— Я уже говорил: здесь у тебя нет права на работу. Придется обходиться без сигарет.
…Марианна вскарабкалась на стул, шел тихий дождик. Она просунула руку через решетку, чтобы свежие капли коснулись кожи.
Ее влекло к Даниэлю с самого первого мгновения. Но только нынче вечером она себе в этом призналась. Его голос — серьезный, спокойный. Широкие плечи. Глаза — голубые, как в сказке. Может, просто потому, что такие красивые глаза у мужчины. Просто потому, может быть. Нет. Не просто.
Он обращался с ней как с человеком. Она для него — не просто номер в тюремном реестре. Даже когда бывал крут. В конце концов, разве у него был выбор? Он боялся. Боялся, что она покалечит его охранниц.
После этой первой встречи они вступили в беспощадный бой. Оба сильные, что один, что другая. Никто из двоих не хотел остаться побежденным.
Он обнаружил ее единственное слабое место. Сигареты, наркотик.
Он затыкал ей рот, снабжая дозами и табаком. Заставляя торговать собой. Единственный способ ее подчинить. Поставить под контроль. Или почти. Это причиняло Марианне боль. Такую боль…
Раздатчица пришла убрать тарелку. Жюстина пожелала спокойной ночи, спросила, как настроение. Соланж заступила на смену: заключенных ждет ночь, полная кошмаров.
Марианна слегка привела себя в порядок. Свет в умывальной оставила включенным: не хотелось быть в темноте. Легла послушать, как плачет небо. Она так устала. Будто прожила долгие-долгие годы. И жизнь утомила ее.
Поезд 20:20 напрочь снес стены тюрьмы, громыхая в унисон с грозой.
Открыв глаза, она удивилась, почему так тихо. Поняла, что проспала долго. Угадала его силуэт в полутьме. Даниэль сидел у стола. Как же она не услышала скрежета ключа в замочной скважине?
— Почему ты не разбудил меня?
Он закурил, в его глазах отразился огонек зажигалки. Закат солнца над океаном.
— Тебе нужно восстановить силы. И потом, я не тороплюсь. Париотти уже проходила. Я прятался в сортире!
— Я ничего не слышала, — прошептала Марианна. — Так вымоталась…
— А ведь она включала свет, даже барабанила в дверь!
— Как всегда…
Наконец она встала, потянулась, села перед ним:
— Принес что нужно?
— Блок и два грамма.
Даниэль включил фонарик. Марианна разглядела подарки, лежащие на столе. Шприц и жгут, во-первых. А еще… Она широко раскрыла глаза. Целый мешок съестного!
— Я видел, какая мерзость в тарелках сегодня вечером, — улыбнулся он. — Уверен, ты и куска не проглотила. Верно?
Даниэль даже принес бутылочку лимонада, такого, какой ей по вкусу. С фонариком вместо свечи они разделили этот странный ужин. Даниэль тоже проголодался.
— И тебе не удалось поесть?
— Да… Времени не было спуститься в столовую.
Насытившись, она вскрыла блок. Все было чудесно. Вот только настал момент платить за пристрастия. Батарейки в фонарике приказали долго жить, пара погрузилась в полутьму. Только неоновый свет в умывальной да горевший во дворе фонарь их спасали от кромешной тьмы.
— Знаешь, о чем я думала перед тем, как заснуть? Вспоминала тот вечер, когда меня привезли сюда… Когда ты мне отдал свои сигареты и зажигалку.
— Ты их сохранила?
Она заколебалась:
— Да.
— Почему?
— Сама не знаю. Может, потому, что это подарок. Подарки не выбрасывают!
Они умолкли на несколько минут. Потом Марианна решилась:
— Я хотела тебе сказать… Насчет сегодняшнего… Спасибо, что выручил меня…
— Я не позволю этим кретинам здесь у меня вершить суд!
— Думаешь, у меня… будут неприятности?
— Нет, ведь я забрал шприц и жгут. Кстати, тот тип, кажется, знает тебя… Тот, со смазливой рожей…
— Да. Он… он был вертухаем в централе Р.
— Как он… нагнал на тебя такого страху? Я никогда не видел, чтобы ты так боялась кого-то.
— Он… был в составе… карательного отряда, когда… Он был хуже всех.
— Понял, — отрезал Даниэль, чтобы прекратить ее страдания. — Теперь все кончено.
Он взял Марианну за руку, та обошла вокруг стола. Даниэль тоже встал. У него было время подумать об этом моменте. Целый час, когда он сидел, глядя, как девушка спит. Ожидал ее пробуждения, позволяя заняться пожару.
Вернуться к прежнему. Простому обмену. Вот что он пообещал себе. Чтобы все было как раньше. До той ночи, когда он преступил предел, зашел в запретную зону.
И все-таки он взял ее лицо в ладони. Все смотрел и смотрел в мягком свете, заливавшем камеру. Достаточном, чтобы любоваться печальной тьмой ее черных глаз. Таких близких.
Не поддаваться. Иначе с ней не будет сладу. Ни слова не говоря, Даниэль надавил ей на плечи, поставил на колени. Тут не о чем говорить. Она и так поняла. Уже принялась расстегивать ему ремень. Только он должен испытывать наслаждение. Она получила, что хотела, пусть больше ни на что не рассчитывает. Одни лишь цепи, чтобы ее обуздать. Даниэль закрыл глаза, не удержавшись, погладил ее по волосам. Почему такое чувство, будто он совершает что-то ужасное? Хуже, чем побои…
Наслаждение было сокрушительным, он схватился за край стола. Рухнул на стул, а Марианна исчезла за створками. Вернулась через минуту, закурила, скинула джинсы и улеглась. Молчаливое приглашение. Но он не двинулся с места, все еще под впечатлением. В полной тишине проходили минуты.
