–А это не будет рискованным?
–Они займутся расхлебыванием каши и забудут про мою племянницу.
Габриель снова взглянул на Джулианну. Она хмурилась. Между бровями появилась складка.
–Ваша племянница рядом со мной. Давайте я все обсужу с ней и потом вам перезвоню.
–У меня не бесконечное количество времени.
–А я не вправе решать за нее.
Габриель отключился и бросил мобильник на постель. Прекрасное утро было испорчено.
–Что случилось?– спросила Джулия, придвигаясь к нему.– Почему Джек позвонил тебе?
–У Натали обнаружилась флешка с фото и видео, которую она где-то прятала. Сегодня она пыталась через «Фед-экс» отправить флешку в «Вашингтон пост».
–Что?– застонала Джулия.– Это же все попадет в Интернет. В газеты. Боже мой!– Она закрыла лицо руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
Габриель осторожно тронул жену за плечо:
–Подожди сокрушаться. Не все так трагично. Джек перехватил флешку. Он хочет знать, как ему быть дальше.
–Попроси его уничтожить флешку. Пусть найдет все копии. Их тоже надо уничтожить.
–Ты уверена? Твой дядя может убрать все, что связано с тобой, а остальное отправить газетчикам. Твои обидчики заслужили такой финал.
Джулия натянула простыню к самому подбородку:
–Я не хочу мстить.
–Почему нет, черт побери?– спросил Габриель. В его глазах появился опасный блеск.
–Потому что не желаю возвращаться к прошлому. Я почти не вспоминаю о них и хочу забыть совсем. Мне не доставит радости узнать, что их жизни поломаны и я в этом повинна.
–Что за чушь? Ты совершенно ни при чем. Пусть отвечают за то, что сделали когда-то.
–Я отвечаю за каждый свой поступок.– В голосе Джулии появился металл.– Не понимаю, почему Натали все это затеяла. Я думала, вы с Джеком отбили у нее охоту к шантажу.
–Все очень просто. Саймон женится на другой.
–Что-о?– У Джулии округлились глаза.
–Скорее всего, Натали рассчитывает, что невеста Саймона бросит его, узнав о таком прошлом своего жениха.
Новость явно шокировала Джулию.
–Значит, он все-таки бросил Натали. Я думала, что он не захочет расставаться с нею. Наверное, отец потребовал.
–Я бы этому не удивился. Не за горами – будущий год. Выборы.
–Значит, свадьба,– качая головой, сказала Джулия.– Маленький брачный спектакль, чтобы показать избирателям, как сенатор Тэлбот ценит семейные узы. У меня одно желание. Хочу, чтобы Натали не впутывала меня в их дела.
–Пока что ты остаешься впутанной.– Габриель поморщился.– Я думаю, Джек нанесет еще один визит в жилище Натали. Так что мне сказать ему по поводу флешки?
–Попроси его все уничтожить.
Габриель досадливо фыркнул, запустив пальцы в волосы.
–Они не заслуживают твоего великодушия.
–Они, может быть, и нет, а невеста Саймона заслуживает. Кем бы она ни была, для нее это очень унизительно.
–Его невеста – просто глупая девчонка, если связалась с таким дерьмом.
–Я когда-то тоже была глупой девчонкой,– едва слышно произнесла Джулия.
–Ты не была глупой. Он просто манипулировал тобой. Неужели ты не хочешь, чтобы они получили свою порцию страданий?
–Только не таким способом.
Габриель вскочил на ноги.
–А я хочу!– заявил он, уперев руки в бока.– Вспомни, как он обращался с тобой. Вспомни, как эта Натали шантажировала тебя. Они годами портили тебе жизнь. Они чуть не сломали тебя!
–Но не сломали же,– сказала Джулия, глядя мужу в спину.
Габриель подошел к окну, раздвинул портьеры и стал смотреть на Центральный парк.
–Я сломал ему челюсть, однако это не принесло мне никакого удовлетворения.– Габриель разглядывал запорошенные снегом ветки деревьев.– Мне хотелось его убить.
–Ты действовал в пределах самообороны. Если бы ты тогда не приехал…– Джулия содрогнулась всем телом, вспоминая страшный день, когда Саймон едва не изнасиловал ее.– Но то, о чем ты сейчас меня просишь, не имеет ничего общего с самообороной.
–Имеет. Это восстановление справедливости,– обернувшись через плечо, сказал Габриель.
–В свое время мы говорили о том, что милосердие стоит выше справедливости. Еще мы говорили о покаянии и прощении.
–Саймон и Натали – совсем другая история.
–Нет. По сути – та же. Я могла бы потребовать справедливости, но не стану. Как написано в одном из наших любимых романов, «я почтительно возвращаю Богу билет». [33]
Габриель недовольно хмыкнул:
–Искажаешь слова Достоевского ради своих францисканских целей.
Джулия лишь улыбнулась:
–Ты сердишься на меня за мое нежелание их наказать. Но это ударило бы не только по ним. Подумай о матери Саймона. Она всегда по-доброму ко мне относилась. Ее бы это просто убило.
Габриель продолжал рассматривать деревья.
–Помнится, ты сама угрожала обратиться в газету.
–Но я бы лишь рассказала правду. Никаких снимков. И обращение к газетчикам я оставляла на крайний случай, если Натали не прекратит своих нападок.
