Казармы встретили нас суетой и беготней. Видя наше состояние, Хохо развил кипучую деятельность, организовывая места для лечения. Пятнашка убежала в администрацию – докладывать о нашем возвращении и потерях, а я уселся в штабе с кружкой какого-то обезболивающего отвара, который мне всучили. И так и не заметил, как уснул.
Глава 5
На следующий день пришёл лекарь, осмотрел всех, включая меня, прописал лекарства, содрал много денег и ушел. В госпиталь никого везти не приказал, и это означало, что мы легко отделались. А я после завтрака, пересиливая себя, засобирался к Соксону. Пятнашка наблюдала за моими ковыляниями по штабу и тяжело вздыхала.
- Вот что тебе не сидится? – спросила она.
Девушка стояла рядом с окном, через который в комнату падал сноп яркого солнечного света. Я оглянулся и невольно залюбовался ею. Конечно, среди ааори девушек хватало, и все они были красивые. Как сказал мне как-то Воргот: «Молодые бывают некрасивыми, только если совсем не повезло». Но Пятнашка вызывала восхищение и, будучи далеко не первой красавицей, неизменно притягивала взгляды мужчин.
– Шрам?..
- Ты знаешь, – мне хотелось сказать ей, какая она красивая, как она мне нравится, и как я её ценю. – Вот не сидится.
- Ага, – Пятнашка скептически глянула на то, как я натягивал рубашку. – Вижу. Прямо бодр и полон сил.
- Пятнашка, ну откуда у меня силы? Но с отчётом тянуть нельзя, – вздохнул я, усаживаясь на кровать.
- А ему администрация не сможет без тебя всё рассказать?
- Сомневаюсь. Администрацию ты нашу видела.
- Ну да, – сникла Пятнашка.
- Что у нас по экипировке? – я попытался сменить тему.
- Что-то под ремонт, что-то под закупку новой, – девушка пожала плечами и кивнула на стол. – Там Хохо свиток подкинул тебе. Ты ещё и к торговцу сегодня собрался дойти?
- Нет, не сегодня, – я усмехнулся. – Сегодня мне и мудрецов хватит. К торговцу завтра поеду, на телеге.
- Надо было тебе на голову больше мази класть. Может, поумнел бы, – девушка направилась к выходу. – К торговцу вместе скатаемся завтра. И у Соксона не задерживайся.
Дверь хлопнула, а я облегчённо опустился на кровать. Если бы Пятнашка увидела моё бессилие – никуда бы меня не отпустила. Сил хватало на несколько сотен шагов, а потом надо было отдыхать. Так что до лаборатории я добирался часа два – вместо обычных двадцати минут. Посёлок постепенно приходил в тот вид, который и предполагался по первоначальному замыслу. Стены росли, на достроенных участках возводился временный деревянный парапет и крытая галерея – стены в будущем собирались поднимать ещё выше. Гарнизон уже начинал нести службу, и везде мелькали военные патрули.
Вокруг посёлка кипела жизнь: с небольших полей, которые успели засеять весной, собирали урожай, от порта к воротам тянулась вереница повозок. Скоро начнутся дожди, на севере лёд перекроет выходы из портов, на юге – начнутся зимние шторма, и бесконечный дождь утопит остатки неубранного урожая. И в эти последние тёплые дни хотелось просто отдыхать, а не бегать по очень важным делам. Конечно, я понимал, что вся беда в моём «возрасте». Мне просто хотелось насладиться солнцем и теплом, но не побурчать себе под нос я не мог.
Соксона я обнаружил во дворе лаборатории. Найти его было несложно. Прямо перед тем, как я, переведя дух, толкнул створку ворот в лабораторию, там что-то вспыхнуло – и в небо повалил чёрный дым, а ворота стали приоткрываться сами. Заглянув внутрь, я с удивлением осмотрел открывшуюся картину. В центре двора высился остов треноги, похожей на ту, которые делали для поглотителей – только сильно погнутой и покорёженной. Во дворе валялись дымящиеся куски угля, а земля была покрыта сажей на несколько шагов вокруг конструкции. Самый большой кусок всё ещё находился в креплениях на той самой покорёженной треноге – он-то и испускал столб чёрного дыма. В отдалении от разрушенного устройства на пятых точках сидели два молодых ученика Соксона, а тот собственной персоной задумчиво застыл в нескольких шагах от треноги, подёргивая себя за бороду. О том, как ему удалось остаться на ногах, да ещё незапачканным и целым, говорил чистый от сажи круг земли вокруг него.
На скрип ворот Соксон обернулся и приветливо махнул мне рукой. Я неторопливо доковылял до него, стараясь не слишком заметно хромать.
- Шрам, рад тебя видеть, – сказал он, окинув меня взглядом. – Пусть не в добром здравии, но живым.
- Я тоже рад вас видеть, мастер, – ответил я, морщась от запахов. – Что это вы тут устроили?
- Да вот, понимаешь… Хотел улучшить наши поглотители, – мудрец вздохнул. – Давно ведь уже знаем, что можно кристаллы из угля делать. Графит всё-таки далеко не так просто найти. А угля-то вон – много. Можно же и дерево пережигать… Только видишь, стоит его активировать, как он просто выгорает с таким вот эффектом… Ума не приложу, как этого избежать…
- Тут я вам точно не помощник, – хмыкнул я в ответ, даже близко не представляя, почему похожие на алмазы кристаллы делаются из графита и угля. – Вам из администрации отчёт про наши похождения не присылали?
