Марианна встала, провела рукой по своим непокорным волосам и уселась перед подносом.
Надзирательница села напротив, предварительно закрыв дверь камеры. Хорошо, что сломанный стул заменили!
— Итак? — приступила Марианна, заинтригованная.
— Вот… Я бы хотела знать, ты по согласию или он тебя заставляет…
Марианна положила тартинку и уставилась на Жюстину:
— Ты о чем?
— О тебе и Даниэле…
Смятение в мыслях. Но Марианна мигом пришла в себя:
— Что обо мне и Даниэле?
— Да ладно, Марианна… Я в курсе насчет вас двоих. Сегодня ночью вышла в обход немного раньше… Обнаружила, что в твоей камере пусто… В его кабинете — тоже, тогда я поняла…
— Ты больная! Думаешь, я сплю с офицером? Я была в сортире, ты меня не заметила!
— Прекрати, прошу тебя! Я знаю, что вы были в библиотеке, вышли оттуда где-то в пятнадцать минут пятого и направились в душ. Ты вернулась в камеру в половине пятого.
Марианна закурила. Руки у нее дрожали. Лицо одеревенело.
— Раз ты в курсе, зачем меня спрашиваешь? — бросила она резко.
— Мне интересно знать, если… То есть я хочу быть уверена, что ты спишь с ним не ради какой-то сделки…
Горькая улыбка мелькнула на губах Марианны. Хорошо, что такой вопрос не был задан несколько месяцев назад! Она терпеть не могла врать Жюстине.
— Нет. По моей собственной воле.
— Ты можешь все мне сказать, Марианна… Я знаю, что Даниэль снабжает тебя сигаретами… И наркотиком.
У Марианны расширились глаза. Она и про дурь знает? Дерьмово…
— Так что я просто хочу убедиться, что он не требует оплаты натурой. Потому что в этом случае…
— Не беспокойся, — отрезала Марианна. — Я это делаю, потому что… Потому что хочу…
Надзирательница отщипнула маленький кусочек хлеба, положила в рот, наподобие мышки.
— Тем лучше, — заключила она.
— Это тебя шокирует?
— Нет.
— Конечно шокирует, я уверена… Начальник не имеет права это делать, ведь так?
— Не имеет. Как и поставлять тебе сигареты и наркотик. Или еду, или новенький плеер! Как и мне запрещено приносить тебе одежки и косметику… Да, я могла бы устроить так, чтобы его посадили в мужской блок! Но… я ничего не скажу, не беспокойся.
— Ты, наверное, считаешь, что я свихнулась, раз сплю с ним…
— Нет, уверяю тебя. Я нахожу, что с его стороны несколько подло изменять жене… Но это не твоя проблема, — добавила охранница. — И не моя тоже. Его. Но в те ночи, когда дежурю не я, осторожней с обходами! Потому что сегодня ночью вы плохо рассчитали время!
— Знаю… Мы оторвались! Не смотрели на часы!
— Избавь меня, пожалуйста, от подробностей! — взмолилась Жюстина с принужденным смехом.
Марианна рассмеялась тоже.
— Можно взять у тебя сигаретку? — спросила надзирательница.
— Бери! Не я же за них плачу!
Они снова фыркнули. Жюстина лукаво взглянула на нее:
— И как он, начальник?
— А… Уф… Знаешь, у меня мало опыта по этой части… Мне не с чем сравнивать!
Марианна продолжала хихикать, все сильнее смущаясь.
— Но я нахожу, что он хорош!
— Судя по тому, что я слышала ночью, такое впечатление, что он очень хорош!
— Ты нас слышала? — задохнулась Марианна.
— Ну… Я просто хотела выяснить, где вы расположились!
— Это гениально, правда! Признаюсь, я понятия не имела, что такое может быть!
Жюстина не сводила с нее глаз, в которых светилось любопытство.
— Хочешь еще подробностей, надзиратель? — выпалила Марианна, улыбаясь. — Этот мужик — бог! Вот теперь ты действительно в курсе!
Охранница отвернулась, хихикая, как девчонка.
— Ой! Теперь, когда я все это знаю, никогда не смогу смотреть на него, как прежде!
— Прекрати эти глупости! Если он узнает, что я говорила с тобой, он меня убьет!
— Не переживай… И… вы хотя бы предохраняетесь? Не хватало, чтобы ты забеременела…
— Не волнуйся… Он осторожен.
— Хорошо…
— Ты дежуришь весь день?
— Нет, ухожу… Моника должна заступить. Париотти начинает в полдень. Главное, Марианна, избегай ее, как только можешь!
Веселость Марианны улетучилась.
— Я бы и рада… Вот только она постоянно цепляется ко мне!
— Я это знаю. Но ты можешь показать ей, что ты сильнее, а?
Тут Даниэль, дважды постучав, открыл дверь в камеру:
— Привет, девочки!
Его охватило какое-то странное чувство. Марианна и Жюстина обменялись лукавой улыбкой. Прямо пожирали его глазами, до того, что ему стало неловко. Он вышел из раздевалки свежевыбритый. С полотенцем через плечо.
— Я помешал?
— Вовсе нет! — заверила Жюстина. — Мы немного поболтали с Марианной…
— Я как раз тебя искал… Увидел незапертую дверь и понял, что ты здесь… Моника звонила, она опоздает. Ее младшенький еще болеет! Она придет только к полудню… Я хотел спросить, могла бы ты задержаться?..
— Конечно, — вздохнула Жюстина.
— Умничка! Спасибо.
