И возмущение, и необычный способ доставки нисколько не мешали им изворачиваться в полёте и цепляться когтями за деревянные конструкции. Навес над головами обороняющихся затрещал, намекая на то, что к таким нагрузкам он готов не был. Зверья было так много, что почти вся восточная часть стены превратилась в один сплошной шевелящийся комок. Твари лезли в каждую щель, скребли когтями доски и камень – а защитники растерялись. И только те, кто уже побывал в землях Линга, не стал терять драгоценные секунды. Копья, мечи и топоры обрушились на самых наглых и ловких – отправляя в туман изувеченные тушки.
Следуя примеру опытных бойцов, в бой включились и остальные защитники. Но было слишком поздно. В первые секунды тварей можно было скидывать, не пуская на стену, но, когда первые из них проникли на галерею, от былой неуклюжести не осталось и следа. Стрелы, летевшие с других участков стены, изменённую скотину если и тревожили, то не так сильно, как мечи и копья. И вот уже первые солдаты полетели со стен вниз, в сплошной туман. Их резко оборвавшиеся крики будто сорвали оцепенение – и на тварей навалились в полную силу.
Из тумана появились длинные побеги, ползшие по стене – по ним карабкались изменённые жители Линга. Бывшие горожане и селяне, не знавшие, с какого конца браться за выданное оружие. С хлипкими щитами – но весьма многочисленные и агрессивные. Ворота посёлка содрогнулись от страшного удара. В ответ вниз со стены полетели камни и копья, а страшный рёв в тумане возвестил, что неведомая тварь осталась недовольна. Когда из большого чана вниз при очередном ударе ливанули кипящее масло – чудище разозлилось и начало биться о стену рядом с воротами.
Бой на стене очень быстро превратился в странный и нескончаемый кошмар. Вот упала под ноги отсечённая лапа изменённой скотины – а в следующий момент возвратным движением меч распластал тело селянки с копьём. Белая рубашка мгновенно пропиталась кровью. Глаза женщины закатились, и она упала, а по её телу уже топтался новый противник – маленький, с клоками меха и шипами на спине. Тварь истошно визжала и наносила по щиту стремительные удары острыми, как бритва, когтями. Сзади появилась Пятнашка с копьём и проткнула зверюгу – а в следующий миг я уже сам прикрыл девушку от неумелого удара топором. Топор вылетел из руки полноватого дядьки – и тот с удивлением продолжал смотреть на пустую ладонь, когда я резанул его по горлу.
Где-то вспыхнуло пламя, и деревянная галерея начала гореть. Падали факелы, проливалось масло, обрушивались корзины с боеприпасами. Под ногами чавкала каша, рецепт которой не понравится ни одной благопристойной хозяйке. То тут, то там алхимики пытались прорвать оборону города туманом – но каждый раз порыв щекочущего кожу ветра очищал стену от вторжения. И нужно было просто продержаться несколько часов.
Неизвестная тварь под стенами, наконец, нашла ворота – и снова нанесла сокрушительный удар. В ответ со стены скинули заготовленное заранее бревно. Рёв и треск слились воедино. После падения бревно прокатилось совсем немного – его путь был слышен по отчаянным крикам и стонам из тумана. С бастионов по углам стены сорвались потоки искр мудрости, а под стеной вспыхнуло пламя. Оно охватило ползущие вверх побеги растений – и врагов, что не успели показаться из тумана. Это Ксарг и Соксон воспользовались тем, что алхимики были заняты прорывом, и нанесли ответный удар. В агонии огромный стебель уцепился за зубец стены и сорвал его вниз, сбил с ног троих бойцов, прошёлся по настилу – и снёс с него десяток тварей и часть досок. Вздрогнув в последний раз, стебель с треском и шумом упал в туман.
По всей стене, круша галерею, ломая стены икалеча людей, стебли опадали. Твари слабели, теряя силу и скорость. Добивали их по всей восточной части. Остатки жителей Линга, шедшие на приступ, были за короткое время безжалостно вырезаны. С ворот лилось масло и падали камни, не давая приблизиться неприятелю. Первый штурм подошёл к концу. Вокруг в разреженном от мудрости воздухе звучали приказы, стоны, крики.
- Десятники! Собрать отряды!
Пятнашка, Ша-арми, Эр-нори, Нож… Где Хохо? Хохо на стене. Живой. Он сидел, держась за сломанную ногу, и тяжело дышал.
- Десяток Хохо! Кто там заместитель? – кричал я, подбегая к другу. – Носилки для десятника! Командование передано. Стройтесь!
- Трое ранены! – доложила Пятнашка.
- Двое, – это уже Ша-арми.
- Го-лани убит! – я обернулся к Эр-нори. – Трое раненых.
- Все целы, – это Нож.
- Убитого и раненых вниз! – резко приказал я, борясь с першением в горле. – Быстрее! Что встали? Потом простимся!.. Или, думаете, алхимики тоже там оплакивают потери? Живо!
- Ладна, Зенка, соберите девочек, бойцов возьмите – раненых в казарму!
- Сли-и-изни!!! По стене!!! – крик разносится со стороны северного бастиона. Я высунулся за зубцы, и по шлему прилетел камень, но главное увидеть удалось – по стене ползли огромные слизни.
- Камни! Вниз! Десятники, прикрываемся щитами и проверяем, где сбрасывать. Кто с камнями – не высовываемся!
