они кричали зло и отчаянно:
«Санджит слеп! – повторяли они. – Ты не можешь просить его о помощи. Он никогда не поймет, он решит, что ты безумна, он помешает тебе! Только ты можешь помочь нам, императрица-Искупительница. Только ты понимаешь. Ты особенная. Ты одинока…»
– Так думал Зури, – прошептала я. – Зури считал, что он одинок. Что только он мог спасти всех этих людей, а теперь… он мертв. И вы хотите, чтобы я последовала его примеру, верно?
– Тар, с кем ты говоришь?
Голос Санджита оставался спокойным, но в глазах читался ужас.
«Ты недостойна. Ты должна заплатить…»
– Как я могу быть особенной и недостойной одновременно? – спросила я, перекрикивая их завывания. Санджит схватил меня за плечи, бормоча что-то успокаивающее, и я рассмеялась, улыбнувшись ему. – Это же бессмысленно! Но они никогда и не пытались быть логичными. Только хотели, чтобы я чувствовала себя виноватой. Бесполезной, обессиленной. Чтобы я вошла в Подземный мир и никогда оттуда не вернулась.
– Какие голоса? – Взгляд его стал серьезным. – Тар, ты имеешь в виду оджиджи?
– Да. Думаю, абику используют их. Каким-то образом их контролируют. Они заставили меня думать, что я одинока. Но я ошибалась. Джит… я не в порядке. И я не в порядке уже очень дав…
Дети завизжали.
Что-то теплое стекло по моей шее. Я дотронулась до ушей: из них текла кровь.
– Помоги, – повторила я.
А потом упала Санджиту на грудь, и перед глазами все побелело.
Когда я очнулась, меня окружал горячий душистый туман, от которого щекотало руки и лоб.
Внезапно в лицо ударила ледяная волна. Я резко села, открыв глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как птица с кристаллическими синими крыльями отлетает прочь.
– Прости, – сказала Е Юн. – Я говорила Хуань-гу быть помягче.
– Какого…
Я находилась не в помещении. Похоже, стоял вечер: мои спрайты были едва видны в небе. Я лежала на полупрозрачном нефритовом алтаре, стоявшем на берегу горячих источников, исходящих паром. Мы находились на покрытой мхом поляне, которую со всех сторон окружали увитые плющом скалы. Е Юн стояла на коленях рядом со мной, одетая только в простую сорочку. Неподалеку сидела Ай Ри, обернутая в пеленку: она плескалась в мелкой воде.
– Е Юн, где мы? И как ты…
– Пей, – перебила она, поднеся к моим губам небольшой кувшин. Туман подсвечивал ее короткие черные волосы, которые от влаги липли к спокойному лицу. – Ты хочешь пить.
Она была права. Я подчинилась и отпила немного воды с металлическом привкусом.
– Ты проспала неделю, – объяснила она. – Жрецы Колодца вливали питье тебе в рот, пока я использовала суанхада, чтобы вода не выливалась обратно. В конечном итоге ты ее глотала. – Она наклонила голову, разглядывая мою маску львицы. – Ты бы все равно не умерла, наверное. Но и не поправилась бы без воды.
Я притянула колени к груди. Кроме маски, на мне была только полоса льняной ткани, аккуратно обвязанная вокруг груди, и такая же набедренная повязка, которая свисала до щиколоток. Поверх узоров Искупительницы на коже блестел пот. Кто-то заплел мои волосы в два аккуратных узелка и нанес на кожу головы мятное масло.
Я, разумеется, находилась в храме. Даже если бы Е Юн не упомянула жрецов, это подтверждала статуя богини, возвышающаяся неподалеку: в скале была вырезана фигура крылатой молодой женщины, из кувшина которой лился огромный водопад, разбивавшийся внизу брызгами и облаками пара. На поверхности воды танцевали бирюзовые огоньки, ныряя, щебеча и оставляя за собой след из радужных пузырей – спрайты омбитсу, гораздо более редкие, чем тутсу, и живущие только рядом с исключительно чистой водой.
– Это статуя Ияджи, – сказала Е Юн, кивая на скульптуру. – Алагбато источника, любимая дочь Короля Воды. Она благословляет смертных крепким здоровьем. Если, конечно, ты в это веришь.
Я втянула воздух сквозь зубы.
– Значит, я больше не в Джибанти.
Аритские религиозные течения зарождались в самых разных местах поклонения. В Олуоне чаще всего строили храмы Люди Углей в честь Полководца Пламя – эти храмы возникали возле вулканов и священных кузниц, в них суетились торговцы углем и драгоценными камнями. Храм Ияджи – источники и туннели, вырезанные в горе, – был единственным святилищем Людей Колодца в столице Олуона. Древние горячие источники, в которых вода таинственным образом была соленой, а не пресной, могли, как считалось, исцелять беспокойные души, одержимые демонами. Я огляделась. Неподалеку от алтаря виднелось несколько входов в пещеры. Из темноты доносились барабанный бой и струнная музыка, перемешиваясь с отдаленными голосами.
Е Юн прислонилась к алтарю, внимательно в меня вглядевшись:
– Что-нибудь изменилось в ощущениях, госпожа императрица?
