- Да, Евгения Олеговна, не переживайте. До свидания.
- До свидания...
Еще с минуту смотрю на погасший экран, не зная, что делать и куда бежать. Получается, что бежать некуда и делать ничего не надо, но это оказывается самый невыносимый из всех возможных вариантов. И все-таки приходится его принять.
Стукнувшись еще пару раз лбом об шершавую стену, как во сне бреду обратно в кабинет. Смешно звучит, но работу, опять же, никто не отменял. Да и даже, если отпрошусь, что мне делать? Выть одной в гостиничном номере? Лучше здесь...
Когда подхожу к выделенному мне рабочему месту, Ромка за соседним столом как раз заканчивает говорить с кем-то по телефону.
- Да...Да я сам в шоке, Катюш! Что они там не поделили...??? Тиграныч у нас же еще обычно сдержанный такой. Он наоборот, чем тише говорит, тем страшнее становится. Я даже не представляю, что надо сделать, чтобы он посреди рестика тебя по морде бить начал...Ну да, может...Да хрен их разберет...Ну...
Отворачиваюсь от Ромки, поджимая губы. Раскрываю программу. Не вижу ничего...Мозг ловит только звуки. Класс, это он Кате звонит. Сейчас только трубку положит, и Фирсова начнет ломиться в телефон ко мне. А я...Я пока не готова ничего рассказать. И точно не на работе. Вечером может. Может...
- Все, пока, целую, Кис, - Ромка откладывает свой гаджет, завершая разговор, и буквально через секунду оживает мой.
Мне даже не надо смотреть на экран. Ну кто же еще. Нервно сбрасываю. Строчу "вечером". Получаю "ок" с плачущим и гневным смайликами, и, слабо улыбнувшись, пытаюсь вернуться головой в работу.
Не получается. Снова телефон. Теперь мама. Я прячу в ладонях лицо. Хочется выть. Ну отстаньте от меня все сегодня. Ну пожалуйста! Ее тоже сбрасываю. Пишу, что занята. В ответ мне прилетает гневное напоминание, что меня сегодня ждут в гости и они даже позвали тетю Галю и дядю Колю - так все жутко по мне соскучились. И если я не приеду, мне не простят. С минуту тупо смотрю на экран, переваривая информацию. Я и забыла, что мы сегодня с Дамиром собирались к моим... Кажется, это было в прошлой жизни.
Хорошо, что я не успела сказать, что мы приедем вдвоем, и теперь не придется выдавать, что, извините, я одна, так как мой кавалер угодил в КПЗ.
Задумываюсь. С одной стороны, ехать никуда не хочется - настроение плещется на минусовых отметках, да и мысли все заняты только Дамом и пугающе туманным будущим. Но с другой...Идея сидеть в номере вечером одной кажется еще хуже - я там сойду с ума.
Потому после секундных колебаний я отвечаю маме, что к семи буду.
Родители мои живут на самом берегу моря в частном доме под Новороссийском, а не в самом городе. Не так уж и далеко, но все-таки каждый раз мотаться туда- обратно, будучи в командировке, было бы не очень удобно. Потому вариант, что я остановлюсь у них, я и не рассматривала, хотя мама, конечно, предлагала.
Сейчас, вернувшись в гостиницу после невероятно тяжелого рабочего дня, я быстренько принимаю душ, переодеваюсь в легкое летнее платье и вызываю такси. Все время гипнотизирую телефон, не выпуская его рук, пока жду заказанную машину, расхаживая по гостиничной парковке.
Неопределенность момента заставляет все внутренности дребезжать, разъедает. И я не знаю, как с этим справиться, как не думать каждую секунду о том, что произошло и чем это грозит. Я написала Дамиру смску просто для того, чтобы следить за галочками прочтения. И моментально позвонить, когда сообщение дойдет до адресата. Пока не дошло...
Звонить снова адвокату? Глупо...
Он опять только и будет повторять свою мантру, что все хорошо.
Что еще я могу?
Я даже не знаю, в каком Дамир отделении, и подозреваю, что адвокат мне не скажет. К концу рабочего дня я накрутила себя настолько, что уже была готова идти к Олегу и вытряхивать из него хоть какие-то новости. Но Каретников уехал из офиса еще утром и больше в нем не появлялся, обрубая мне и эту сомнительную ниточку к Дамиру. Мне ничего не остается, кроме как ждать и лихорадочно вглядываться в галочку не доставленного пока сообщения, состоявшего всего их одного слова "прости".
Движение на дороге было плотным - сказывался сезон и наличие толп отдыхающих. Пока такси неторопливо подбиралось по пробкам к дому моих родителей, уже совсем стемнело, воцарилась теплая южная ночь. Кривые, уходящие вниз к крутому побережью, зеленые улочки, приветливые желтые фонари, знакомые с детства соседские дома, расслабленные, загорелые, улыбающиеся люди, неспешно идущие по узким тротуарам. Сердце тепло защемило от этих картин, возвращающих в прошлое, наполненное родительской любовью и беззаботностью юности.
Машина притормозила около наших голубых ворот. С нарастающим трепетом в груди выбралась наружу, вдохнула соленый от близости воды воздух.
- До, свидания, девушка, - таксист махнул мне, резко трогаясь с места.
- Пока...- пробормотала, не поворачиваясь к нему.
Взгляд прикипел с виднеющемуся за забором белому кирпичному дому, уже почти полностью покрытому разросшимся диким виноградом.
Дом...
