— Ты попала в переделку из-за нас, — отвечал Фрэнк. — Естественно, мы сделали все, чтобы тебя выходить, так ведь?
— Вы могли оставить меня подыхать, ведь миссия завершилась.
— Да, могли. Но не захотели.
— Еще бы! Нам бы не хватало тебя! — добавил Лоран. — Мы бы без тебя умирали от скуки!
— Так вот… Надо подумать, не сказать ли вам спасибо…
— Вот именно, принцесса. Надо подумать!
— Все-таки вы забавные ребята… А как поживает Куница?
— Куница? — не понял Филипп. — Какая куница?
— Как там его звали… Дидье!
Они расхохотались.
— Регулирует движение на перекрестке в П.!
— Ого! Ну, ты крут!
— Да нет, шучу. Но мою команду он покинул, это точно.
— И все из-за меня. Бедный парень! А мог бы тоже сидеть в чудесном месте, с прекрасным видом на водную гладь! Жизнь — жестокая штука…
Марианна опустилась на стул. Слегка захмелевшая. Пьяная прежними, забытыми ощущениями. Она совсем обессилела, но улыбалась. Лоран принес пиво и для нее кока-колу. После ресторана ее повезли на прогулку. Долгие часы свободы, чудеса на каждом шагу, глаза полнятся счастьем. Ее даже привезли на перрон крохотного вокзала. Целый час она сидела на скамейке на солнышке и смотрела, как проходят поезда. Те самые, грохот которых слушала так часто. Теперь видела, как они подходят, как останавливаются. Сильные ощущения.
Незабываемый день. День, когда она делала все, что хотела.
Все, что ей так понравилось бы делать вместе с Даниэлем.
— Ты как? — забеспокоился Фрэнк. — Устала?
— Немного… Но это пройдет.
Ее улыбка понемногу угасла.
— Что с тобой? Почему ты плачешь?
Она закрыла лицо руками, склонилась над столом. Фрэнк обнял ее за плечи:
— Марианна… Что с тобой?
— Ничего… Не бери в голову. Это просто… Это пройдет.
Она выпрямилась, вытерла слезы. Посмотрела на всех троих с немного виноватым видом:
— Расчувствовалась, только и всего. Так давно… Так давно никто не делал мне такого подарка…
Фрэнк улыбнулся ей, глубоко растроганный. Погладил по щеке:
— Это только начало, Марианна. Через несколько дней ты сможешь делать все, что захочешь…
Она поужинала вместе с ними. Мало что смогла проглотить. Насытилась сполна множеством образов, звуков, цветов, запахов. Этого надолго хватит. У себя в комнате курила перед окном. Наедине со звездами. В конечном итоге ей было не вполне хорошо. Эта странная боязнь не отступала.
Страх перед ожидающей ее свободой. После тех лет, когда она была заперта, скована, обездвижена… Бесконечный простор ей мнился враждебным. Как противостоять ему в одиночку? Она представляла себе заключенных, покидающих тюрьму после двадцати лет отсидки. Каким образом могли бы они заново встроиться в этот мир? Она провела в заточении четыре года и уже чувствовала, что неспособна на это. Как говорить с людьми о чем-то еще, кроме тюремных будней? Как самой принимать решения, даже самые простые? Как управлять своей жизнью, когда никто ничего за тебя не решает?
И потом, ей не хватает его. Он с ней навсегда, весь целиком, запечатлен в ее плоти. Как жить без его любви, его улыбки, его взгляда? Без его рук? Как этих сильных рук ей не хватает!
Как противостоять этому завтра и все последующие дни?
Она услышала, как отворилась дверь. Можно не оборачиваться: это Фрэнк. Она узнала бы его походку из тысячи. Как и запах его парфюма. Фрэнк положил ей руку на плечо.
— Спасибо за этот день, — прошептала она.
— Ты уже десятый раз меня благодаришь! При желании можно и завтра куда-нибудь съездить. Если, конечно, ты не слишком устала… Тебе сильно не хватает его?
Марианна закрыла глаза. Обычно Фрэнк избегал заговаривать на эту тему. Но, должно быть, догадался, что ей требуется излить душу.
— Да.
— Понимаю…
— Ты тоже кого-нибудь потерял?
— Да.
— Ты… Ты долго страдал?
— Я до сих пор страдаю… Но к этому можно притерпеться… с годами.
С годами. Долгие годы страдать вот так? — с ужасом подумала Марианна.
— Скоро тебе станет легче, — заверил Фрэнк.
— Может быть, и нет… Я никогда никого так не любила…
— Любовь каждый раз другая. Так ты уже никогда никого не полюбишь. Но полюбишь по-иному кого-то еще. Любовь исходит от тебя и от того, кого ты любишь… Она может быть страстной, эгоистичной, верной, доверительной… Даже устрашающей! Ты полюбишь снова, но не так. Хотя так же сильно.
Странно слышать от него такие речи. От него, копа-садиста, расчетливого и лживого. Скрытно ведущего свою игру.
— Это из-за нее ты больше не спишь?
— Отчасти да…
— Расскажи…
— Нет. Думаю, эта история не поднимет тебе настроения.
— Вначале я не любила Даниэля. Правда, когда я прибыла в С., он ко мне отнесся по-человечески. Но был такой строгий, просто кошмар… Только попробуй пойти наперекор! А потом… Он понял, что мне наркоты не хватает, и нашел способ меня держать под контролем… Та самая слабость, сам знаешь… Ты, должно быть, меня находишь… жалкой, да?
