Фрэнк видел, как страдает ее тело. Он хотел бы закрыть глаза, не смотреть на крестную муку, отразившуюся на ее лице, таком красивом. Но не мог этого избежать. Должен был встретить лицом к лицу все, без изъятия.
— Марианна… У меня не было выбора. Я должен был так поступить.
— Миссия, правда? Только это для тебя и важно… Миссия… Все остальное не имеет значения… Люди для тебя только… только орудия, которыми ты пользуешься… пешки в твоей игре…
— Нет… Не говори так. Он был уже мертв, ничего нельзя было изменить.
— А Кларисса? Она тоже… была уже мертва, когда ты… ее убил?
Он склонил голову на колени. Рискуя выпустить из виду пистолет.
— Как ты ее убил? Ты ее… забил насмерть? Выстрелил… ей в рот?
Он поднял голову, но отвечать не стал. Взглядом молил ее замолчать. Она коснулась больного места. И продолжала терзать его, хотя голос ее слабел, иссякал, как ручеек знойным летом.
— Может быть, ты… развлекся с ней… перед тем… как убить?
— Неужели ты могла подумать, что…
— Ты и с ней это сделал… ради развлечения…
— Нет, Марианна… Я сказал так тогда, чтобы… потому что…
— Не можешь найти слов, Фрэнк? Что… с тобой такое? Ты… боишься смерти? Любишь убивать… а сам… Ты боишься смерти?
— Я был с тобой не ради развлечения, Марианна. Я сказал так, чтобы разозлить тебя. Чтобы ты продолжила…
— …миссию? Ты только для этого и живешь, верно, Фрэнк? Только одно может тебя испугать… только одно… провал… вот почему… ты убил… молодую мамочку.
Она заметила боль в глубине изумрудов. Повернула нож в ране:
— Ты не знал, что у нее… маленькая дочурка? Жюльетта… ей три годика. Теперь сирота… Нужно, чтобы ты знал… Чтобы жил с этим… как я живу.
Губы у Фрэнка задрожали. Марианна подумала, что бредит, когда слезы пробили брешь в крепостной стене. Выступили на глазах.
— Мне был дан приказ! — оправдывался Фрэнк, совершенно уничтоженный.
Марианна смотрела, как он проливает слезы. Она сама не знала почему, но от этого ей становилось легче, отчаяние отступало. Но Фрэнк довольно быстро пришел в себя:
— Марианна… Теперь все кончено. Опусти пистолет.
Она нашла в себе силы улыбнуться. Хотя и улыбка причиняла боль.
— Я пришла… чтобы убить тебя, Фрэнк… Ты забыл? Ты меня выбрал… вспомни… потому, что я убийца.
Она прицелилась. Судорога страха исказила его лицо. Одно короткое движение. Рывок указательным пальцем. Но Марианна вдруг осознала, что это не принесет ей облегчения. Еще одно убийство? Это не подарит покоя. Не избавит от страданий. Ее рука опустилась, коснулась коленей.
— И без того уже столько крови, — прошептала она. — Столько… страданий… И я даже не знаю зачем… Я не могу больше… Все напрасно… напрасно…
Она выронила пистолет. Фрэнк медленно поднялся. Ногой оттолкнул «глок» в другой конец коридора. Встал перед Марианной. Не смея прикоснуться к ней, не двигаясь с места, смотрел на раны, на кровь. Марианна глядела на него удивленно. Со всей болью, какая есть в мире. Почему он не подобрал пистолет? Воспользуется своим. Разумеется. Вот почему.
— Я так устала… Так устала… Чего ты ждешь… почему не убиваешь меня?
Он вдруг встал на колени. Она колебалась. Но ей нужно было прикоснуться. Опереться обо что-то перед великим прыжком. О чье-то плечо — перед смертью. Ей было так страшно уходить одной… Она тоже присела, прислонилась к нему лбом. И все-таки каждый был сам по себе. По разные стороны оврага. Фрэнк спрятал руки за спину. Не понимал ничего.
— Ты хотела меня убить… А сейчас чего ты хочешь, Марианна?
— Чего ты ждешь, Фрэнк? Я хочу умереть, потому что Даниэль ушел.
Фрэнк наконец заключил ее в объятия. Без устали повторял ее имя:
— Марианна… Ты не умрешь: я о тебе позабочусь. Тебе больше нечего бояться…
— Я просто хочу, чтобы это… прекратилось.
— Да… Все кончено. Я вылечу тебя. Ты теперь свободна…
Свободна? Марианна тихо расплакалась у него на груди. У нее все равно больше никого не осталось. Свободна. Без Даниэля. Она медленно погрузилась во тьму и в забвение.
Она уже не плакала. Вся обмякла. Фрэнк осторожно прислонил ее к стене. Погладил по щеке. Слегка встряхнул:
— Не засыпай, Марианна! Оставайся со мной! Не засыпай!
Он тщетно пытался привести ее в чувство. Спустился Лоран, наступил на «глок», который валялся под лестницей. Чуть не растянулся во весь рост. Крики Фрэнка вырвали его из сна.
— Вернулась! — прошептал он, не веря своим глазам.
Тут же заметил лиловую папку, пропитанную гемоглобином.
— Черт, у нее получилось… Она мертва?
— Нет, — отвечал Фрэнк. — Но серьезно ранена. Разбуди Филиппа.
— Нет нужды, — сказал лейтенант, уже спускаясь по лестнице.
— Хорошо, — хладнокровно продолжил Фрэнк. — Мы возвращаемся в Т. Здесь оставаться нельзя. Она, должно быть, бросила тачку где-то за углом. Ее не замедлят найти и прочешут весь сектор. Нельзя терять ни минуты.