Тряхнув головой, чтобы сбросить охватившее оцепенение, я дернула га себя калитку. Закрыто. Хотела было позвонить, но тут дверь неожиданно широко распахнулась и уже через секунду я потонула в удушающе крепких папиных объятиях.
- Женечка, дочь! - пробасил отец, целуя меня куда-то в висок, - Мы уж заждались! Мать звонить хотела, ругаться! Проходи, давай-давай...Худая какая, а-ай! Да нет, красавица, но ты прям таешь, Жень! В Питере не кормит что ли никто?!
- Па-а-ап...
- Ладно-ладно...Все, за стол!
Мама, как обычно, накрыла стол на открытой веранде, увитой виноградом. Черные гроздья изабеллы висели прямо над головой, источая сладко-пряный аромат, перебивающий запах поданных блюд. За столом было шумно: помимо моих родителей и анонсированных тети Гали и дяди Коли, там еще оказалась наша соседка, Зоя Ильинична и ее муж, Валерий Александрович.
Встретили меня так, будто я вернулась с войны. Побитая, исхудавшая, многое пережившая, но главное - живая. Фраза " Ой, да что у вас, в Питере этом" - уверенно выбилась в лейтмотив приятного семейного вечера. И я даже не возражала. Было так шумно, вкусно и уютно, что я почти забыла о потрясениях последних суток. По крайней мере уже не держалась так судорожно за телефон, хоть и заглядывала в него непозволительно часто, постоянно получая недовольные комментарии мамы по этому поводу.
- Жень, рулетики бери, - мама подсовывает мне очередное блюдо с закуской, улыбаясь и подставив кулак по щеку.
- Мам, я уже объелась, правда. Не могу, - вздыхаю, откидываясь на садовой скамейке.
- Ну что не можешь, а? Что ты там съела, - всплёскивает руками на это сидящая напротив тетя Галя и качает головой, - Тростиночка стала совсем. Как замуж выходить? Тебя ж любой нормальный мужик переломит и не заметит.
- Теть Га-а-аль, - закатываю глаза, смеясь. Начинается…- Не переживайте, я гораздо крепче, чем кажется.
- Да? – тетя Галя хитро выгибает бровь, разрезая отбивную на своей тарелке, - А есть-то, кто проверяет, а, Женька? Или у вас там в Питере только эти…Европейцы одни?
- Галка. Хорош мне девку смущать, - гаркает папа, ее младший брат, оглаживая свои усы, - Вечно ты опошлишь все.
- А че тут опошлять-то? Тридцать лет скоро девке твоей. Пора! Она может не знает просто что там куда, так я ей расскажу, - заливисто смеется моя тетка.
Весь стол подхватывает. Только мама недовольно косится на тетю Галю. Она у меня интеллигентная. До сих пор к папиной казачьей родне, простой и шумной, не привыкнет. Пока все отпускают скабрезные шуточки, развивая тему, мама поворачивается ко мне и, подавшись ближе, заговорщически шепчет.
- Дочь, ну а правда, есть кто?
Поджимаю губы, неопределенно веду плечами.
- Пока рано об этом говорить…
- Это почему?
- Ну так…
- Что, к тебе несерьезно относится или человек так себе? – басит папа, переводя на нас внимание.
- Пап, вот у тебя сразу выводы такие, - тихо вспыхиваю я, - Вот именно поэтому!
- А какие такие выводы, дочь? – тут же хмурится отец. Он у меня вообще вспыльчивый, - Если человек хороший, так его и показать не стыдно. Да он и сам не прочь. Вот у меня какие выводы! А ты все прячешь- прячешь…Ничего про тебя не знаем, с кем ты там, что! Вот же был у тебя один нормальный парень.
Стучит кулаком по столу, и мама в успокаивающем жесте перехватывает его руку. А я вдруг остро вспоминаю, почему именно так теперь сюда ездить не люблю…
- Никита, - продолжает мой отец говорить то, что я слушала уже сотни раз. Слушала и молча, вся взрываясь и одновременно леденея внутри, - И сам приехал, познакомился, и родители его. И семья такая хорошая. Уважаемая. Сергей Ефимович вообще золотой мужик, я тебе скажу! Вот все ж хорошо было…
- Пап, - сиплю, отводя глаза и, от нечего делать, пододвигаю к себе несчастные рулетики.
- Нет – но отца уже не остановить – любимая песня идет как по нотам, - Тебе ж шлея какая-то под хвост попала. Питер ей подавай. Свободу! И что эта свобода твоя?! Сидишь там одна, без семьи. Ипотеку платишь за каморку несчастную. Здесь бы уже дом отстроили тебе давно, детишек был бы полный. А-а-ай…
Папа в сердцах машет на меня рукой, отворачиваясь.
- Вот с ипотекой мог бы дитю и помочь, - вставляет тетя Галя.
- Дите само решило – дите пусть само и разбирается, - бубнит отец, - Да и не же просит ничего. Шибко самостоятельная. Я ж что, думаешь, дочке не помогу? Дочь, вот чем мне помочь тебе, а? Все сделаю. Только мне б уже внуков…
- Пап, прекращай, - сиплю я, запивая горечь от его слов маминым компотом. Вроде и не сказал ничего такого, а тошно…
- Вот, Галка, видишь! И вот так всегда! – тычет в меня пальцем батя, - Вумная, что твою дивизию!
- Олежек, ну что ты сразу, раскраснелся весь, - воркует над папой мать, - Тебе нельзя, давление… Помидорок еще принести?