— Нет. Просто спрашиваю себя, как… Как тебе удалось влюбиться в него после всего этого?
— Много месяцев это был просто ужас. Потом я привыкла… Порой говорила себе, что это я имею над ним власть.
— Без сомнения, так оно и было…
— Вот только он мог обходиться без меня, а я без наркоты не могла. Если я скандалила, он мне ничего не давал. Такие были правила… А потом однажды… Мы занялись этим, не имея в виду порошок или сигареты… После все пошло по-другому. Я в него влюбилась мало-помалу. А он влюбился в меня. Не было уже никаких сделок… Это ему стоило жизни… Мне всегда будет его не хватать.
— Знаю, Марианна.
— Но я больше не буду плакать, не беспокойся!
— Я пойду, отдыхай, — сказал он. — До завтра…
Он закрыл за собой дверь.
На ключ.
Пятница, 22 июля, — 13:55
Придя несколько раньше назначенного срока, Фрэнк расположился на скамейке под сенью дерева каркас[18]. Проследил глазами за молодой женщиной, которая вела за руку ребенка. Мальчика, немного задумчивого.
Фрэнк снова посмотрел на часы. Нервничал. Артериальное давление подскочило. Хотя с чего бы? Он просто надеялся, что Эрманн поменяет пункт назначения для Марианны.
Силуэт советника нарисовался наконец в другом конце парка. Фрэнк поднялся ему навстречу, заставив себя слегка улыбнуться.
Несмотря на ночи, полные жгучей обиды. Несмотря на чувство, весьма напоминающее отвращение. А то и ненависть.
— Добрый день, Фрэнк. Как вы поживаете?
— Хорошо, месье, благодарю вас.
Тон такой же, как обычно. Почтительный, вежливый, любезный. То же рукопожатие от чистого сердца, крепкое. Вот только чиновник исподтишка вытер ладонь о брюки. Советник тотчас же принялся ходить. Не терпел неподвижности. Всегда в движении. Вот только сейчас он молчал. Будто что-то стояло ему поперек горла.
Тогда Фрэнк взял инициативу на себя:
— Сожалею, что пришлось поменять пункт назначения, но Марианна отказывается лететь в Южную Америку. Может быть, у вас возникли проблемы, но…
— Никаких проблем, Фрэнк.
Комиссар почувствовал облегчение.
— У меня не возникло никаких проблем, — повторил Эрманн. — Потому что Марианна де Гревиль никуда не полетит.
Фрэнк застыл на месте. Советнику, который ушел вперед, пришлось вернуться.
— Господин министр дал на этот счет четкие указания.
— Я не понимаю, месье. Что вы хотите сказать?
— Послушайте, Фрэнк… Министр передумал. Он… Он не хочет рисковать. Он не решается отпустить подобного монстра на волю.
Фрэнк смотрел на него, весь похолодев. Вдруг понял, что подсознательно всегда этого ждал.
— Он хочет, чтобы вы ликвидировали девушку.
— Ее зовут Марианна, месье.
Эрманн отвел взгляд, чтобы на несколько мгновений уйти из-под власти зеленых глаз.
— Полагаю, вы хотите, чтобы ее прикончили среди бела дня? — вдруг спросил комиссар.
Советник повернулся к нему. Приятно удивленный.
— Именно так! Эта девушка представляет опасность, общество по праву ждет от полиции защиты… Вы привезете ее на вокзал и выполните вашу работу полицейского.
— И стану героем! — продолжил Фрэнк с яростным оскалом. — А рейтинг господина министра подскочит до небес!
Эрманн тоже улыбнулся. Немного смущенный тем, что Фрэнк дошел до такого цинизма. Даже превзошел его самого. Учителя — ученик…
— Вижу, вы быстро схватываете, Фрэнк! Из вас получился бы превосходный политик! Представьте себе, был момент, когда я испугался, что…
— Нет, месье. Из меня бы не получился хороший политик… Потому что я привык держать слово. В отличие от вас.
Эрманн проглотил оскорбление, не моргнув глазом. Слова скользнули по нему, как капля воды по пластику, не проникая внутрь.
— Я не стану ее убивать, месье.
— Вы должны, Фрэнк!.. Поймите нас правильно… Эта девушка представляет опасность как для Дюмена, так и для мирных обывателей. Ее нельзя отпускать на свободу. Это было бы… преступно.
Преступно. Именно это слово приходило Фрэнку на ум. Он обнажил оружие. Готовый к сражению.
— Девушка чуть не умерла, чтобы достать эти досье и кассету. Получила две пули, сутки была без сознания. Мои люди и я сделали все, чтобы ее спасти… И не для того, чтобы потом убить! Она выполнила свою часть договора. И теперь имеет право на вознаграждение.
— Понимаю ваши чувства, Фрэнк… Но я тщетно силился убедить министра, он стоит на своем. И, говоря откровенно, я думаю, что он прав.
— Я не стану убивать ее, месье. Настаивать бесполезно.
Советник вздохнул. Завел руки за спину.
— У вас нет выбора, Фрэнк. Вы по уши увязли в этой истории, сами понимаете… Вы не можете противостоять Дюмену. Из-за какой-то девчонки… Ведь она — убийца. Помешанная.
— Это молодая женщина, ей двадцать один год. Она рисковала жизнью, чтобы прикрыть министра. Проявила незаурядную отвагу.