– В каком плане?
– Не знаю. Что-нибудь. Чувствуешь себя не так, как раньше?
– Я стала определенно слабее, – пробормотала я. – И хочу есть. И…
Я замолчала, наконец заметив странную легкость, которую ощущала с самого момента пробуждения. Голова не болела. Впервые за много месяцев я не чувствовала ни малейшего отголоска боли.
Хор оджиджи, который я уже понемногу начала считать своей совестью, всегда поджидающей на краю сознания, полностью исчез.
Меня переполнили облегчение и беспокойство одновременно. Что это значило? Неужели духи отказались от меня? Неужели они больше не верили, что я смогу восстановить справедливость, которой они жаждут? Было приятно не чувствовать боли, но… если их нет, как я узнаю, что делать?
Е Юн вручила мне еще один кувшин, на этот раз наполненный мясным бульоном. Я слишком быстро его выпила, и к горлу подкатила слабая дурнота.
– Сначала тебя привезли в Ан-Илайобу, – сказала Е Юн. – Когда прошло несколько дней, а ты все не просыпалась, весь дворец забеспокоился – особенно император и Верховный Генерал. Целители никак не могли понять, что с тобой случилось. А потом спрайты велели принести тебя сюда.
Я встряхнула головой, полагая, что ослышалась.
– Спрайты?
Я уставилась в сумрачное небо, где слабо мерцали тутсу.
– Трудно объяснить. Я оставлю это Верховному Генералу. Ты хочешь еще пить?
Я кивнула. Она протянула руку к горячему источнику, сосредоточенно прищурившись. Водяной пузырь поднялся в воздух и поплыл к нам. Когда Е Юн что-то пробормотала, пузырь встряхнуло, и из него посыпался белый порошок, оставив воду чистой – Е Юн приказала воде избавиться от соли. Я протянула кувшин, и пузырь плюхнулся в него, тут же потеряв форму.
– Тебя постоянно навещали, знаешь, – сказала она, показывая на пещеры. – Император приходит каждый день, и правители всех королевств тоже. Иногда они присматривали за тобой, когда я отлучалась. Хотя, конечно, чаще всех приходит…
– Ты проснулась, – произнес глубокий голос.
Я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть застывшего у входа в пещеру Санджита. Он уставился на меня, приоткрыв рот, словно я восстала из мертвых.
– Джит, – пробормотала я.
Как и я, он был почти полностью обнажен, за исключением длинной белой набедренной повязки. Туман оседал каплями воды на его широких плечах медного цвета и блестел в его вьющихся волосах.
Он добрался до алтаря в три широких шага и встал на колени, чтобы ухватить меня за плечи:
– Как ты себя чувствуешь?
– Уставшей. Но… и отдохнувшей тоже.
– А оджиджи? – спросил он осторожно. – Ты все еще… видишь их? Слышишь голоса?
Я покачала головой.
– Не знаю, что происходило со мной раньше. Но это место… прочистило мне голову. – Щеки обдало жаром. После месяцев полного молчания присутствие Санджита все еще казалось сюрреалистичным – особенно здесь, среди тумана и радужных отсветов. – Джит, что происходит? И, гм, почему мы не одеты?
Е Юн подавила смешок, подхватила на руки Ай Ри и молча скрылась в одном из туннелей.
Санджит моргнул, взглянув на свою волосатую мускулистую грудь.
– А, это. Жрецы не позволяют приходить в источники в обычной одежде. Говорят, она оскверняет воду. – Он закусил губу, встревоженно меня оглядев. – Я так рад, что ты в порядке! Обещаю, я все объясню, но… – Он посмотрел на небо, которое быстро темнело до цвета индиго. – Ты должна искупаться в источниках до заката. Это часть лечения. Я тебя понесу. – Он пожал плечами, смутившись. – Я носил тебя туда каждый вечер.
Я застенчиво кивнула и обняла его за шею. Он поднял меня с алтаря. Пруд становился все глубже, пока он нес меня: горячая вода плескалась о кожу. Когда он поставил меня, мои ноги едва касались дна. Под водой его руки легли мне на талию, позволяя сохранять равновесие.
– Вот так.
Он вздохнул. Вокруг нас поднимался пар. Тяжело сглотнув, Санджит притянул меня ближе, упершись подбородком мне в макушку.
– Я уже начал думать, что лечение не работает. Если бы ты проспала еще день, Дайо бы вызвал из Сонгланда Киру. Хотя, наверное, она все равно уже на пути сюда: новости о твоей болезни быстро распространились. Прямо сейчас вся империя жжет благовония, молясь о твоем выздоровлении.
Он был так близко, что я чувствовала лихорадочное биение его сердца.
– Джит… что произошло в крепости?
Он тяжело вздохнул.
– Что ж. Хорошая новость в том, что, хотя смена власти прошла довольно кроваво, бунт в Джибанти был на удивление хорошо организован. Простолюдины захватили управление королевством и выбрали вождей среди своих, чтобы распределить земли и выполнить требования людей. Если вы с Дайо признаете их новое правительство, то, полагаю, уже через несколько месяцев Джибанти продолжит торговать с другими королевствами.