— Ты боишься, что я упаду, или как? А может, боишься, что я попытаюсь сбежать! Куда мы идем?
— Закроешь ты рот, наконец?! Что тебе неймется!
— Ладно: но ты ведь любишь меня, правда?
Он, не отвечая, открыл решетку. Здесь Марианна никогда не была. Они наконец оказались перед дверью, ключ к которой начальник не сразу подобрал. Они вошли, он осторожно запер ее опять. Было темно, но Марианна поняла, что находится в довольно просторном помещении. Даниэль прошел несколько шагов наощупь, споткнулся обо что-то, упал. Глухо заворчал, Марианна хихикнула. Наконец зажегся свет. Зеленая настольная лампа. Марианна увидела библиотеку. Сюда до сих пор ей не было доступа. Она рассматривала с блаженной улыбкой ряды дремлющих книг, деревянные столы.
— Ого!
— Я знал, что тебе понравится здесь, красавица!
Марианна провела рукой по корешкам. Было слишком темно, чтобы различать названия. Но какая разница? Было приятно прикасаться, вдыхать колдовской аромат. Она взяла книгу в зеленом переплете. Поднесла к лампе. Даниэль смотрел на нее, куря сигарету. Она поглаживала том, как что-то драгоценное. Хрупкое.
— Что это за книжка? — спросил Даниэль.
— Так… Памятная…
— «Зеленый храм», Эрве Базен… Читала?
— Раз десять как минимум… Она мне кое о чем напоминает… Напоминает кое о ком.
— О твоем дружке?
— Нет. О девушке в поезде… О девушке, которой я должна была помочь… Это случилось до того, как меня арестовали… Но в конце концов я ей помогла… много лет спустя.
— Ничего не понимаю! — признался Даниэль.
— Это и не важно!
Она положила книгу на стол, немного смущенная. Ожидала распоряжений. Он обнял ее, давая понять, что сегодня не будет эгоистом. Она улыбнулась, приободрилась. Обняла его за талию, поцеловала. Может быть, это в последний раз. Стала расстегивать на нем рубашку.
— Ты хорошо поступила сегодня утром, — сказал он.
— Вот упертый какой, честное слово! Я ведь уже объясняла…
— Я хочу знать, что на самом деле произошло в коридоре…
Он легонько поцеловал ее в шею, она закрыла глаза, все сильнее ощущая наслаждение. С каждой секундой все сильнее и сильнее.
— Я заметила толпу на верхней площадке лестницы. Поднялась так быстро, как могла, и велела Джованне отпустить Эмму…
Он продолжал поползновения, ей было все труднее говорить. Отстранила его, он на какое-то время убрал руки.
— Сигаретка есть? — спросила она.
Он раскурил сразу две и сел рядом, положив ей руку на бедро.
— А потом?
— Я получила по морде… Джованна мне растоптала колено… Я ничего не могла поделать… Я бы погибла, если бы… Если бы ВМ не вмешалась… В самый момент, когда та собиралась меня прикончить… ВМ просто оторвала ее от земли, ты бы видел! Одной рукой! Потом шваркнула в стену… Потом и ты пришел… Вот и все.
— Я не знал, что ВМ пришла тебе на выручку.
— Она хорошая баба.
— Не знаю, можно ли так сказать!
— Не хуже меня, во всяком случае!
— Она хладнокровно убила полдюжины человек…
— Она убивала, защищая свое дело, свои идеи… Разумеется, это можно ей поставить в вину… Но она убивала ради чего-то… Чего-то, во что она верила. А сегодня утром она защищала меня.
— Все верно. А ты, не колеблясь, рискнула жизнью, чтобы защитить Эмманюэль. Сказать кому, что ты хотела ее убить несколько недель назад!
— Иногда меня и до сих пор подмывает! Не так-то просто жить друг у друга на головах…
— В других камерах живут по трое… Так что не жалуйся! Так или иначе, ты поступила хорошо.
— Ты повторяешься, начальник! — проговорила она со смущенной улыбкой.
— Наверное, старею!
— А сколько тебе лет, в самом-то деле?
Он коснулся губами ее кожи:
— Двадцать пять.
— Свистишь!
Она растаяла в его объятиях, здесь, в самом сердце волшебного круга. Вела себя более непринужденно, многое себе позволяла, привыкая к нему, к его коже, рукам. Угадывая его движения. Постигая искусство, ей доселе неведомое. Он продолжал ее ласкать, но остановился в самый долгожданный момент. Взял ее лицо в ладони. Она таяла, вглядываясь в голубизну его глаз.
— Скажи это, Марианна…
— Что? Что ты хочешь, чтобы я сказала? Лучше помолчи и…
— Скажи, что хочешь меня…
Он что, слепой? Глухой? Лишенный всех чувств: не видит, не слышит, не ощущает? Нет, он просто хочет, чтобы она призналась в своей новой слабости. Она раскрыла губы. Но слова не шли с языка. Как утром, когда она хотела просить пощады.
— Скажи, Марианна…
Она пыталась поцелуем выразить чувство, но он по-прежнему не хотел идти до конца. Почему это так трудно? Слишком интимное, слишком личное признание. Слишком глубоко заключенное в ней, как некая несказанная тайна. Выпустить чувства на волю, обнажить душу… Она обняла его крепче, раз уж не могла выразить желание словами. Но он твердо стоял на своем. Несокрушимо.
