— Не смей больше бить меня, — пригрозил он.
— Думаете, я так просто поддамся? Когда вы были готовы…
— Готов на что?
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду…
Он все еще разглядывал ее. Довольный, что окунул ее в грязь.
— Теперь давай ешь.
— Жюстина получила письмо?
— Еще нет, но…
— Вы и не собирались его отвозить, верно?
— Да собирались! — вздохнул Фрэнк. — Ешь…
— Не буду.
— Я бы сказал, что это называется шантаж… Или каприз.
— Ни то ни другое. При виде вашего лица аппетит пропадает. Ничего не могу поделать.
— Ты меня достала, Марианна.
— Значит, наметился прогресс. Ведь в прошлый раз вы по-другому реагировали.
Улыбка крутого мачо. Никакого стеснения. Она разыграла первый акт своего сценария.
— Что вы хотите взамен за письмо? Чтобы я переспала с вами, да?
Она уловила в его лице намек на удивление. Но он тут же водрузил свою улыбку на место.
— Идея недурна! Я как-то об этом не думал, но… Ты пойдешь на это ради него?
— Я пойду на что угодно, только бы его вытащить. Вы до сих пор этого не поняли?
Она взяла блок, вытащила оттуда пачку. Встала, направилась к столу, где лежала зажигалка.
— Итак? — продолжала она с апломбом. — Вы этого хотите?
Фрэнк настиг ее у окна. Марианна знала, что ее план безупречен. Лучший способ охладить его пыл — грубо и наглядно высказать все. Показать ему всю его низость.
— Я доставлю письмо, Марианна. Единственное, что я прошу взамен, — это чтобы ты ела… И поправлялась: на следующей неделе ты должна быть в форме.
— Правда? — удивилась она, скрывая облегчение. — Отлично.
Все шло как по маслу. Он уже отступился. Но положил ей руки на плечи, она вся сжалась.
— Ты сделала мне такое предложение, потому что боишься за письмо или потому что сама этого хочешь?
— Я нисколько этого не хочу, комиссар… Это вы должны сразу себе уяснить. А вот вы, напротив…
— Да и я не особенно… Если бы я этого хотел, я пошел бы к профессионалке… К шлюхе, если тебе так понятнее…
— Не надо снова оскорблять меня, комиссар…
— Ты сама себя оскорбляешь, Марианна. Так ты расплачивалась за наркоту в тюрьме?
Он надавил ей на ключицу, но Марианна даже ухом не повела.
— Да. И за сигареты тоже…
— Ты спала с мужчинами за сигареты?!
— Это вас шокирует?
— Я нахожу это… довольно жалким.
— Жалким? Оно и видно, что у вас никогда не было ни к чему привыкания, месье суперкоп… Но знаете ли, у меня в тюрьме не было ни черта. И я это делала также, чтобы поесть досыта… Вас и это шокирует? Переспать с мужчиной, чтобы поесть досыта: вы и это находите жалким?
Тут он промолчал. Не так-то и трудно заткнуть ему пасть.
— Вы-то уж, наверное, никогда не голодали… Вам повезло! А я нахожу, что жалка сама система…
— Очень может быть…
Она выкинула окурок. Предусмотрительно поставила пепельницу, положила сигареты рядом с кроватью, имея в виду, что предстоит долгий вечер. Рассмотрела, что стоит на подносе. Скорчила гримасу.
— Надо бы научиться готовить! — бросила она.
— По крайней мере, ты ешь досыта… И не должна платить своим телом к тому же! Не понимаю, на что тебе жаловаться.
Взглядом она вкатила ему дозу черной кислоты, но все-таки съела все, что было на тарелке. Фрэнк не подходил ближе чем на два метра.
Я в самом деле королева заморозок! Я расправилась с ними в два счета, с твоими гормонами!
Он снова пристегнул наручник, улыбаясь какой-то странной улыбкой. Немного насмешливой.
— Кстати, — сказал он, забирая поднос, — забыл тебе сказать… Филипп сейчас на пути в С.
Он взглянул на часы, потом одарил насмешливым, чуть высокомерным взглядом, словно забрызгал грязью с ног до головы.
— Письмо придет по назначению через несколько минут.
Она расстроилась. Мать твою! Иногда мне лучше держать рот на запоре! Он глубже всадил клинок:
— Значит, все впустую… Верно, Марианна?
Она попыталась замаскировать стыд:
— Ладно, смейтесь мне в лицо, развлечение бесплатное… Главное, не стесняйтесь…
— Я бы не позволил себе такого! — рассмеялся он. — Но признаться, предложение твое заманчивое, я над ним подумаю до следующего раза… Надо было думать в этом направлении до того, как давать тебе сигареты. Но я и вообразить не мог, что ты готова предложить себя за какое-то жалкое курево…
— Гад паршивый!
Она слышала, как комиссар хохочет в коридоре. Стукнула кулаком по подушке. Закурила, принялась массировать больную коленку.
На следующей неделе ты должна быть в форме.
На следующей неделе… Преднамеренное убийство. Уже через несколько дней. Мать твою, но как мне с этим управиться?
Дисциплинарный блок, наверное, был полон. Потому что его потащили в спортзал. Этим вечером Портье не стал пачкать руки. Предпочел наблюдать, как работают его сбиры. Даниэль даже и не защищался уже. Слишком изнемог, чтобы драться. Портье навис над ним всей своей жирной тушей:
— И как оно, Бахман?
— Тебе не надоело бить мне морду? — пробормотал Даниэль.
— Видишь ли, нет… Я жду, пока ты скажешь мне, где Гревиль… Или подохнешь. Поскольку такая мразь, как ты, заслуживает только смерти…
— Тогда убей меня.
— Не так скоро, мальчик мой… Зачем же сразу ломать нашу любимую игрушку… Жалко будет.
— Если бы ты бился, как мужчина, — проговорил Даниэль, корчась от боли, — один на один… Я бы разукрасил твою поганую рожу…
— Давайте, ребята, уносите его. Думаю, ему на сегодня хватит…
Его подняли с пола, протащили по коридорам. Швырнули в камеру.
Портье опустился на стул всей своей массой и наступил Даниэлю на горло, почти не давая дышать.
— Знаешь, Даниэль… Если Марианну когда-нибудь поймают, я ею займусь. Закончу то, что начал в карцере. Но тут ты уже не сможешь мне помешать… Заметь, если подумать, можно понять, как ей удалось задурить тебе голову. Она и правда хороша, малышка Марианна! Я только немного попробовал, но до сих пор вспоминаю…
Даниэль закрыл глаза. Прикинулся мертвым, чтобы отвадить врага. Охранники наконец ушли.
Он подполз к койке, кое-как на нее вскарабкался. Весь скрючился от боли.
Сразу стал думать о Марианне. Для него это единственное средство облегчить страдание. Она была его счастьем, самым прекрасным, что выпало в жизни на его долю. Так же и его карой. Его погибелью. Но ради нее он спустится в глубины ада.
Уже спустился.
Суббота, 9 июля, — 02:00
Она считала спазмы в животе. Вонзала ногти в матрас. Прикованная, Марианна даже не могла бороться, двигаясь. Даже в туалет сходить не могла. Старая подруга вернулась. Заглянула нежданно-негаданно посреди ночи. Марианна задыхалась. Кашляла. Это растекалось по венам, билось в висках. Через час будет полный нокаут.
Она взглянула на стену. Прямо за ней — комната Фрэнка. Нет, не могу… Надо держаться… Она кусала подушку, чтобы не заорать. В голове несется скоростной поезд. Мозг жаждет выбраться наружу. Очередной удар буфером по кишкам.
— Фрэнк! — позвала она, стуча в перегородку.
Тем хуже. Все, что угодно, только бы не пережить такого же кризиса, как на прошлой неделе. Валяться у него в ногах, если нужно. Пусть даже он найдет это жалким. Она энергично колотила в стену. Ломка умножала ее силы и только потом медленно их подтачивала. Марианна услышала, как ключ поворачивается в замке.
— Что с тобой стряслось? Ты почему орешь?
Он включил свет. На нем были только джинсы, волосы растрепаны. Марианна никогда не видела его таким несобранным. Конечно, ведь она никогда не поднимала его с постели посреди ночи… Ей дорогого стоило позвать его. Она даже сердилась на Фрэнка за то, что тот пришел. Сидела и раскачивалась взад-вперед.
— У тебя ломка, да?.. Вот черт!
— Осталась одна доза, принесите мне…
— Не знаю я, где эта наркота!
— Найдите, черт возьми! Она нужна мне сейчас, пока процесс не пошел!
— Эй! Успокойся, ладно? И потом, у меня нет нового шприца…
— Вы ведь сохранили тот, с прошлой недели? Думаете, я сама себя заражу СПИДом?!
— Сейчас вернусь…
Она стиснула зубы, чтобы не сбежалась вся банда. Ни к чему повторять спектакль. Минуты проходили парадом по зеленым кристалликам. Марианна насчитала десять, и вернулся Фрэнк. Со всем необходимым.
— Я не умею это делать! — сказал он даже с какой-то тоской.
— Без вас обойдусь! Снимите наручник, это все, что от вас требуется…
Он извлек ключ из кармана джинсов. Марианна вскочила так стремительно, что чуть не растянулась на паркете. Поковыляла в ванную и, даже не успев закрыть дверь, приникла к унитазу. Когда тошнота улеглась, Фрэнк возник на пороге. Марианна, держась за раковину, переводила дух.
Она дала себе труд почистить зубы, что изумило копа. Марианна терпеть не могла блевать. Отвратительная штука, о которой мятная зубная паста позволяет хоть отчасти забыть. Она вернулась в комнату и стала хлопотать, чтобы доставить пищу изголодавшемуся телу. Движения точные, быстрые. Никакой дрожи. Только ноги немного подергивались, выдавая ломку. Сидя у изножья кровати, Фрэнк смотрел на девушку, несколько обалдевший.
— Вам непременно нужно так на меня пялиться? — взорвалась она.
— Ты без наручников, я не оставлю тебя одну.
Она возвела очи к небу. Долго вкалывала себе дурь. Наконец, легла на спину и смежила веки.
Фрэнк подошел, немного обеспокоенный. Развязал жгут. Вынул иглу, которая так и осталась воткнутой в вену.
— Вы не погасите свет?
Услышав ее голос, Фрэнк вздрогнул, хотя она и говорила тихо. Он-то думал, что Марианна уже далеко. Он исполнил просьбу, но включил настольную лампу. Боясь ее реакций, он предпочитал остаться. Но не в темноте. Памятуя, несомненно, о табуретке, которая обрушилась на голову.
Окно было открыто, по комнате гулял свежий ветер. Сложив руки крестом, Марианна улыбалась. Невероятно, до какой степени этот яд мог преображать ее лицо.