— Я пытался остановить Мэлдреда! — это был хриплый крик Рагха. — Я старался… Дамон!
Меч соламнийки рухнул. Меч растворился в дожде. Бывший рыцарь лежал на спине и наблюдал, как ярко-синяя полоса смывает его остатки.
Полосой оказался Мэлдред — просто Грозный Волк уже все воспринимал не так, как было в действительности. Людоед бросился к Дамону, налетев на Фиону и сбив ее с ног ударом локтя в челюсть. Его пальцы цепко ухватились за гарду меча — Мэлдред вырвал клинок из руки девушки и отбросил подальше, затем вопросительно взглянул на Рагха.
— Она довольно сильно поранила его, — ответил драконид. Он склонился над Дамоном и зажал ладонью рану у него в боку, пытаясь остановить кровь. — Я думал, людоед, ты пытался одурачить меня, когда сказал, что слышишь, как Дамон зовет меня. Считал, ты просто хочешь сбежать.
Мэлдред не ответил, но взглянул на Фиону, чтобы убедиться, что она неподвижна — он довольно сильно ударил ее.
— Клянусь Отцом, она почти убила его!
— Почти? — Рагх покачал головой. — Посмотри, сколько крови. Я бы сказал, что она добилась своего. Он мертв, людоед, только его тело пока об этом не знает. Взгляни на эту кровь.
Красным были измазаны лапы сивака, красной влагой пропиталась земля, а одежда Дамона потемнела от нее. Мэлдред аккуратно перевернул Дамона и увидел рану у него на спине.
— Да на земле больше крови, чем в нем, — сказал драконид, все еще пытаясь остановить кровотечение.
— То, что ты делаешь, не поможет, — сказал Мэлдред дракониду. — Дамон сам неплохой целитель. Он рассказывал мне, как однажды был полевым лекарем у Рыцарей Тьмы. Я кое-чему научился у него и еще у нашего целителя, Угрюмого Кедара. Принеси мне мха, да поскорей, — продолжал людоед. — Все, что найдешь. И корни трилистника, пурпурного и белого, — это цветы такие, невысокие. Постарайся не ломать — мне нужен их сок.
Мэлдред оторвал несколько полос от одежды Дамона, чтобы использовать их вместо бинтов. Он не сводил глаз с драконида, который подобрал двуручный меч и алебарду и теперь неловко таскал их за собой, ползая в поисках трав вокруг деревьев.
— Ты все сделаешь быстрее без них! — крикнул Мэлдред. — Обещаю, что даже не прикоснусь к этим железкам. Если бы я хотел убить вас, то мог бы превосходно обойтись и без оружия. — Затем он повернулся к Дамону и сказал, точно зная, что тот не слышит его: — Я не целитель, дорогой друг, но достаточно наблюдал за Угрюмым, и он кое-чему меня научил. Я постараюсь спасти тебя…
Людоед завел свою загадочную горловую песню. Сколько-нибудь различимая мелодия в ней отсутствовала, звук был не только немузыкальным, но даже неприятным, однако Мэлдред не останавливался, концентрируясь на напеве и не переставая зажимать раны Грозного Волка.
— Следи за Фионой, — сказал маг, прервав на минуту заклинание, когда Рагх вернулся с мхом и пучком кореньев. — Она начинает приходить в себя. Сядь на нее верхом, если будет нужно. Мне сейчас не до нее — нужно Дамону помочь.
Драконид нахмурился, явно недовольный тем, что им командуют, но тут же подавил раздражение и подчинился. Ему не пришлось садиться на Фиону — ее мутило от удара Мэлдреда, и даже попытка подняться на локтях не увенчалась успехом. Девушка жмурилась, мотала головой из стороны в сторону, посматривала на Рагха и жалобно постанывала.
— Я убила Дамона? — спросила она. Рагх обернулся к Мэлдреду.
— Может быть, — ответил он и вздрогнул, когда глаза соламнийки вспыхнули и она улыбнулась.
— Отвратительная песня, — прокомментировала Фиона.
Маг пел долго, до самых сумерек, пока почти совсем не охрип.
— Дамон должен быть уже мертв, но… — пробормотал он таким же хриплым, раздраженным голосом, как у драконида.
— Но?
Драконид ждал, переводя взгляд с людоеда на Фиону, которой разрешили сесть, и дальше, на Дамона, который лежал без сознания, бледный как полотно. В лапах Рагх баюкал алебарду, свой меч и окровавленный клинок соламнийки, который он тоже подобрал.
— Но он жив, — продолжал Мэлдред. — Выздоравливать ему долго, но, думаю, он справится. Кровопотеря слишком велика, несколько ребер сломано. Я бы хотел поручить его заботам настоящего целителя.
— Мы должны переправить его на плот прямо сейчас, — сказал Рагх. — Я предпочитаю ночью плыть по реке, чем сидеть на болоте. — Он толчком поднял Фиону на ноги и кивнул в сторону берега: — Не знаю, что с ней и делать.
Мэлдред фыркнул:
— Пойдет с нами, пока Дамон не очнется. А там пусть он сам решает.
— Дамон Грозный Волк убьет меня, — сплюнула Фиона, — как он убил всех, кто находился рядом с ним. Однажды он убьет и вас обоих. — Она неохотно направилась к реке, но, заметив холодный взгляд Рагха, остановилась: — Ты еще согласишься с тем, что я зря его не убила.
— Да, зря, — мягко ответил драконид. — Лучше Дамону умереть, чем стать таким уродливым монстром, как я.
Фиона улыбнулась.