— Так и заснуть недолго, — вдруг прошептала Марианна.
Он наконец приблизился. Она была такая красивая. И принадлежала ему. Даже, наверное, слишком принадлежала. Даниэль сел на край койки, прикоснулся к ее бедру. Такое сильное искушение. Один жест, один взгляд — и все рухнет. Но если он сейчас убережется, Марианна это сочтет поражением. Слабостью. Может быть, поймет, что его гложет.
Чтобы потянуть время, Даниэль расстегнул рубашку. Летняя униформа. Только рубашка небесно-голубого цвета, что так идет к его глазам.
Достаточно лечь сверху. Всегда сверху. Он никогда бы не позволил, чтобы Марианна доминировала. Это под запретом по молчаливому соглашению. Может быть, она обняла бы его: это тоже под запретом. Даниэль прижимал ей запястья к матрасу, напоминая о правиле. Все очень просто. Достаточно овладеть ею. Ей будет немного больно, как всякий раз, когда он проникал в эту долину, иссохшую, лишенную желания.
Так просто… Но нынче вечером все это ему казалось невозможным. Хотелось ее поцеловать. А это более всего под запретом.
Хотелось прижать к себе. Под запретом. Можно ли забыть, что она совершила. Какую опасность представляет. Ведь он здесь чуть ли не на задании.
Марианна закрыла глаза. Не понимала, почему он медлит. Думала о том, что уколется, как только он уйдет. Круиз в мечту… Но начальник и не собирался приступать к делу.
— Что с тобой такое?
Не отвечая, он растянулся рядом. Койка и вправду была слишком узкой для двоих.
— Эй? У тебя что, не стоит?
Она захотела сама проверить, но Даниэль удержал ее руку.
— Знаешь что: если не можешь продолжать, лучше уходи. Потому что другая ненормальная вот-вот придет.
— Нет. До обхода еще больше часа… и я сам решу, когда мне уходить.
Она поднялась, взяла сигарету.
— И для меня захвати, красавица.
Она послушно потянулась к столу, повернувшись к нему спиной, едва удерживаясь на краю матраса.
— Такое бывает! — шепнула она, лукаво улыбаясь, о чем Даниэль догадался по тону ее голоса. — Такое со всеми мужиками случается!
— Ты-то что знаешь о мужиках? Ты еще так молода, красавица… Много ли мужиков у тебя было…
— Не говори ерунды! — возмутилась она от всего сердца.
— Ты никогда не умела врать… К тому же ты ошибаешься, я в полном порядке.
Даниэль схватил ее руку, положил на ширинку. Марианна руку быстро отдернула, будто обожглась. Даниэль рассмеялся. Еще бы! Он был даже в великолепной форме.
— Тогда не знаю, чего ты ждешь! — проворчала она. — Если больше ничего не хочешь, уходи, сейчас же!
Даниэль провел пальцами по ее спине, она вздрогнула.
— Хочешь спать?
— Нет. Собираюсь уколоться…
— Валяй, не стесняйся.
— Предпочитаю это делать в одиночестве.
Рука по-прежнему под футболкой, нежно поглаживает спину. Разряд в 220 вольт. Марианна не понимала, какую игру он затеял, ей всего лишь хотелось вколоть себе дозу.
— Я хочу остаться одна! Так что вставай и уходи! — взорвалась она.
— Попробуй выгони! Придется тащить меня в коридор! Правда, я вешу всего-то сто кило с небольшим, для тебя это не проблема!
— Жалкий мудак!
— Не будь вульгарной, красавица. Это тебе не идет…
Марианна резко высвободилась, вскочила с койки. Он явно домогался чего-то, выходящего за рамки. Она занервничала, а это опасно. Его, может, как раз и привлекал риск. Марианна вздохнула, совладала с собой и попыталась покончить дело миром.
— Уходи, пожалуйста.
— Нет.
Новый отказ окончательно вывел ее из себя.
— Черт, ты меня достал! Поимел, что хотел? Так убирайся!
— Не ори! Хочешь, что ли, весь блок переполошить? Хочешь дозу? Не отказывай себе в удовольствии, красавица. Ты заработала.
Одно это слово заставило ее испытать крайнее унижение. Заработала. Лучше бы уж сразу назвал шлюхой. Без обиняков. Так было бы честнее. Она вскипела:
— Я хочу, чтобы ты убрался!
Марианна, сердитая, так и стояла к нему спиной. Даниэль поднялся, обнял ее за талию, притянул к себе. Поцеловал взъерошенный затылок. Тонкую шею, молочно-белую. Старые привычки вернулись. Требовать, властвовать, принуждать.
— Я хочу чего-то особенного сегодня… Не можешь терпеть, да? Так давай, красавица, уколись при мне.
Так вот чего он хотел! Все еще хуже, чем она себе представляла.
— Ты и правда извращенец!
— Может быть! Но я не двинусь с места, пока это не увижу…
Она наконец дала себе волю и обернулась в ярости:
— Никогда!
Он закурил, снова уселся на стул. Марианна опять вздохнула, скрестила руки. Две воли, необузданные, вступили в бой. Но он знал, как совладать с этой новой химерой. Как проникнуть в самую глубину ее существа, во все ее тайны.