Он взглянул на Марианну. До этого избегал на нее смотреть. Боялся выдать себя, без сомнения.
— Как ты?
— Хорошо, начальник! Благодарю вас.
Девушки явно еле сдерживали смех.
— Да что с вами обеими такое? Как будто… Как будто вы говорили обо мне, — заподозрил он.
— Ничего подобного! — поспешила ответить Жюстина.
— Делились маленькими секретами, а?
— Вот именно! — призналась Марианна, снова потягиваясь. — Рассказывали друг дружке эротические сны!
Даниэль застыл с разинутым ртом. Потом развернулся:
— Ну, тогда, девочки, я оставлю вас друг с дружкой наедине!
Он исчез за дверью, и до него тут же донеслись взрывы хохота.
— Надеюсь, он не слышал, что я говорила! — шепнула Марианна. — Не то лопнет от гордости!
— Нет, он не мог! — заверила ее надзирательница, вытирая слезы.
Безумный хохот длился еще несколько минут. Потом Жюстина решила приступить к своим обязанностям. Но перед тем как покинуть камеру, задала вопрос, который всю ночь не давал ей покоя. Самый личный из всех вопросов.
— Ты в него влюблена?
— Я не слишком-то понимаю, что это такое, быть влюбленной. Но… Мне кажется, да.
Двор для прогулок — 10:05
Лето забыло о небе над тюрьмой, таком же сером, как безнадежность и бетонные стены. Серый этот цвет так же терзал глаза, как и колючая проволока, протянутая поверх ограды. Марианна полной грудью вдохнула влажный воздух, поискала ВМ. Той нынче утром не было. Стоя рядом с лестницей, она выполнила несколько упражнений для разогрева, а потом побежала трусцой по мокрому асфальту.
Маркиза вернулась к своим обязанностям. Уселась, положив ногу на ногу, посередине скамейки. Заключенные, стало быть, уже не смогут присесть.
Марианна старалась на нее не смотреть. Всякий раз, когда лицо Соланж попадало в поле зрения, неодолимая жажда свежей крови клокотала в ней, поднималась из глубин ее существа.
Она бежала круг за кругом, а дух ее витал, где хотел. Чуть больше недели — и свидание. Фрэнки придет в восторг.
Я больше никогда не увижу Даниэля.
Забудь его, Марианна. Подумай о свободе. Эмма тоже была бы рада выйти отсюда.
Марианна бежала все быстрей и быстрей. Колено до сих пор давало о себе знать. Но оно подчинится. Достаточно проявить силу воли, презреть боль. Через полчаса она прекратила бег, сделала несколько глубоких вдохов. Потом продолжила приводить себя в форму. Не обращая внимания на толпу, лицом к стене, нанизывала одно движение на другое. Многие женщины наблюдали за ней, зрелище того стоило. Жесты стремительные, чистые, выверенные, точные. Совершенные. Термин «боевые искусства» раскрывался в полном объеме. Да, это было искусство. Во всей его красе. Великолепие тела, превращенного в оружие. Каждый удар нацелен на то, чтобы убить. Защитить свою жизнь. Те, кто ходил на курсы карате, наблюдали вблизи юное дарование, втайне надеясь однажды сравняться с Марианной. Другие бросали опасливые взгляды.
Марианна наконец скользнула на землю вкусить заслуженный отдых. Она чувствовала, что готова. Встретиться с неизвестным, с опасностью. Биться насмерть. Но сейчас настала пора возвращаться в клетку.
Соланж, на верху внешней лестницы, вопила, как сирена. Стадо двинулось в загон. Не с такой лихорадочной поспешностью, как из загона.
В сто девятнадцатой Марианна сняла пропотевшую футболку. В новых тюрьмах вроде бы установлен душ в каждой камере. Здесь ей этого ужасно не хватало. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Для начала она ополоснула лицо холодной водой. Затем подняла голову и обнаружила лицо Маркизы в зеркале. Несколько секунд они смотрели на свои отражения. Потом Марианна взяла полотенце и вытерлась перед тем, как выйти.
— Чего вам нужно?
Маркиза завладела плеером, который валялся на койке.
— Миленький! — заметила она. — Полагаю, с неба свалился?
Марианна надела чистую футболку, скрестила руки на груди.
— Положите на место… Такие продаются по каталогу… Можете заказать, если хотите!
— Ах так? И из каких денег ты его оплатила, де Гревиль?
— Просто Гревиль… И это не ваше дело.
— О нет, еще как мое! Твоя цена возросла, насколько я вижу!
Марианна закурила, замечая, что руки дрожат. Не подавай виду. Храни спокойствие.
— Дорого же обходятся начальнику твои услуги! Ты, наверное, вытворяешь всякие мерзости, раз он вот так швыряется деньгами, а?
— Не знаю, о чем вы говорите, надзиратель.
— Да нет, ты знаешь, о чем я говорю…
Вдруг Марианна с яростной улыбкой перешла в наступление:
— Тошно, что он даже не смотрит на тебя, да, Париотти?
Это задело Соланж за живое. Посбило спесь. Но она попыталась дать отпор:
— С чего ты взяла, что мне нужен этот жалкий тип?
— Знаю, ты по нему давно сохнешь, а он и глядеть на тебя не хочет… Ты подыхаешь от ревности… Знала бы ты, как с ним хорошо… Но тебе этого никогда не узнать…
— Ты бредишь, тварь несчастная!
Марианна подошла еще ближе к гадюке:
— Воображаю, как ты мучаешься… Поэтому