Рейчел удивленно посмотрела на мужа:
–Я думала, дети для тебя важнее всего.
–Нет. Ты всегда стояла и будешь стоять на первом месте.– Эрон стиснул ей плечо.– Я хочу, чтобы ты вновь стала той женщиной, на которой я женился. Когда мы вернемся в прежнее состояние, тогда можно будет снова говорить о детях. Ну как?
Рейчел молча обдумывала услышанное. Она даже закрыла глаза. Ей казалось, что ее плечи освобождаются от чудовищного груза.
Неожиданно она почувствовала, что вновь может свободно дышать.
–Договорились.
Эрон крепко обнял ее:
–Я люблю тебя.
А в другой части дома, в ванной, примыкавшей к хозяйской спальне, Джулия стояла возле столешницы с умывальником и смотрела, как Габриель чистит зубы.
–Твой отец гордится тем, что у нас будет ребенок,– сказала она.
Габриель кивнул, продолжая водить зубной щеткой.
–Это значит, он гордится, что мы с тобой занимались сексом и ты смог меня оплодотворить. Как ты думаешь, существуют футболки для дедушек? Я имею в виду, с рисунком, который бы выражал эти чувства?
Габриель поперхнулся. Он закашлялся и склонился над раковиной, сплевывая пасту. Джулия похлопала его по спине.
–Что с тобой? Говорить можешь?
Он сплюнул, а затем громко расхохотался.
–Футболки,– бормотал он, вздрагивая от смеха.– Как тебе такое в голову пришло?
–Не мне. Я ни от кого не слышала, чтобы мной гордились за успешный секс с тобой. Ричард первый это сказал. Мой отец говорил, что рад за нас. Но он не сказал, что гордится нами.
Габриель прополоскал рот, промыл зубную щетку и положил на полочку.
–Первым про гордость сказал я. Помнишь?
Супруги переглянулись.
–Да, ты говорил,– усмехнулась Джулия.– Мне показалось, что дядя Джек обрадовался. Но разговор был какой-то странный. Такие вещи все-таки лучше сообщать не по телефону.
–И что Джек тебе сказал?
–Поздравил меня, а затем прочел целую лекцию.
–О чем?– удивился Габриель.
–О необходимости защищать себя и ребенка. Я заверила его, что с этим все в порядке. Тогда он спросил, что делаешь ты для нашей защиты.
–И что ты ему ответила?
–Сказала, что ты очень внимателен ко мне. Везде со мной ходишь, даже на прием к врачам. А Джеку это показалось недостаточным.
Габриель нахмурился:
–Ты спросила, что он сам считает достаточным?
–Спросила, но он почему-то сразу замолчал и вообще ушел от прямого ответа. Может, опять что-то связанное с Саймоном и Натали?
–Сомневаюсь. Тогда бы он сказал без прелюдий.
–Наверное.– Джулия растерянно покачала головой.– Он пообещал, что будет следить за нами. Я поблагодарила Джека за любую помощь с его стороны. Очень уж странный был у нас с ним разговор.
–Он и сам странный – твой дядя Джек. Может, он решил припугнуть Грега Мэтьюса, чтобы тот предоставил тебе декретный отпуск?
–Профессор Мэтьюс и так мне все подписал. Вмешательство дяди Джека не требуется.– Джулия улыбнулась и вышла из ванной. В спальне она встала у окна и посмотрела на беззвездное небо.
Габриель любовался женой. Сквозь старомодную ночную сорочку были видны ее длинные стройные ноги, округлившиеся бедра и ягодицы. Габриель погасил свет, подошел к Джулии и встал у нее за спиной. Его опытные пальцы играли с прядями ее волос.
–Наша новость ударила по Рейчел, но моя сестренка справилась. Я так думаю.– Он взял Джулию за руку и опустил руку на живот, в котором рос их малыш.
–Они с Эроном так стараются, и никаких результатов. А мы никаких усилий не предпринимали, и уже четвертый месяц.
Габриель наклонился и уперся подбородком в ее плечо:
–Не совсем так. Тут не обошлось без Божественного вмешательства.
–Ты серьезно в это веришь?
–А разве ты не веришь?– спросил он, напрягаясь всем телом.
–Верю. Но я чувствую себя виноватой. Мне кажется, это несправедливо по отношению к ним.
–Я понимаю, как им сейчас тяжело. Но, кроме моральной поддержки, мы вряд ли сумеем им помочь.– Габриель поцеловал ей затылок и прижался к ее спине.– Ты рассказывала Рейчел, при каких обстоятельствах мы впервые встретились?
–Нет. Это слишком драгоценные воспоминания, чтобы рассказывать о них. И… слишком болезненные.
–А теперь могла бы рассказать?
–Пусть это останется нашей тайной. У тебя замечательная семья, но вряд ли они поймут. Мой отец, если бы узнал, схватился бы за дробовик.
–Возражение принято.– Габриель стал гладить ей волосы. Прикосновения были очень нежными, но Джулия вдруг резко дернулась.– Прости, дорогая,– прошептал Габриель.– Совсем забыл про твой шрам.
–Нет, мне не больно. Просто как-то неожиданно.
Габриель снова стал гладить ее волосы, старательно избегая шрама.
–Шарон иногда бывала очень доброй и внимательной ко мне,– сказала Джулия, проглотив комок в горле.– У нее случались светлые промежутки, когда она не пила и рядом не было ее очередного дружка. Она водила меня в зоопарк, угощала сластями. Бывало, она разрешала наряжаться в ее платья и делала мне взрослые прически. Я так радовалась.