Габриель сжал руку в кулак и приложил к стеклу. Ему отчаянно хотелось со всей силы ударить по окну.
Он задыхался от чудовищной несправедливости.
Мало того что такой светлый и чистый человек, как Джулианна, оказалась не нужна ни матери, ни отцу, так судьба еще столкнула ее с редкостным и жестоким подонком, который помыкал ею. Где тут справедливость?
А разве справедливо, что Сюзанна Эмерсон довольствовалась крохами внимания, перепадавшими ей от любовника, тогда как весь поток его заботы и любви был направлен на семью?
Или, может быть, справедливо, что Майя не родилась на свет, а Грейс умерла значительно раньше своего времени? Зато такие, как Саймон и Натали, живут.
Наконец, чем провинился ребенок Тома и Дайаны, который родится с поврежденным сердцем?
Нет справедливости во Вселенной. Но что еще горше: когда подворачивается возможность наказать хоть нескольких негодяев, францисканцы вроде Джулии подставляют другую щеку и говорят о милосердии.
Черт, черт, черт!!!
Габриель закрыл глаза.
Она бы подставила ему другую щеку.
И Грейс тоже.
И Майя.
Глубоко вдохнув, Габриель вспомнил свою прошлогоднюю поездку в Ассизи и то, что происходило с ним у гробницы святого Франциска. Там его встретил Бог, но не ради восстановления справедливости, а чтобы даровать ему милосердие.
–Позвони своему дяде.
–Габриель, я…
Габриель открыл глаза, разжал пальцы, но не повернулся к ней.
–Я всего лишь прошу тебя позвонить ему. Скажи все, что считаешь нужным.
Джулианна завернулась в простыню, подошла к мужу и уткнулась ему в спину:
–Ты хочешь защитить меня. Ты хочешь справедливости. За это я и люблю тебя.
–Я и сейчас жалею, что не убил Саймона.
–Убил,– сказала она, прижимаясь к его лопатке.
–А кто тогда собирается жениться?– раздраженно спросил Габриель.
–Ты меня любишь. Ты добр и относишься ко мне с уважением. Чем дольше я с тобой живу, тем сильнее прошлое кажется мне дурным сном. Чтобы убить человека, не обязательно лишать его жизни. Ты убил его память. И за это, Габриель, я говорю тебе спасибо.
Габриель закрыл глаза, захлестнутый мощной волной любви и еще какого-то чувства, которому он не находил названия.
Джулия поцеловала его плечи и отправилась звонить своему дяде.
Глава шестьдесят вторая
Вечером того же дня Джулия и Габриель отправились в гости к Келли, где познакомились с ее мужем Джонатаном и дочерьми Андреа и Мередит. Ехать было не слишком далеко, поскольку Келли тоже жила на Манхэттене.
Семья сестры Габриеля очень тепло приняла Джулию, и под конец визита все общались как старые друзья.
Келли вручила Габриелю отцовские запонки, бейсболку с эмблемой «Бруклин доджерс» (тоже наследие отца) и несколько книг, написанных дедом.
Габриель рассказал ей, что игрушечный паровоз ему действительно принес отец. Это доказывали буквы, нацарапанные детской рукой на днище: «О. Ш.». Они соответствовали тогдашнему имени отца – Отниель Шпигель.
Эмерсоны пригласила семью Келли приехать к ним в Кембридж или в Селинсгроув. Потом заговорили о будущем лете и возможном совместном отдыхе в Хэмптонс. Келли заручилась обещанием Габриеля посетить ближайшее заседание Фонда рабби Бенджамина Шпигеля. Ей очень хотелось познакомить его с другими родственниками по отцовской линии.
В отель они вернулись довольно поздно. Джулия включила ноутбук и уселась проверять электронную почту. На голове у нее красовалась старая шапочка с эмблемой «Доджерс», оказавшаяся слишком маленькой для головы Габриеля, и Джулия не преминула выразить свое изумление на сей счет.
Некоторое время она сосредоточенно смотрела на экран ноутбука, щуря глаза за стеклами очков, потом изрекла:
–Scheisse!
–Чувствую острую необходимость научить тебя ругательствам на других языках,– усмехнулся Габриель, подходя к ней. Он успел снять костюм и надеть гостиничный халат.– Я где-то слышал, что язык фарси обладает богатым набором колоритных ругательств.
–Сомневаюсь, что мне их хватило бы. Ты только полюбуйся!
Габриель тоже надел очки. На черно-белом фото, запечатлевшем церемонию помолвки, он мгновенно узнал Саймона Тэлбота.
–А эта девушка кто?– спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться.
–Слышал про сенатора Хадсона из Северной Каролины? Это его дочь. Старшекурсница в Университете Дюка.
Габриель и Джулия переглянулись.
–Насколько мне известно, семейство Хадсон очень консервативно. Как она… спуталась с Саймоном?
Габриель не скрывал своего презрения.
–Этого я не знаю. Зато могу представить, каково сейчас Натали. Саймон бросил ее ради невесты уровня Жаклин Бувье. [34]Посмотри на лицо этой девушки.
–Кто прислал тебе снимок?
–Рейчел. Увидела в «Филадельфия инквайрер».– Джулия с грустью смотрела на фотографию улыбающейся пары.