– Вера, – Кар кивнул. – Ты неплохо все объяснил. Понимаешь, было время, когда у меня не оставалось ни чести, ни веры. Я отрекся от них. Предал, растоптал. Тагрия… она стала моей новой честью. Если бы не она…
Жрец понимающе кивнул. Через несколько шагов сказал:
– Мои родители живут в Йонде, это соседняя с Дилоссом область, ее, к счастью, не коснулось заклятие. Морий – пьяница и развратник. Он был таким и в молодости, а к пятидесяти годам стал только хуже.
Кар молчал. Они медленно шли вдоль палаток, отвечая кивками на поклоны и рассеянными улыбками – на обращения и казались, наверное, с головой погруженными в важные государственные дела.
– Если ты попросишь, – продолжил Атуан, – Верховный жрец не откажет признать их брак недействительным.
– Именно поэтому я не могу обратиться с такой просьбой. Во всяком случае – пока я наследник престола. Уж ты-то должен понимать.
– Понимаю, – вздохнул жрец. – Казус чести, да?
– Что это значит?
– В храме мы называем так случаи, когда интересы веры требуют от нас действий, противоречащих вере. Казус веры.
– Как, например, сотрудничество с колдуном?
– Да. В твоем случае это – казус чести. Твоя честь хочет, чтобы ты поступился честью… не завидую тебе.
– Посоветуешь что-нибудь? – спросил Кар.
Атуан покачал головой.
– Только посочувствую.
В тот вечер, последний, как уверяла Кати, перед появлением тварей, в большой императорской палатке собрались все, от кого зависел ход сражения. Все уже сказанное было сказано еще раз, решенное – решено вторично. Рисунки местности, где буквами были обозначены места расположения частей и цифрами – порядок их вступления в бой, переходили из рук в руки. Император снова обещал аггарам вечный мир; Чанрет снова предложил обменяться клятвами после боя. Верховный жрец был молчалив. Атуан заметно волновался и старался не встречаться глазами с Каром. Кати была спокойна и бледна, император смотрел на нее с тревогой. Некая тайна витала в воздухе, понятная только Сильной и жрецам, и запашок у той тайны был премерзкий. Кар удерживался, чтобы не закричать.
Незадолго до полуночи разошлись – насладиться последними часами напряженного отдыха. Император, по обыкновению, отправился провожать Кати. Путь длинною в двадцать шагов до палатки Сильной мог занять у влюбленных несколько часов, поэтому Кар не стал дожидаться брата. Ушел к себе. Ветер, послушный данному обещанию, улетел куда-то на запад вместе с Морой, и его отсутствие отзывалось неприятной пустотой в голове.
Отправив Зарамика за горячей водой, Кар извлек со дна сундука небольшую коробочку тонкого серебра. Там, на дне, оставались ароматная смесь сушеных трав – драгоценный чай Долины, ломкий от старости, но все еще действенный. Он не добавит Силы, как сделала бы чаша свежей крови, но подстегнет разум и обострит магическое восприятие. Для того, кто восемь лет как забросил тренировки, это будет немалым подспорьем в завтрашнем сражении. Сражении, которое Кати намерена выиграть магией. Что ж, магия так магия. Изначальной Силы должно хватить на один-единственный бой.
Закинув траву в принесенный Зарамиком котелок, Кар отпустил оруженосца. Дав настояться, отпил несколько глотков – прямо из котелка, обжигая губы. Терпко-горьковатый вкус отдавал печалью неизбежности. В такие минуты всегда вспоминался Оун, друг и наставник, с которым когда-то проводили многие часы в беседах за чашей такого же чая. Враг, которого Кару когда-нибудь придется убить. Может быть, уже завтра. Или, наоборот, самому пасть от его руки – не худшая, впрочем, из смертей. Выбирая, кем быть убитым, Кар предпочел бы Оуна.
Материя, закрывавшая вход, откинулась без предупреждения. Кар обернулся.
– Пьешь чай? – сказала Кати. – Это хорошо. Нам надо поговорить, Карий. Пора.
– Разве? Я уже думал, ты и вовсе не намерена посвящать меня в свои планы.
– Я не могла сказать раньше, – опустив полог, Кати приблизилась. Остановилась рядом, не глянув на предложенный Каром табурет. Невидимый колпак из чистой магии скрыл палатку от ненужных ушей. – Выслушай меня и не спорь. То, что идет на нас, не армия и не звериная стая. Это миграция, огромное переселение существ. Их больше, чем ты можешь себе представить, больше, чем могла раньше представить я. Все, о чем говорилось сегодня вечером, бесполезно. Их не остановить. Все дикари, собравшиеся здесь, будут уничтожены еще до захода солнца.
– Так, – прошептал Кар. У него стремительно пересохло горло. – И ты говоришь это только сейчас? Ты ведь знала и раньше, верно?
– Знала. И знала, что есть лишь одна возможность не допустить этого.
– Говори.
На столике за его спиной горела толстая свеча. В ее свете Кар отчетливо видел, какое серое у Кати лицо.
– Абсолютная Сила. Нет, – она жестом велела ему молчать, – слушай и не перебивай. Ты прав, мы не можем получить ни Лэйна, ни Норна, ни Амона. Мы и не должны этого делать, потому что отнявший жизнь Сильного ради крови будет преступником в глазах выживших, его никогда не примут и не примут от него помощи. Император обещал мне сохранить всех, кто сдастся, мы должны думать о них. Но в мире есть еще два Сильных мага – ты и я. Нет преступления в том, чтобы взять кровь Сильного, если тот отдаст ее добровольно. Завтра, когда начнется сражение, ты возьмешь мою кровь. Жрецы…
– Ты что?! – ахнул Кар, схватив ее за плечи и встряхнув так, что Сильная подавилась последними словами. – Ты свихнулась, Кати? Ты думаешь, что говоришь?! Клянусь, если ты еще…
– Прекрати! – Кати тоже умела кричать. Движению, которым она высвободилась из его рук, позавидовал бы опытный борец. – Ты вообще меня слушал? Нет другого выхода! Или я, или все! Дикари, маги, император – все!
– Нет! Нет, Кати, я не намерен тебя слушать, потому что ты безумна. Не знаю, что с тобой случилось, и знать не хочу! Иди спать… нет, иди к Эриану и переспи с ним, наконец. Может, это приведет тебя в чувство!
– Дурак, – сказала Кати.
Вытянув руку, сжала его предплечье. Заклятие вспыхнуло между ними, быстрое, как зарница. И Кар – увидел.
Он увидел бесконечные лиги холмов, лесов и болот. Увидел мир, опустевший от моря и до моря. Увидел мертвую степь Ничейной Полосы. Увидел, как с высоты грифоньего полета, устлавший ее живой ковер, шевелящийся, идущий, жующий. Человеческие лица, звериные тела, зубы, клыки, когти, раздвоенные языки, капающий с губ яд – на всем пространстве до заслона, некогда отделявшего от мира Злые Земли, и дальше, вглубь, насколько хватало магического взгляда. Им поистине не было числа. Они шли, и они ели. Все, что движется, и друг друга тоже, но число их от этого не уменьшалось. С половины дня пути от ждущего их войска и до конца, до Злых Земель не осталось ничего живого.
Увидел Кар и магов – как они держатся в воздухе над первой волной, как могут лишь смотреть да изредка подталкивать Силой передних в нужном направлении, как ненавистью и страхом исходят усталые грифоны. Как изредка спускаются для отдыха, и лучшие мастера тратят всю свою Силу лишь на то, чтобы возвести и не дать разрушить магическую ограду вокруг спящих людей и зверей.
– Ты думаешь, я лгу? – прошептала Кати. – Думаешь, я безумна?
– Но отец? – спросил Кар. – Он должен понять… должен помочь! Это уже не наша война, Кати, это война всех людей!
– Я говорила с ним вчера ночью. Он не переменит решения.
– Даже теперь?
– Я предупреждала тебя, что он потерял рассудок. Норн отказался меня слушать. Лэйн рад бы остановиться, но не видит никакой возможности с этим совладать. Может быть – он не сказал этого, но я надеюсь, – он перейдет на твою сторону, когда увидит, что ты одерживаешь верх. Не раньше.
– На твою сторону, Кати. Если… Если все так, если мы увидим завтра, что другого выхода нет, ты возьмешь мою кровь и остановишь их. Так будет правильно.
– Нет, не будет. Ты все еще ничего не понял.
– Почему? Ты Сильная. Я, по твоим словам, тоже. Значит, моя кровь сгодится не хуже твоей. О чем еще…
– Я не смогу этого сделать, – перебила Кати. – Не из-за Силы, Силы мне хватит. Разве ты не понимаешь? Я могу пожертвовать собой, не другими. Завтра придется убивать не только существ, маги не сдадутся без боя. Неужели ты думаешь, что я смогу убить свою дочь, пусть мы с ней и не разговаривали много лет? Своего внука? Своих друзей? Тех, с кем жила бок о бок три столетия? И ты – тебя я тоже не смогу убить, Карий, даже руками жрецов. Просто не смогу!
– А я тебя, по-твоему – смогу?!
– Сможешь. Ты и сам это знаешь.
Свеча зачадила и погасла, как будто кто-то невидимый задул ее. В темноте перед глазами повисло светлое пятно, хранящее форму лица Сильной.
– Нет, – прошептал Кар. – Зачем так, Кати? Почему? Ты сама говорила – ты не знаешь преданности. Ты с самого начала видела такой конец, и тебе было все равно. Что изменилось теперь, зачем тебе умирать? Знаю, ты поклялась отомстить за Зиту, но не так, нет! Поверь мне – месть не стоит этого!
В полной темноте Кар почувствовал ее улыбку. Почувствовал – и содрогнулся.
– Глупый мальчишка, ты действительно ничего не понял. Зита… Когда я стояла над ее мертвым телом, я знала, что если приду к вам, то полюблю императора и сделаю это ради него, что умру, чтобы дать тебе Абсолютную Силу. Не ради мести. Ради любви. Месть лишь заставила меня решиться, остальное…
– Но как же Эриан, Кати? Об этом ты подумала?!
– Я думаю о нем, только о нем. У него останется его Империя, и… и когда-нибудь он простит нас обоих.
– Кати, – Кар больше не шептал, он хрипел. Темная трясина засасывала его, не выбраться, не продохнуть. – Абсолютная Сила… моя кровь… это дало бы тебе многие годы жизни… с Эрианом. А я… я с радостью умер бы за вас, клянусь. Прошу тебя, Кати, ты не можешь умереть! Я… Эриан любит тебя, а ты его. Пожалуйста, Кати…
– Не могу, я же тебе сказала.
– Тогда… Будет сражение. Будет много крови. Будь все проклято, Кати, да мы сможем купаться в ней! Мы возьмем сколько нужно – и справимся, вместе. Далась тебе эта Абсолютная Сила!