Вместе с нашествием слизней снова раздался гул со стороны ворот – их опять пытались выбить. И снова поднялись из тумана стебли. Имперский солдат неподалёку от нас неожиданно перескочил через зубцы и упал вниз с отчаянным криком. Ещё один, чуть подальше, развернулся к своему соседу и рубанул по нему мечом. Пузо сделал шаг к Фуке – та попыталась вытащить меч, оскалилась. Но боец мягко развернул её спиной к себе и ударил по затылку щитом. Девушка опустилась на настил. Раненых ещё несли вниз, а на стене уже разгорался новый штурм.
Теперь алхимики пытались пробить защиту не только силой, но и изменениями. То тут, то там впавшие в бешенство бойцы кидались на своих. Под стенами раздавались мерзкие шлепки, когда очередной слизняк падал на землю под градом камней. Летели зажигательные стрелы, впиваясь в растущие побеги. Те извивались, опадая и утаскивая за собой слизняков, а на их месте уже росли другие. Ворота сотрясались от ударов. Ломались брёвна галереи, вокруг летели щепки, камни, стрелы, брызги слизи – которая прожигала одежду насквозь и разъедала кожу. И снова, и снова на нас накатывали языки тумана, пытаясь опутать стены, но бессильно растворялись в воздухе.
Мы отбились. Не сразу, нелегко, с потерями и ранами – но отбились. Я смотрел, как оставшаяся на ногах половина отряда уносит другую половину отряда. Временно нас прикрыли строители Воргота. Сам он в помятом доспехе стоял рядом и тяжело дышал, опираясь на рукоять двуручного топора.
- Что это за твари? – спросил он. – Которые на стену лезут?
- Животные, – объяснил я. – Бывшие. Скотина, собаки, кошки[4]. Дикие из лесов, полей…
- Богатая фантазия у алхимиков этих, – Воргот кивнул. – Как же зверушек испоганили…
- А людей не испоганили? – удивился я.
- Люди, Шрам, они себя сами поганят без всяких алхимиков, – Воргот устало вытер пот с лица. – С людьми стараться не надо.
- Что… и нас так же могут? – задумавшись на секунду, я поймал мысль Воргота. – Ну да, могут…
- Во-о-от! – Воргот вздохнул. – Немножко лести, немножко боли, немножко власти. Мало кто со временем не превратится в чудовище. И без всякой мудрости. А животных жалко…
[4] Первое – большое мохнатое животное, тявкает, воет и используется для охраны дома. Второе – что-то среднее между земной кошкой и лаской, милое, вредное и злобное… Но пусть будут собаки и кошки? Функции те же, отношение – то же.
Третий штурм был самым страшным и отчаянным. Линг ударил всем, что имелось у него в запасе – и на что хватило больной фантазии алхимиков. Взбесившиеся растения, люди с пустыми глазами, изменённая скотина, обезумевшие насекомые и сводящая с ума мудрость. Мне лично пришлось вырубать Пятнашку, которую накрыло «кошмариком». Я оттащил её к лестнице, где и оставил на занятых перевязкой девушек. Я даже не мог понять, кого бояться больше – своих или чужих. В темноте не всегда было понятно, с кем тебе приходится драться.
В какой-то момент я просто оказался на карачках. Руки в месиве на настиле. Рядом ни меча, ни копья – огрызок щита на руке. Подобрал потерянный кем-то топор, заметив его в отблесках пламени – вся галерея горела. Очаги пожаров пытались тушить, но на стену продолжали запрыгивать враги. Я попытался подняться. На меня свалился боец, получивший удар лапой в грудь. Тварь нависла надо мной и получила топором по морде. Расстроилась, отпрянула и поймала боком копьё. Я прополз ещё пару шагов – один из солдат наступил мне на ногу. От боли показалось, что та сейчас сломается – но боги уберегли. Опираясь на остатки столба, ранее державшего настил, снова начал вставать на ноги – и получил камнем в плечо. Встать смог только с третьей попытки, и на меня накинулся человек из Линга. С трудом отбился, потерял щит, но проломил ему череп топором.
А потом всё прекратилось. Туман откатывался от стен, рассеиваясь под лучами восходящего солнца. Его клубы искрились в полумраке, таяли и сжимались. На земле – под стеной – лежали трупы тварей, жителей Линга, защитников крепости, обгорелые остовы растений. Привычная трава перемешалась с островками изменённой, деревья поникли, листва засохла и пожелтела, поля стали похожи на творение безумного художника. Культурные растения почему-то изменению сдавались особенно быстро – и приобретали неприглядный вид.
На стенах добивали остатки противников. Людей брали в плен, оглушали и тащили вниз. Вялых тварей загоняли целыми группами и добивали копьями ополченцы, которым повезло наблюдать за развернувшимся сражением со стороны. На угловых бастионах застыли в неподвижности фигуры мудрецов. Вокруг меня на ногах держалось человек десять. В основном, самые крепкие – большинство или сидело прямо в кровавой каше на полу, или лежало, постанывая.
За этот бой мы потеряли троих. Может быть, я мало общался с каждым из них. Но вместе с ними стоял плечом к плечу и сражался. Го-лани, Лысый и Ао-лени – эти имена у меня встали в один ряд с Колом, Тикой, Рыбоедом, Первым и Шестым. С теми людьми, кого я не смог уберечь.