— Скажи, Марианна…
Голос его звучал почти что властно, вопреки нежным прикосновениям, воспламенявшим каждый сантиметр ее тела. Она вся горела, она больше не могла. Будто пронизанная током с головы до ног, она грубо его оттолкнула. Достал уже своими фантазмами, своими запросами! Он отстранился, и внутри у нее все оборвалось. Смертельная рана. Тогда она снова привлекла его к себе. Еще более грубо. И прошептала на ухо.
Призналась, три раза подряд. В конце концов, не так это и трудно.
Среда, 8 июня, 10:10 — двор для прогулок
Марианна краем глаза наблюдала за Джованной, которая вместе со своей кликой гордо расхаживала в другом конце двора. Марианна не сразу решилась выйти, но уж очень красивым был утренний свет. Эффект крыла бабочки под неоновой лампой. Эмманюэль осталась в камере. Может быть, она уже больше никогда не выйдет. Подошла Жюстина, Марианна улыбнулась ей.
— Даниэль рассказал мне… О том, что случилось в понедельник.
— Вот только не надо из этого делать трагедию!
— Я боюсь за тебя, — призналась надзирательница. — Джованна не успокоится. Тебе лучше не обращать на нее внимания.
— Хочешь, чтобы я пошла лизать ей задницу на твоих глазах?! Раз она нарывается, то нарвется, точка. И получит по заслугам, уж ты мне поверь.
Жюстина вздохнула. Марианна принялась массировать больное колено.
— У меня свидание сегодня днем: почему я еще не получила пропуск?
— Какое свидание? — удивилась охранница. — Никто о таковом не просил… Я еще утром раздала все пропуска.
Видя опрокинутое лицо Марианны, она добавила:
— Мне очень жаль… Твой друг обязательно придет на следующей неделе.
Марианна насупилась, погрузилась в скорбное молчание. Что стряслось с комиссаром Фрэнки?
Тихой сапой закрался страх. Что, если он не вернется? Что, если выбрал другую? Нет, невозможно. Он ждет ответа. Они хотят, чтобы это была я. Я и никто другой. Он просто решил предоставить побольше времени на размышление. В конце концов, он ведь сказал «до скорого». Да, он явится на свидание в следующую среду. Паниковать бесполезно. Неделя ничего не изменит. Что значит неделя, когда ждешь годами? А я пока успею расправиться с Джованной.
Она медленно поковыляла к ВМ. На ногу уже можно было опираться, но при каждом шаге ощущалась острая боль. ВМ продолжала отжиматься, и Марианна присела рядом на землю. Вот тогда Гиена доставила себе удовольствие и нанесла визит.
— Спешишь под защиту телохранителя, как я вижу? Очко играет?
ВМ выпрямилась. Протянула руку Марианне, та встала на ноги.
— Боюсь я только одного: что придется тебя прикончить! За это мне могут прибавить срок… Но заметь: поскольку у меня все равно пожизненное, это не так уж важно.
— Не беспокойся, это я тебя урою! А потом займусь твоей подружкой…
— Ты говоришь обо мне? — уточнила ВМ, сворачивая папиросу.
— Я говорю о припадочной, которая делит с ней камеру.
— Ты ее пальцем не тронешь! — прорычала Марианна.
— Еще как трону! Брюхо ей распорю, кишки завяжу узлом… И поскольку ты решила эту дрянь защищать, то подохнешь тоже…
ВМ сделала шаг вперед, Гиена незаметно отступила.
— Иди гадить в другой конец двора, — холодно посоветовала ВМ. — Иначе я буду вынуждена вмешаться, как в прошлый раз.
— Гревиль не может за себя постоять? Неужели? — осклабилась Гиена.
— Марианна такая же сильная, как я. Если не сильнее. Когда она поправится, я посмотрю, как она набьет тебе морду. И с удовольствием, можешь мне поверить! А теперь пошла вон.
Мимо прошла Жюстина. Джованна воспользовалась случаем, чтобы удалиться с высоко поднятой головой. Марианна так и осталась стоять со сжатыми кулаками.
— Присядь, — скомандовала ВМ. — И успокойся. Не сейчас. Не сегодня. Момент не настал.
Марианна скользнула на землю у самой решетки.
— Я должна ее сделать…
— У тебя нет выбора, — признала ВМ. — Она тебя не оставит в покое… А я не всегда буду рядом, чтобы помочь тебе. Так что, пока ты не держишься на ногах, лучше оставайся в камере. Знаю, это тяжело, но так благоразумнее. Завтра утром меня не будет… Меня вызывают в суд. За попытку побега.
— А… И кто судья?
— Женщина. Надин Форестье.
— Поверить не могу! Это она представляла мое дело, когда я завалила старика и копа…
— Вид у нее довольно суровый!
— Она просто сволочь! Это из-за нее мне дали пожизненное! Она состряпала дело, буковка к буковке, не тебе объяснять! Утопила меня с головой! Говорят, судебный процесс ведется как обвинением, так и защитой. Ну а у нее только обвинение, все, точка!
— Я это заметила. Она все еще надеется, что я выдам сообщников!
— У тебя были сообщники?
— Старые друзья на воле. Верные друзья…
— Ты… Ты будешь снова пытаться?
— Да, Марианна, я буду пытаться всегда. Я не сдамся.
Соланж не дежурила в тот день, но Даниэль ее вызвал. Когда она вошла, положил на стол отшлифованный до блеска рапорт. Порицание обеспечено.
— Присядь, — предложил он.
— Благодарю вас, но я лучше постою.