- Здравствуй, не ждали сегодня. Подготовились бы получше, но все равно рад, - отец крепко трясет протянутую руку Дама, - Садись, в ногах правды нет. Поболтаем.
- Ой, не надо было, - кокетничает мама, нюхая цветы.
- Надо, - в своей обычной манере отрезает Дамир, протягивая мне одну тугую белую розу на длинной ножке.
Нервно улыбаюсь, наблюдая за ним. Дам кажется таким уверенным и таким расслабленным, хоть и совершенно чужеродным в своей идеальной белой рубашке и галстуке, на деревянной веранде из моего детства. От него веет терпкой туалетной водой и мягкой давящей силой, на которую реагирует даже мой папа, с интересом разглядывая гостя.
Мама же и вовсе плывет. Вижу это по тому, как она начинает суетится. Кладет перед севшим за стол Дамиром лишнюю салфетку, поближе ставит вареники с вишней, которые мы только-только приготовили, улучает момент и сбивчиво шепчет мне на ухо: "Шикарный какой!".
- Мам, ну что ты! - осекаю ее, тихо смеясь,- Вазы где? Давай лучше принесу.
- Принеси, дочь, принеси. В зале в серванте хрустальная, и там еще поуже есть, - сама же садится напротив Дамира.
Ухожу в дом, оставляя их одних. Не тороплюсь почему-то обратно. Медленно иду в зал. Не включая свет, достаю две вазы, о которых говорила мама. Перед тем, как уйти, подхожу к окну, выходящему как на веранду, и подглядываю за своей семьей и Дамиром, прячась за занавесками.
Отец что-то рассказывает, активно жестикулируя. Дамир внимательно слушает, аккуратно разрезая вареник. Мама, судя по всплеску рук, причитает, что вареники с вишней вкуснее, если их есть руками. Улыбаюсь. Нервно и как-то радостно. В душе трепетно звенит, когда на них смотрю. Ухожу от окна. Возвращаюсь на улицу, ощущая, как скручивается теплый узел в низу живота. Пока огибаю дом от крыльца к веранде по мощеной дорожке, уже слышу их разговор.
- Вот скажи мне, Дамир, - интересуется мой отец, - А что ж у тебя с Каретниковым- младшим произошло -то такое? Весь город гудит...Женька молчит как партизан. Только и повторяет попугаем "их дела - их дела".
Так...Притормаживаю, вслушиваясь. Папина прямолинейность во всей своей красе...
- Правильно повторяет, - вежливым, но твердым тоном отвечает Дам, - Все уже решили все. Неважно.
- Ясно... - продолжает папа вкрадчиво, - Ты мне только вот что скажи, Дамир. Это вы по бизнесу не поделили что, или все-таки из-за дочки моей? Я ж отец, я должен знать...
- Олеж! - возмущается мама.
- Что "Олеж"? Просто спрашиваю! А то мутно как-то...
- Олег Павлович, - голос Дамира становится тверже. Слышен звук отложенных приборов, - Если кратко, то у меня с братьями Каретниковыми был общий бизнес. Но вскрылись кое-какие факты, и продолжать вести этот бизнес с ними стало невозможным. Их отец, не желая терять сотрудничество с моей семьей, сейчас занимается тем, что сыновей отстраняет, а мы пересматриваем активы и соглашения. Так что да, это все дела ...
- Все, понял, больше не лезу. Вижу, неприятна тебе эта тема, Дамир Тигранович, - хмыкает отец.
- Зачем сейчас о работе, - дипломатично уходит от подтверждения Дамир.
- Что, может по стопочке, а? У меня чача есть отменная, сам гоню, - окончательно идет на мировую папа.
- Я за рулем, Олег Павлович, - вяло отнекивается Дам.
- По одной, за знакомство, - и не дожидаясь ответа, - Зинуль, принеси!
- Сейчас- сейчас, - слышу, как мама вскакивает со своего места, и решаю, что пора выходить из укрытия.
Показавшись из-за угла дома, первым делом натыкаюсь на прямой взгляд Дамира. Он чуть раздраженно выгибает бровь, давая понять, что ему тут без меня устраивают милые родственные пытки. Пытаюсь глазами передать посыл, что дико извиняюсь, и обхожу стол, чтобы сесть рядом с ним и принять огонь на себя.
- Ну тебя только за смертью, дочь! - хмыкает отец, шутливо грозя пальцем, пока пододвигаю стул к Даму поближе, - Тебя не дождался – мать за чачей отправил.
- Ты всегда найдешь зачем ее отправить, пап, - отбиваю я, садясь.
- Ребенок, ты мне тут не умничай, - грозит отец, показательно хмурясь.
Улыбаюсь в ответ и, дабы продемонстрировать папе всю серьезность своих намерений защитить Дама от дальнейших неприятных бесед, без лишних слов крепко обнимаю локоть Керефова обеими руками, буквально повисая на нем. Дам стреляет в меня насмешливым взглядом и откладывает нож, которым ему теперь, с гирей на локте в виде меня, пользоваться неудобно.
Родитель мой все это, конечно, замечает и со свойственным ему тактом, вошедшим уже в анналы истории нашей семьи, изрекает:
- Дочь! Ну что ты в Дамира вцепилась, как в последний шанс. Дай спокойно поесть мужику, а? Он сытый добрее будет.
Тут же багровею от смущения и локоть отпускаю. Отец как ни в чем не бывало, оборачивается на подошедшую маму, принесшую ему чачу. Я же кошусь на Дамира и вижу, как он из последних сил пытается не захохотать. Лицо непроницаемое, но вот черные глаза так и лучатся искристым весельем.
- Хм, никогда не воспринимал себя ШАНСОМ для тебя, - шепчет мне, чуть наклонившись.
- И не смей начинать, - буркаю возмущенно в ответ.
- Ну, за знакомство! – отец, разлив чачу по двум стопкам, поднимает свою.
Чокаются. Залпом пьют. Дамир одобрительно кивает, потянувшись за нарезанным лимоном. Папа довольно урчит. Чача – предмет его особой гордости. Мама накладывает мужчинам горячее. Садится напротив и пододвигает мне салат.
- Кстати, да, слышал я, что сейчас сыновей по - быстрому Олег Ефимыч из бизнеса убирает. Правда, люди не с вашими делами связывают, - как бы между делом бросает отец, разрезая ребрышки.
- А с чем? – ровно интересуется Дам, но взгляд моментально тяжелеет, становясь цепким.
- С тем, что по своим стопам толкает. Вот с чем… С Никитой -то понятно, что ничего не понятно – он в больничке пока. А вот Олегу уже вроде место подыскали, - отец тоже как-то неуловимо быстро становится серьезным, наблюдая за реакцией Керефова.
- Где?
- Да вроде в Краснодаре в администрации на земельном контроле. Хорошее место, сам понимаешь.
Дам только медленно кивает. По щекам прокатываются желваки.
- Вот только бизнесы всякие на госслужбе, понятное дело, помеха, - продолжает отец, задумчиво почесывая подбородок, - Так что, насколько я знаю, Олега тут-то уже отовсюду сняли, а сейчас он в Питер рванул - там у Каретниковых тоже числится что-то.
- В Питер? - Дам удивленно выгибает бровь, - Да, числится…Нет, я знаю, что он уехал, но думал, заграницу куда-то. А он...Пока мы, значит, тут...
Взгляд Дамира становится задумчивым, фокусируясь где-то на горизонте за папиной спиной.
- Ну, это так. Что я сам слышал, - папа разводит руками, а потом хлопает себя по коленям, - Утверждать не буду. Но, если надо проверить, ты скажи. Попробуем...
- Да нет...- тянет Дамир, будто возвращаясь мыслями за стол, - Не надо ничего. Просто стало интересно.
- Ну смотри, как знаешь, - кивает отец, повторно разливая чачу по рюмкам, - Давай по крайней, а то тебе и правда еще дочь мою везти.
- По крайней...Служили? - интересуется Дамир.
- Да нет, брат у меня был, Георгий, Гошка, подполковником погиб. Вот приучил! И так заклинило, что на всю жизнь, представляешь? - папа утирает не успевшую пролиться слезу, как бывает с ним каждый раз, как он ударяется в воспоминания о дяде Гоше, и принимается рассказывать.
Дам оказывается живым и благодарным слушателем, чем окончательно втирается в отцовское доверие. Постоянно что-то спрашивает и даже умудряется вставить пару слов про своего деда, который, оказывается, был военным моряком в молодости, и даже служил несколько лет черноморском флоте, что для меня оказывается полной неожиданностью.
Я вдруг понимаю, что так мало знаю о Дамире. И что это именно О Дамире, потому что то, с каким глубоким уважением он отзывается о Рустаме Зурабовиче, с какой скрытой гордостью рассказывает что-то из истории своей семьи, говорит о том, что он мыслит себя вне ее. Он часть своей рода и ему действительно важно быть достойным его.
Вспоминаю нашу поездку к деду на юбилей и в очередной раз душно краснею. Стыдно, неловко, хочется даже сейчас сползти куда-нибудь под стол. Да, меня не встретили с фанфарами, но смысл переваливать ответственность на других, когда сама я явно не была образцом для подражания. И для Дамира это точно было важно... Важно, чтобы я нашла с его семьей общий язык. И мне сейчас, видя, как старается для меня это сделать Дам, очень хочется пообещать ему, что тоже буду стараться.
Время у родителей пролетает незаметно за чаем, варениками и болтовней. В машину мы с Дамом садимся, чтобы ехать обратно в гостиницу, уже ближе к полуночи. Я засыпаю на ходу, сытая и счастливая. Дам тоже выглядит уставшим, но довольным. Делает музыку в салоне потише и, плавно крутанув руль и помахав моим родителям, выезжает из папиного двора.
За окном мелькают вспышки огней во тьме, серой змейкой бежит дорога, глаза сами слипаются, почти засыпаю, откинувшись на подголовник. Сквозь дрему понимаю, что Дамир кому-то звонит.
- Да, - резко, отрывисто, а дальше не по-русски.
Невольно настораживаюсь, хмурюсь - слишком недовольный у Дама тон. Ругается. Но слов мне все равно не разобраться. Только обрывками вставляет русскую речь "не знал?", "я так и думал!" и мат. Мата много...Вздрагиваю, когда с губ Дамира срывается фамилия Каретниковых. Сон как рукой снимает. Резко сажусь прямо в кресле, сверлю взглядом профиль Дама. Из динамиков доносится низкий мужской голос, тоже очень недовольный, и я на 99% уверена, что это Тигран Рустамович говорит.
- Я знаю, что я обещал, - Дамир раздраженно бьет по рулю, не обращая на меня внимание.
Дальше не по-русски. Потом долго слушает какую- то нотацию в трубке. Хмурится, трет переносицу.
- Понял... Да...Нет...Не сглуплю...Все, скоро будем.
Кладет телефон. Молчит, только желваки на щеках играют. Мой взгляд в упор игнорирует. Решаю первая заговорить.