— Память вернулась! — с усмешкой констатировал Лоран.
Фрэнк прошелся по комнате, переваривая оскорбление. Потом вернулся к ней, поправ свою гордость.
— Почему ты плачешь? — снова спросил он тихо, ласково.
Она замкнулась в молчании, уставилась в потолок, терзая простыню левой рукой. Потом попыталась встать, но постель будто сжимала ей бока. Отказавшись от помощи Фрэнка, она все же кое-как оперлась о бортики кровати.
— Я так рад, что ты очнулась. Мы недавно натерпелись страху: ты не узнавала никого…
— Припоминаю… Немного… Как во сне.
Фрэнк вытер ей щеки бумажным платком.
— Теперь я помню все, — продолжала она. — Все!.. Лучше бы я умерла… Вы должны были оставить меня подыхать…
— Вот и благодарность! — проворчал Лоран.
Комиссар усмирил его властным взглядом.
— Не говори так, Марианна. Тебе лучше, это главное…
— Даниэль умер — вот что главное.
Она перестала плакать. Ее лицо ожесточилось с невероятной быстротой.
— Ты убьешь меня? — спросила она отрешенно.
— Наваждение какое-то, честное слово! — буркнул капитан, прикуривая сигарету.
— Зачем бы я тогда тебя лечил? — с горечью проговорил Фрэнк.
— Откуда мне знать?.. Такой уж ты извращенец.
Он снова отошел. Удар попал в цель.
— Барышня проснулась в прекрасном расположении духа! — продолжал Лоран.
— Помолчи, — огрызнулся Фрэнк.
Долгое молчание воцарилось в комнате. Филипп робко приблизился к Марианне. Предложил ей стакан воды с сахаром. Нужно много сахара, сказала врачиха. Марианна выпила залпом.
— Хочу в туалет…
Марианна откинула простыни. На ней были только майка и трусы. Больше ничего.
— Почему я раздета?
— Твоя одежда была вся в крови, — объяснил Фрэнк. — Да и ухаживать за тобой было нужно…
— Я хочу встать… Выйдите.
В ее голосе, еще слабом, звучала стальная воля. Гнев, бурлящий внутри, можно было, как водяной знак на бумаге, различить в глубине темных глаз.
— Ты не сможешь сама встать, — ответил комиссар.
— Выйдите! — властно повторила она.
Лоран и Филипп покинули комнату, Фрэнк не сдвинулся с места. Марианна с огромным трудом добралась до края постели.
Немного приподняла повязку, с ужасом воззрилась на рану. Правая рука не работала. Такое впечатление, будто она попала в трепальную машину. Угли пожара еще пылали в черепе. Отказавшись от помощи Фрэнка, она поднялась. На палубу корабля в разгар бури. Все вокруг плясало. Кружилось в танго. Как только пришлось оторваться от кровати, ноги у нее подкосились. Она вновь оказалась пленницей Фрэнка.
Одной рукой он подхватил ее под колени, другой придерживал за спину. Принес в ванную, поставил рядом с унитазом. Продолжал держать ее за руку.
— Оставь меня, — пробормотала Марианна.
— Позовешь, когда закончишь… Я зайду за тобой, ладно?
— Я хочу помыться…
— Это нельзя отложить до завтра? Ты слишком слаба, ты не сможешь.
— Справлюсь как-нибудь…
Она даже не смотрела в его сторону. Фрэнк вышел из ванной, высунулся в коридор:
— Ладно, ребята, я ею займусь… Вы пока можете передохнуть немного.
— Будь осторожнее, она не в лучшем настроении, — заметил Лоран.
Фрэнк вернулся в комнату, постучал в дверь ванной.
Не получил ответа. Вошел и обнаружил ее у зеркала, висящего над раковиной. Вода стекала в ванну. Марианна всем своим весом навалилась на ее фаянсовые борта.
— Мне никто не нужен. Выйди.
— Не хочу, чтобы ты упала, поранилась…
— Ты что, мне вместо мамочки? Убирайся!
Столько враждебности было в ее словах, что Фрэнк просто оцепенел:
— Почему ты так нервничаешь? Я просто хочу тебе помочь…
Всю энергию, какая еще оставалась в ней, Марианна употребила на то, чтобы вложить побольше ненависти в свои слова:
— Убирайся! Грязный мудак…
Фрэнк подошел, прикрутил кран:
— Не знаю, за что ты меня ненавидишь до такой степени, но ты не должна так со мной разговаривать…
Они смотрели в зеркало на отражения друг друга.
— Не знаешь, за что я тебя ненавижу? Ты правда хочешь, чтобы я сказала тебе?
— Ведь не я же его убил, о’кей?
— Ты! Это ты пришел за мной в тюрьму… Это из-за тебя я сбежала.
— Ты меня этим попрекаешь? Ты предпочла бы провести всю жизнь в тюрьме? Он умер не по моей вине. Ты не можешь взвалить на меня еще и это! Слишком простой выход…
— Выйди, немедленно.
Марианна развернулась, мебель, стены, потолок заплясали перед ней. Она вцепилась левой рукой в раковину.
— Ты на ногах не стоишь, — напомнил ей комиссар с полным спокойствием. — Так что я остаюсь. Не для того я тебя лечил, чтобы ты расколола череп о ванну.
Марианна чуть не плакала. Глубоко вздохнула, чтобы удержать слезы:
— Выйди отсюда!
— Я уже видел тебя без одежды… Я думал, ты вспомнила все.
— Есть вещи, о которых лучше забыть!
Он улыбался, скрывая боль.