Филипп склонился к Марианне:
— Мы повезем ее такую? В таком состоянии?
— Она может не пережить переезда, — заметил Лоран.
— А если ее найдут? Думаешь, это она переживет? Здесь оставаться нельзя ни ей, ни нам. Филипп, собери вещи, по максимуму сотри отпечатки. Лоран, выводи фургон из гаража. Я понесу Марианну.
Лоран подогнал фургон прямо к калитке. Они нарочно выбрали малонаселенную улицу, чтобы не привлекать внимания. В соседнем доме слева располагался оптовый склад кормов для животных, справа — небольшое предприятие по ремонту труб. Лоран завел мотор и помог Филиппу погрузить вещи.
Фрэнк донес Марианну до машины, уложил на банкетку.
Копы вытерли кровь, отпечатки, все, что могло выдать ее присутствие в доме. Теперь нужно было добраться до имения. Добрая сотня километров. Лоран, как обычно, сел за руль. Филипп остался сзади, с шефом.
— Думаешь, она выдержит? — беспокоился молодой лейтенант. — Заметь, это я так, просто спрашиваю: может, тебе наплевать…
Комиссар испепелил его взглядом.
— Извини…
Филипп снял рубашку, скомкал ее:
— Прижми это к ране… Опять кровоточит.
Фрэнк положил комок ткани поверх футболки, надавил. В данный момент лучше было не выводить его из себя.
— Поедем проселками? — предложил капитан. — Везде оцепления…
— Нет. Самым коротким путем. Никто не станет обыскивать полицейский фургон.
Лоран вел машину с особой осторожностью, но нервы обоих медбратьев подвергались жестокому испытанию.
— Она узнала о самоубийстве Бахмана, — вдруг объявил комиссар.
— Мы в курсе, — отозвался Филипп. — Видели газету. Как она реагировала?
— Она… Она хотела меня грохнуть.
— Грохнуть тебя? — воскликнул Филипп. — Как же ты ее отговорил?
— Никак… Она сама передумала. Сказала, что и без того пролито много крови. Думаю, ей просто не хватило сил. Она… Она боялась умирать в одиночестве. В конце захотела, чтобы я ее убил…
Лоран поставил музыку, чтобы разрядить атмосферу. Фургон одолевал километр за километром на самой малой скорости. В этой импровизированной машине «скорой помощи» начался обратный отсчет. Все питали надежду, что она не превратится в катафалк до приезда в Т.
— Оцепление! — вдруг объявил водитель со своим обычным спокойствием.
Они едва проехали двадцать километров. Филипп задернул занавеску за водительским местом.
Лоран остановился перед тремя жандармами с ружьями наперевес. Опустил стекло, достал удостоверение с трехцветной полосой:
— Добрый вечер, господа.
Он тотчас же показал свой творящий чудеса пропуск.
— Извините, капитан. Мы останавливаем все машины.
— Естественно, майор, — ответил Лоран. — Так и не напали на след Гревиль?
— Нет… Правда, только что нашли «фольксваген-гольф». В трех километрах от Ж.-на-М. Бензобак пустой!
— Да? Значит, теперь у нее нет тачки?
— Может, она угнала другую. Вообще-то, это усложняет нам задачу. Но мы обнаружили много крови на сиденьях, она, похоже, тяжело ранена. Ей далеко не уйти.
Марианна застонала, Фрэнк торопливо прикрыл ей рот рукой.
— Куда едете? — полюбопытствовал жандарм.
— Возвращаюсь в П., — соврал Лоран. — Везу документы…
— Доброго пути, капитан!
— И вам счастливой охоты, — ответил Лоран, отдавая честь. — Надеюсь, вы ее поймаете, эту маленькую дрянь.
— Могу сказать одно: если она появится здесь, мы стреляем на поражение. Пора ее прикончить!
Лоран подождал, пока уберут заграждение, и тихо поехал дальше. Фрэнк отнял руку; Марианна по-прежнему лежала с закрытыми глазами, но время от времени шевелилась. Рубашка лейтенанта вся пропиталась кровью.
— Мы ее теряем, — прошептал Фрэнк.
Филипп встал на колени перед банкеткой, взял Марианну за руку:
— Ледяная…
Он нашел плед, накрыл ее до подбородка.
— Ну же, Марианна, держись! Не оставляй нас сейчас!
Они проехали еще одно ограждение, которое охраняла служба национальной безопасности. Потеряли еще несколько драгоценных минут.
— Долго еще ехать? — спросил комиссар.
— Где-то полчаса, — ответил капитан. — Она пришла в сознание?
— Нет, — сказал Филипп. — Давай быстрее…
Он надавил на педаль, и пассажиров стало трясти на поворотах, как на ярмарочном аттракционе.
Они достигли имения, когда уже занималась заря.
Фрэнк занес Марианну в дом, положил на кухонный стол. С тоскливой тревогой оглядел членов своей команды. Оставалось сделать самое тяжелое. Но по крайней мере, она пережила переезд. Фрэнк взял ножницы и разрезал ее футболку посередине.
— Нужен врач, — сдавленно проговорил Филипп, вглядевшись в рану.
— Невозможно, — занервничал Фрэнк. — Все теперь знают ее в лицо. Это будет самоубийство.
— Но она умрет! — возмутился лейтенант.
— Нет… Мы сами сделаем все необходимое.
— Да ну? Я и не знал, что ты доктор!
— Нужно как-то выкрутиться. Что у нас тут есть?
— Аптечка первой помощи в фургоне, — ответил Лоран. — Она отлично укомплектована, но… Здесь у нас не просто бо-бо.