- Нет, – Соксон покачал головой. – Отчёт ко мне сам приковылял. Пойдём ко мне, глотнём чего-нибудь… А вы двое – тушите всё это и найдите слуг. Пускай приберутся… Ну давай, рассказывай.
По пути в кабинет мудреца я кратко пересказал наши похождения и результаты вылазки. Соксон оценил и, узнав, что пришлось один поглотитель установить раньше времени, только крякнул от досады. Когда мы уже сидели и пили разбавленное вино из его запасов, мудрец признался:
- Меня всё, что происходит, сильно волнует. Вот возьмём, к примеру, тот поглотитель, который пришлось заменить. Почему он так быстро выдохся?
- Может быть, мастер, было слишком много мудрости вокруг?
- Тогда почему соседние не выдохлись? Вот! – Соксон заметил моё пожатие плечами. – Не знаешь… И императорская канцелярия – не знает!
- А причём тут она, мастер? – не понял я.
- При том, что планы на очистку присылают они, – ответил Соксон. - И контролируют выполнение планов обычные чиновники из императорской канцелярии. Вот если бы там все поглотители выдохлись – тогда это чрезвычайное происшествие. Прискорбное, но не поддающееся контролю.
- А если один, – догадался я, – то значит, кто-то виноват. Вы или я.
- Шрам, вот именно так! – обрадовался моей догадливости мудрец. – И объяснить, что место тут уникальное, что знакомые схемы работы тут не подходят, что странностей слишком много – невозможно. А ты ещё мне тут рассказываешь про этих изменённых людей, которые мудрость используют.
- А разве таких в истории не было раньше?
- Если и были, то до нас упоминаний не дошло, – ответил Соксон. – И меня это тревожит не на шутку. Понимаешь?
- Нет, – честно признался я.
- Почему? – удивился мудрец.
- Ну, мастер, есть же серые люди, кочевники, волосатые…
- Ты волосатого видел? – удивился мудрец. – Ты же не ходил в Дикие Земли?
- В зверинце, в Форте Ааори, – пояснил я. – Так, а почему вас местные изменённые люди волнуют?
- Как тебе объяснить так, чтобы понятно было… – Соксон покачал головой. – Так вот с тобой пообщаешься и научишься на вопросы чиновников отвечать. Но ты не думай – ты не глупый!
Мудрец зря переживал.Лишних иллюзий на свой счёт я не питал. Вроде в первый год учился быстро, на лету схватывал, и везло мне, но новое усваивалось в моей голове с каждым месяцем всё хуже и хуже. И тут уж ничего не поделаешь. Можно быстро набрать словарный запас, когда его нет, а когда уже какой-то есть, каждое новое слово запомнить – лишний труд. Я вот искренне уважал самого Соксона, который дожил до седин и не уставал учиться новому.
- Я и не думал, мастер, – успокоил я мудреца. – Мне пока и трёх лет-то нет…
- Ну да, – Соксон усмехнулся в бороду. – Как ты уже знаешь, всегда считалось, что природа таких земель, как окрестности Линга, сродни природе трещин. Ради этого мы готовы изучать такие вот ненормальные образования в надежде найти способ вылечить наш мир. Но эти образования… они всегда были… как бы сказать… неполноценными!
- Неполноценными? В смысле, не дотягивали до природы трещин, да? – переспросил я, и Соксон удовлетворённо кивнул. Может, он и в самом деле отрабатывает на мне общение с имперскими чиновниками?
- Люди, по представлению известной нам науки, всегда были существами сложной организации. Это понятно?
Я кивнул.
- И людей изменить, по представлению современной науки, было сложно. Во всяком случае, изменить так, чтобы они оставались людьми. Понимаешь?
- А изменить, превратив в неразумных тварей, можно было? – уточнил я.
- Да! Ну вот как первая форма не-живых, – пояснил Соксон. – Никакого разума! Он уже потом появляется. Раскол мира – это явление божественного порядка, ему «прощалось» изменение людей. Но земли Линга – это творение рук человеческих. И что же, получается, люди могут изменять людей?
- Значит, могут, – согласился я.
- Никогда об этом не говори, если рядом будет карающий, – наставительно произнёс Соксон. – Никогда! Спишут!
- Ну вот же изменённые люди в Линге. За что списывать-то? – удивился я.
- Шрам, а ведь ты прав! – Соксон неожиданно засмеялся. – Над тобой ведь не довлеет весь груз научных знаний. Твой взгляд не тонет под спудом поколений мудрецов, описывающих общую картину. Твой ум не тяготит давление общественных сдержек.
- Мастер? – мне показалось на секундочку, что Соксон заговорил на другом языке.
- А? Ну да, – мудрец вздохнул и задумался перед тем, как продолжить. – По расколу написаны тысячи трактатов, Шрам. Авторы многих из них до сих пор живы и счастливо занимают высокие посты в Совете Мудрецов и высокое положение в обществе. Они богаты, влиятельны, и всё это они заслужили своими трактатами и знаниями. А тут основополагающее утверждение всех трудов на эту тему – пошатнулось! Понимаешь?
- Так нужно лишить их всех этих денег и положения, – предложил я. – И отправить сюда. Пусть новую теорию пишут.