— Шевелись, рыцарь! — рявкнул Рагх. — И смотри, как бы под твоим проклятым весом плот не перевернулся! Я отказываюсь купаться в Новом море.
Плот под Фионой опасно накренился. Рагх оторвал несколько полос от ее туники, чтобы связать девушке руки за спиной, и приказал Мэлдреду следить за ней. Однако маг больше внимания вынужден был уделять Дамону, у которого начались лихорадка и бред.
Как это делал Дамон, Рагх использовал древко алебарды, чтобы отталкиваться от дна. Луна указывала путь, давая достаточно света, чтобы можно было обходить препятствия.
— Во имя детей Владычицы Тьмы, почему я делаю это? — бормотал драконид. — Я мог бы сейчас находиться в безопасности, далеко от обезумевшей соламнийки и людоеда-предателя. И от Дамона, которому лучше было бы погибнуть.
Дамон дергался, на его лбу, все еще покрытом кожей, выступили бисеринки пота. Из-под бинтов, потемневших от крови, поблескивали чешуйки. Наблюдая за Дамоном, Рагх заметил, как у того на подбородке небольшой участок кожи потемнел и вздулся пузырем размером с небольшую монету. Он тускло сверкнул и превратился в чешуйку.
— Это моя вина, — прошептал сивак. Когда они в первый раз пришли в Шрентак, драконид вместе с Дамоном отправился в башню старой целительницы. Грозный Волк надеялся, что чародейка избавит его от чешуи, но в самый неподходящий момент потерял сознание от приступа боли. Он так никогда и не узнал, что делала с ним старуха. Пока бывший рыцарь лежал без сознания, она потребовала в уплату за лечение оставить с ней Рагха в качестве домашнего животного. Рассерженный драконид убил чародейку и спрятал ее труп. Когда Дамон очнулся, сивак сказал ему, что старуха все бросила и ушла.
Таким образом, Рагх не дал целительнице вылечить Дамона, в чем тот крайне нуждался. Это он был виноват в том, что Грозный Волк с каждым днем все меньше и меньше походил на человека. Драконид говорил себе, что теперь бы заставил чародейку помочь. Убийство в этой ситуации было слишком простым решением.
— Его лихорадит уже меньше, — заметил Мэлдред, обернувшись к сиваку.
— Возможно, мы должны позволить ему умереть. Это лучше, чем жить таким, каким он становится, — откликнулся Рагх, видя, как мечется его друг.
Дамону снился сон. В глазах Фионы бушевал шторм, и Риг пытался найти путь сквозь эту бурю. Темнокожий мореход звал Фиону, затем Шаон. Был там и Раф — юный кендер, который погиб на глазах Грозного Волка, и Джаспер, и бесчисленные безымянные лица — Соламнийские Рыцари и солдаты, которых он убил на полях сражений, когда служил в Ордене Рыцарей Такхизис.
Шторм бушевал все сильнее, тьма скрывала лица, гром заглушал крики Рига о помощи. Когда буря, наконец, стихла, Дамон оказался в огромной пещере, местами освещенной неверным светом молний, изрыгаемых не черными грозовыми тучами, а пастями синих драконов.
Драконы парили под сводами пещеры, вокруг скалистых выступов и сталактитов, подлетая все ближе к Отцу Всего и Ничего, Хаосу. Они спикировали вниз, и некоторые упали, сбитые рукой Бога, но другие вновь поднялись и опять напали. Молнии распарывали воздух, насыщая его запахом серы, и тень Хаоса — сгусток мглы — начала отращивать огромные крылья.
Призраки в городе
Мэлдред прижался спиной к каменной стене в переулке. Пока — глубоко за полночь — было темно, но рассвет уже приближался. Хотя при слабом лунном свете его было трудно заметить, людоед старался слиться с камнями, нервно пробегая пальцами по заделанным известковым раствором щелям. Холодный воздух разительно отличался от удушливой духоты болота, при дыхании изо рта вылетали облачка пара. Мэлдред дрожал и зябко переступал босыми ногами по промерзшей земле, жалея о сапогах и теплом плаще.
Он стоял так уже несколько минут, вслушиваясь в уличный шум, но не разобрал ничего особенного: лишь внезапные взрывы хриплого хохота, доносившиеся из таверны за углом, плеск выливаемых в окно помоев да стук двух пар каблуков по деревянной мостовой. Судя по тяжелой поступи, это были людоеды, и как минимум один из них — пьяный.
Мэлдред ждал, когда переулок опустеет, барабаня пальцами по камням.
— Почему мы стоим здесь? И чего ждем? — раздался мелодичный голос Сабар, и Мэлдред обернулся, чтобы посмотреть на свою спутницу, но там, где стояла тоненькая фигура в пурпурном одеянии, виднелась лишь смутно различимая тень.
«Интересно, ей не холодно?» — задавался вопросом людоед.
Сабар сделала вид, что не заметила его взгляда. Она казалась настоящей, но маг подозревал, что это лишь некое приятное проявление магии кристалла, а магия замерзнуть не может.
Рагх выразил недовольство, когда Мэлдред вынул хрустальный шар и уговорил Сабар появиться. Несмотря на то, что драконид был занят управлением плотом, он попытался остановиться и выбросить кристалл в реку. Мэлдреду все же удалось убедить сивака в том, что он хочет использовать магические свойства шара для помощи Дамону, и Рагх наконец отстал от него, однако предупредив:
— Я буду очень внимательно наблюдать за тобой, людоед.
— Ты за кем-то следишь? — спросила Сабар. Мэлдред поднес палец к губам и шепотом ответил: