Проход из гаража в дом Марианна обнаружила быстро. Перед тем как толкнуть дверь, взмолилась про себя: только бы сигнализация не сработала. Но рев сирены не всполошил квартал, и сердце у Марианны снова забилось. Она выбралась в некое подобие прихожей, более просторной, чем была ее камера в тюрьме.
Она припомнила план, нарисованный Фрэнком. Слева — столовая, гостиная. Справа — кухня, кладовка. Прямо — лестница, ведущая в спальни и ванные комнаты. Марианна что-то расслышала, напрягла слух. Вроде бы стоны. Словно бы у прокурора галантная встреча.
Мать твою! Только этого не хватало!
Марианна постояла внизу, прислушалась. Да, это точно девица на седьмом небе. Только все не настоящее. Голос какой-то синтетический, крики нарочитые. Не может быть, чтобы этот обсосок производил такой эффект!
Она медленно поднялась на нужный этаж, подкрадываясь, будто львица перед прыжком. Супружеская спальня Оберов располагалась в конце коридора. Слабое колеблющееся свечение исходило оттуда. Стало быть, он там, смотрит порнуху. С детишками наверняка. К горлу подступила тошнота, Марианна сосредоточилась на миссии. Ступала на цыпочках, стараясь выровнять сбивающееся дыхание. Приникла к створке двери, бросила взгляд в комнату. Прокурор сидел на своей перине, лицом к телевизору. Дрочил. Марианна чуть не выронила оружие, так дергалась у нее рука. Я ни за что не смогу!
Сердце в груди исполняло двойное сальто. Ноги подгибались.
Подумай о Даниэле… Ты здесь ради него. Подумай о себе… Подумай о детишках, которым не придется терпеть всякие ужасы от этих извращенцев…
Ей удалось овладеть собой, но она дала себе еще мгновение, чтобы привести в действие боевую машину.
Наконец она решилась. Обер был так поглощен своим занятием, что не заметил, как она прошла сквозь полумрак. Главное, не убивать его, не заполучив досье. Иначе Фрэнк будет в ярости.
— Добрый вечер, месье заместитель прокурора…
Гротескно подпрыгнув, тот соскочил с постели. Свалился на палас с глухим стуком. Марианна шагнула на кровать, прицелилась:
— Встать!
Он лежал с разинутым ртом. Нарастающий ужас искажал его лицо, и без того неприглядное.
— Давай поднимайся! — скомандовала Марианна.
Обер кое-как выпрямился, протягивая руки перед собой, рот по-прежнему разинут. Сквозит, наверное, если учесть ширинку. Хотя пижамные штаны на нем и вовсе соскользнули к щиколоткам.
— Прикройся! — добавила Марианна с отвращением.
Он подтянул штаны. Рот, однако, забыл закрыть. Снова выставил руки вперед.
Марианна спрыгнула с кровати и, все время держа его на прицеле, отступила к выключателю. Яркий свет залил сцену.
— Узнаешь меня? Нет?.. Взгляни хорошенько, месье заместитель прокурора…
Он сощурился в ужасной гримасе. У него задрожала челюсть, затряслись руки. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.
— Да-да, вижу, припоминаешь! — произнесла Марианна с хищной ухмылкой.
Она не могла помешать себе упиваться страхом, который нагнала на прокурора.
Я требую пожизненного заключения, без права досрочного освобождения прежде двадцатидвухлетнего срока. Поймите меня, господа присяжные… Мы должны быть уверены, что Марианна де Гревиль больше не сможет творить такие ужасные злодейства…
— Чего вы хотите от меня? — спросил прокурор прерывающимся голосом.
Марианна вздрогнула. Грубейшим образом выпала в настоящее.
— Захотелось навестить старых друзей… Тех, кто мне помог, когда я оказалась в дерьме… Вроде тебя.
Мы не можем привести ни одного смягчающего обстоятельства…
Марианна вступила в игру. Будто и правда пришла отомстить. Монстр вышел из тени. Держал в руках оружие. Целил в того, кто в немалой степени способствовал его рождению. Жизнь порой шутит такие шутки…
Фильм продолжался, смехотворные стоны разгоряченной самки звучали фальшивой нотой. Марианна повернулась к телевизору. Обер тоже. Очень молоденькая девушка и пятеро мужиков. Пятеро. Как тогда, в карцере. Внутри у Марианны все опустилось.
— Тебе нравится смотреть такое? — выпалила она со злостью.
Он не ответил, хотя рот так и оставался разинутым.
— Выруби это дерьмо сейчас же! Сейчас же, иначе…
Он бочком пробрался к телевизору. На роскошную спальню обрушилась тишина, только шуршала, прокручиваясь вхолостую, пленка в DVD-плеере. Огромное облегчение для Марианны.
— Теперь ты окажешь мне маленькую услугу, Ксавье… Я ищу досье… Досье Шарона.
Рот у прокурора раскрылся еще шире. Просто рыба-луна в пижаме.
— Не знаю, о чем вы…
— Не играй со мной в эти игры! Видишь, что у меня в руках?
Она опустила ствол, прицелилась ему в низ живота.
— Хочешь испробовать? Любопытно посмотреть, какое месиво останется у тебя в штанах… По-моему, так ты уже никогда не сможешь тереть себе хер, глядя свои дебильные фильмы. Так что гони досье, да поживее!
— Я не понимаю! Клянусь вам, что…
— Хватит балду пинать, Обер! Эта игрушка сверхчувствительная, а у меня в пальцах бывают судороги… И ты меня уже начинаешь бесить! Я знаю, что копия досье где-то здесь, у тебя…
— Нет!
Марианна надвигалась на него, он отступал. Она ударила его ногой в пах, он упал на колени, мяукая от боли. Марианна схватила его за пижамную куртку, бросила на кровать. Уткнула головой в перину. Потом прижала дуло «глока» к затылку.
— Видишь ли, Обер, два года назад ты разрушил мою жизнь… Ты знать не знаешь, как тяжело в тюрьме… Даже вообразить не можешь…
— Я вас прошу, — молил он глухим, сдавленным голосом.
— Ты помнишь, на что я способна? Сам же сказал на суде: способна на худшие злодеяния, да, Ксавье? Я ведь совсем лишена совести…
Такому индивидууму, как эта молодая особа, нет места в нашем обществе. Нужно помешать ей причинять вред, и помешать надолго. Так надолго, как только позволяет закон…
Марианна стукнула Обера пистолетом по черепу, он пустил слюни на покрывало.
— Если не отдашь мне то, чего я хочу, клянусь, что испробую на тебе все мои таланты… Где оно, это досье?
Марианна схватила его левую руку, стала выкручивать указательный палец, налегая все сильней. Наконец сломала его: прокурор завопил от боли.
— Ты правда хочешь, чтобы я продолжала? У тебя десять пальцев, старина… Надолго хватит…
Она сжала большой палец, прокурор задергался:
— Прекратите! Я отдам вам его! Прекратите!
— Где оно?
— В… в… моем… моем… — лепетал он, придерживая свисающий палец.
— В твоем — чем?!
— В моем саду…
— В саду? Смеешься ты надо мной, что ли?
— Нет! Я его спрятал в оранжерее, в глубине сада…
— Ладно, пошли… Смотри: если соврал… Ступай вперед!
Он положил руки на голову. Сломанный палец болтался. Марианна подталкивала Обера «глоком» в спину, чтобы шел быстрее.
В саду он, босой, подпрыгивал, будто ступал по раскаленным углям. Пройдя через весь сад, они добрались до цели. Марианна восхитилась, невзирая на обстоятельства. Великолепные растения. Яркие, экзотические цветы. Пьянящие ароматы.
— Я закопал досье здесь…
— Так откапывай живее!
— Вы не знаете, во что вмешиваетесь, Марианна… Понятия не имею, зачем оно вам понадобилось, но пока досье у вас, вам грозит опасность…
— Не беспокойся, я не для себя. Мне заплатили, чтобы я его забрала… Давай сюда это поганое досье, пока у меня терпение не лопнуло!
Марианна держала прокурора на мушке, пока тот скреб землю здоровой рукой. Ему пришлось вырвать с корнем несколько растений, чтобы извлечь наконец черный пакет для мусора.
— Вытряхивай на землю.
Он послушался, папка и видеокассета выпали из мешка. Продолжая целиться в прокурора, Марианна заглянула в знаменитое досье. Отчаянно искала имя. Шарон. Но она вдруг разучилась читать. Буквы смешивались, слова лишались всякого смысла.
Она продолжала листать страницы, уже не вглядываясь в то, что представало перед ее глазами. Пока наконец не расшифровала пять букв. ШАРОН. На самом верху страницы. Потом вытащила кассету из коробки. На ней было написано то же имя. Марианна с облегчением вздохнула:
— О’кей, возвращайся к себе.
— Почему вы не уходите?
— Давай пошевеливайся…
Они вернулись в особняк. Марианна следовала советам Фрэнка. Если у него есть сейф, прихвати все, что там лежит, так будет правдоподобнее.
— Где у тебя сейф?
— Сейф?
— Ну да, сейф. Где он?
— Там. — Он ткнул пальцем в безобразную мазню на стене.
— Открывай…
Он снял картину, вытер пот со лба, набрал код.
— На колени, — скомандовала Марианна. — Руки за голову.
— Прошу вас…
— Делай, что сказано! — заорала она.
Прокурор встал на колени возле стола. Марианна сунулась в сейф: связка банкнот, часы, футляры для драгоценностей, письма. Она побросала все это в кожаный чемоданчик, добавив туда же досье Шарона.
— Ключи от ворот?..
— Они… Они висят в вестибюле… Перед дверью… Берите и уходите.
Марианна закрыла чемоданчик. Пора кончать. Сейчас или никогда.
Она или он. Он или Даниэль.
Стрелять в человека. Когда он стоит на коленях. Выше ее сил. Может быть, если он встанет, получится.
— Поднимайся…
Он выпрямился с ловкостью и грацией страдающего ревматизмом носорога. Затрясся, словно больной Паркинсоном в терминальной стадии. Марианна смотрела ему прямо в глаза. Палец на спусковом крючке. Нервы в полном раздрае.
Нет, она ни за что не сможет. Подумай о Даниэле. Подумай о себе. Подумай о детишках… Ей было нужно услышать признание. Чтобы найти в себе силы для выстрела.
— Кажется, ты любишь ребятишек, Обер… Настолько, что пользуешься ими для всяких гнусностей…
Он вытаращил глаза. Пот струился из-под волос, ручьями стекал на шею.
— Я, видишь ли, в курсе… Знаю, что ты — педофил! ПЕ-ДО-ФИЛ!
— Да никогда в жизни, Марианна!
— Не называй меня Марианной! — кричала она в истерике. — Я знаю, что ты вытворяешь с детьми! Ты и твоя подружка-судья!