Нервы — как иглы, воткнутые в тело. Марианна сейчас набросилась бы на него, будь у нее силы. Собственно, сама не зная зачем. Просто потому, что страдала. Изранены и душа, и тело. Не терпится в свою очередь причинить боль. Вернуть сторицей. Все мучения, все горе.
Монстр, очнувшийся вместе с ней, боролся, чтобы выбраться наружу.
— Хочешь помыться, да? Ванну лучше не принимать — из-за повязок. Но я мог бы скоренько сполоснуть тебя под душем, если есть такое желание…
Как он может говорить с ней в таком развязном тоне? Как ни в чем не бывало, как будто ничего не произошло.
Она схватила первое, что попалось под левую руку.
Пластмассовая мыльница полетела Фрэнку в лицо. Он успел перехватить снаряд.
— В какие игры ты играешь? — спросил он в бешенстве.
— Сказано тебе: выйди! — заорала она. — Черт, видеть не могу твою рожу!
Он схватил ее за руки, оторвал от точки опоры.
— Быстро успокоилась! Иначе и я потеряю терпение… — пригрозил он.
— Задашь мне трепку, да? Валяй, не стесняйся, вонючий коп!
Ей удалось вырваться, но она свалилась, не сделав и двух шагов. Упала тяжело. Лежа на полу, несколько оглушенная, прижимая руку к ране. Фрэнк не спешил ее поднимать.
— О’кей, справляйся сама, раз уж я последняя мразь!
Он вышел, хлопнув дверью. Совсем чокнутая эта девка!
Марианна схватилась за борт ванны. Проблема была в том, что она не могла напрягать брюшную полость. И в том, что все по-прежнему кружилось перед глазами. Будто налетел торнадо. Она сомкнула веки. Но кружение не прекращалось. В ушах жужжало, будто в черепе поселился пчелиный рой. Подступала тошнота.
Пытаясь с ней совладать, Марианна стояла на коленях, вцепившись в бортик ванны, как в спасательный круг. Складывалось впечатление, будто и душу ее всосало в этот вихрь. Она почувствовала чью-то руку на своем плече. Он вернулся. Присел рядом с ней на корточки:
— Успокоилась? Может, все-таки примешь от меня помощь?
Она уже не могла излить бешенство, терзавшее ее изнутри. Смотрела на него со всей яростью, на какую была способна. Но не сопротивлялась.
Он поставил ее в ванну, задернул шторку. Марианна сняла одежду, выбросила наружу. Быстро приняла душ. Смыть свои преступления, свою печаль. Но для этого нужно было остаток жизни провести под струей кипятка.
Фрэнк передал ей полотенце, помог вылезти из ванны. Движения немного резкие. Обижен или разочарован. Не важно. Марианна всего лишь принимала его поддержку скрепя сердце. Она вернулась под простыни, надела трусики и рубашку. Бросила на паркет мокрое полотенце.
— Так лучше? — спросил Фрэнк несколько суховатым тоном. — Хочешь есть?
— Нет.
— Все равно нужно что-то проглотить… Ты так давно ничего не ела…
— Тебе-то что?
Он стиснул зубы:
— Пойду поищу чего-нибудь.
— Делай как знаешь… Мне все равно.
Он ушел, и Марианна закрыла глаза.
Она так жалела, что вышла из забытья. Снова претерпеть все это… Она вгляделась в зеленые кристаллы на часах. Все, что ей осталось от Даниэля. Она снова заплакала. Ни за что не сможет она с этим жить. С этой погибшей любовью, с угрызениями на всю жизнь. С этой пустотой. Неизмеримой пустотой внутри. Она прижала к груди будильник. Упрекала себя за то, что случилось. В общем-то, упрекала весь мир.
Никогда не увидеть его лица. Его улыбки. Его глаз. Не почувствовать прикосновения его рук.
Больше никогда. Наотрез. Все кончено. Расставание навеки. Безутешная Марианна.
Да, пустота. И одновременно огромная тяжесть в груди.
Рыдания унесли ее далеко, к бурным водоворотам.
Такой Фрэнк и нашел ее. Гнев его поутих. Она, казалось, впала в глухое отчаяние. Он ее спас. И теперь, видя, как она тонет в своем горе, спрашивал себя, правильно ли поступил, вырвав ее из лап смерти.
Она наконец заметила его присутствие. Старалась побороть спазмы. Не получилось. Тогда повернулась к нему спиной. Фрэнк подыскивал слова, чтобы ее утешить. Нашел только одно:
— Марианна… Ты теперь свободна.
Тогда откуда эти цепи, которые ее душат, не позволяют дышать?
— Ты меня слышишь? Ты свободна… Думаю… Думаю, он хотел бы этого для тебя…
— Я запрещаю тебе говорить о нем! — заорала она.
Фрэнк взял со стола упаковку таблеток. Успокоительные, которые посоветовала лепилка Лорана. Как бы еще заставить упрямицу их принять?.. Он взял в одну руку стакан с подслащенной водой, в другую — таблетку.
— Выпей это, — предложил он. — Это поможет тебе забыть…
Вот он и нашел волшебное слово. Забыть. Марианна вырвала у него из рук таблетку, мгновенно проглотила ее и прорычала:
— Убирайся!
Он спустился на первый этаж. Лоран с Филиппом оккупировали гостиную. Пили пиво, спасаясь от зноя. Все окна были распахнуты настежь. Где-то вдали громыхало: приближалась гроза.
— Что она тебе сказала? — спросил Филипп.
— Да так, разное… Убирайся, грязный мудак… Вонючий коп…Такого рода любезности!
— А ты чего ожидал? — удивился Лоран. — Мы скрыли от нее, что ее мужик умер. Она чуть не склеила ласты. Естественно, она затаила злобу!