Рука Габриеля замерла.
–У моей матери тоже бывали светлые промежутки. Жаль, что нельзя навсегда стереть все горестные воспоминания. Шарон причинила тебе много душевной боли.
–До сих пор не понимаю, откуда брались эти светлые промежутки. Они неожиданно наступали и так же неожиданно кончались. Уж лучше бы их совсем не было.
–Согласен. Особенно в детстве. Ты привыкла к бесконечным тучам и дождю. И вдруг – яркое солнце. Мир играет всеми красками. Ты веришь, что теперь так будет всегда, а через пару часов – снова серые небеса и холодные струи. К сожалению, мне это очень хорошо знакомо.
–Мы с тобой многое преодолели,– сказала Джулия, поворачиваясь к нему.
–Согласен.
–И та история с Саймоном меня больше не пугает. Мне кажется, я действительно оставила прошлое позади.
Габриель выругался сквозь зубы:
–Этому подонку повезло, что у него папочка сенатор. До сих пор жалею, что не прибил его окончательно и не проучил его подружку. Твой дядя Джек не хотел, чтобы мы оставляли их безнаказанными.
–Прошлое осталось в прошлом,– сказала Джулия, кладя ему руку на грудь.– Саймон собирается жениться. Джек говорил, что Натали уехала в Калифорнию.
–Чем дальше, тем лучше.
–Не знаю, буду ли я хорошей матерью, но я точно знаю, чего не должна делать.
Габриель нежно погладил ее живот:
–Хорошая мать начинается с хорошего человека. А ты, Джулианна, лучший человек из всех, кого я знаю.– Он поцеловал ее.– Знаешь, когда я попадаю в этот дом, то всегда вспоминаю, каким он был раньше, при Грейс. Когда он был ихдомом. У нас с тобой может быть такой же. Дом, полный любви и счастья. Ведь на нас излилось столько милосердия…– Габриель замолчал.– Я очень счастлив, что мне есть с кем строить наш дом.
–Я тоже.
Габриель взял Джулию за руку и повел в постель.
Глава семьдесят шестая
Дарем, штат Северная Каролина
В понедельник Эйприл Хадсон влетела в парадную своего дома, ненадолго задержавшись возле почтовых ящиков. Она только что вернулась из Хэмптонса, где провела романтический уик-энд со своим женихом Саймоном Тэлботом.
Думая о нем, высоком, обаятельном блондине, Эйприл улыбалась и вздыхала. Как ей повезло. Умный, из хорошей семьи. А уж то, что он умел делать в постели…
Хэмптонс стал ее любимым местом, навевавшим романтические воспоминания. Там Эйприл подарила Саймону свою девственность. И там же он сделал ей предложение.
Эйприл открыла дверцу своего почтового ящика. В ее голове еще продолжали мелькать картины уик-энда, перемежаясь планами грядущей свадьбы. Саймон обращался с ней как с принцессой. Она больше не испытывала вины, что спит с ним. Скоро они поженятся, и тогда она будет засыпать и просыпаться с ним каждый день, год за годом, целую вечность.
Мысли Эйприл витали очень далеко от окружающего мира, и она не обратила внимания на темную машину, стоявшую напротив дома. В машине сидел бывший военный моряк, ныне живущий в Филадельфии. Ему было важно, чтобы Эйприл поскорее вскрыла конверт, который он опустил в ее почтовый ящик. Он не имел ничего против самой Эйприл. Он просто хотел обезопасить свою племянницу и ее будущего ребенка.
Из почтового ящика Эйприл извлекла плотный конверт, на котором было написано ее имя, но ни адреса, ни марки не было. Теряясь в догадках, кто мог бы прислать ей такое письмо, Эйприл вошла в лифт, поднялась на третий этаж и открыла дверь квартиры. Войдя к себе, она бросила в прихожей сумку и села на диван. Там она и открыла странное письмо.
К ее изумлению, внутри оказалась пачка больших черно-белых фотографий. На каждой стояла одинаковая дата: 27 сентября 2011 года.
В ушах Эйприл как-то странно зазвенело. Ключи, которые она все еще сжимала в руке, с шумом упали на пол.
На фотографиях были запечатлены два обнаженных тела, охваченные сексуальным экстазом. Мужчину Эйприл узнала сразу. По его телу, его позам, по особенностям его движений.
Женщина, с которой он все это проделывал, была даже не женщина, а девочка-подросток.
А занимались они…
Эйприл закрыла лицо руками и пронзительно закричала.
Глава семьдесят седьмая
Вашингтон, округ Колумбия
Вечером того же дня Саймон Тэлбот переступил порог родительского дома в Джорджтауне. Ему позвонил Роберт, руководитель избирательного штаба его отца, и велел немедленно приехать.
Саймон не знал, чем вызвана такая спешность. Утром он простился с Эйприл в аэропорту. Они провели уединенный, но такой сексуально насыщенный уик-энд. На следующие выходные он задумал сюрприз, решив неожиданно появиться в Дареме. Вскоре Эйприл закончит учебу, соберет вещи и переедет к нему в Вашингтон. Нет, не к нему, а в ихквартиру.
–Входи,– послышалось за дверью отцовского кабинета.
Саймон прошел к письменному столу, за которым восседал сенатор Тэлбот, и пододвинул себе стул.