Марианна одевалась медленными, прерывистыми движениями. Наконец присоединилась к остальным, ошеломленным оттого, что она уже на ногах. Марианна бросила на них взгляд, полный ненависти. Брижит ответила коварной ухмылкой. Потом колонна двинулась. Марианна тоже пошла. Следом за своими палачами. Ведь у нее не было иного выбора. Но каждый шаг причинял невыразимую боль. Конечно, она скоро отстала. Но Маркиза со злобным удовольствием дожидалась ее на верхней площадке, разведя остальных заключенных по камерам.
— Ну, де Гревиль? Почему ты еле плетешься?
— Они промахнулись! — яростно прошипела Марианна.
— Неужели? А по-моему, попали, куда надо…
— Я тебя убью, гадина!
Соланж схватила ее за футболку, протащила вперед, грубо втолкнула в сто девятнадцатую. Вошла следом.
— Ты какое-то время не сможешь спать с этой свиньей, а, де Гревиль? — насмехалась Соланж, закрывая за собой дверь.
Марианна, согнувшись пополам, медленно опустилась на пол. Слишком изможденная, чтобы сражаться. У Маркизы были развязаны руки, она могла довершить начатое. Первым делом она пнула Марианну ногой в живот. Так, на закуску, чтобы быть уверенной, что она не станет сопротивляться. Потом швырнула плеер на пол. Растоптала его каблуком. Потом настал черед будильника, который там же закончил свой короткий жизненный путь.
Потом Соланж снова нависла над Марианной, которая по-прежнему лежала на боку. Получив дополнительный удар по ребрам, она наконец увидела, как мучительница покидает камеру.
Марианна медленно приходила в себя, глубоко дышала, прижимая руки к омертвевшему животу. Чувствовала, как горячая кровь обильно струится между бедер, стекает по ноге, и жестокая боль раздирает плоть. Она подползла к плееру. Сломан непоправимо.
Тогда Марианна зарыдала. Минуты шли, а она все захлебывалась слезами. Уничтоженная, израненная, униженная. Но нужно было как можно скорей остановить кровотечение. С отвагой, уже нечеловеческой, она дотащилась до умывальной, чтобы обработать рану. Продезинфицировала с помощью мыла, скрипя зубами, чтобы не кричать. Изготовила повязку из всех своих носовых платков. Но кровь продолжала течь. Гигиеническая прокладка сгодится на время, пока не остановится кровь. Решив не надевать джинсы, она забралась в койку. Дрожа с головы до ног, со вкусом ненависти во рту.
Камера 119 — 15:55
Моника Дельбек открыла дверь, чтобы объявить о прогулке. Разглядела силуэт Марианны под одеялом.
— Я не пойду, — пробормотала она еле слышно.
— Что с вами? Вы совсем бледная! Хотите показаться врачу?
— Нет, благодарю. Это пустяки, уверяю вас…
Охранница повернулась и заметила на полу обломки.
— Что здесь произошло?
Марианна уже не знала, что придумать, чтобы она ушла. И можно было бы страдать спокойно.
— Ничего, — сказала она. — Стол перевернулся, все упало…
Охранница нахмурилась, подобрала разбросанные по полу детали, положила их на стол. Все-таки не стала докапываться до правды, закрыла дверь, а вместе с тем и глаза. Столько хлопот с этой заключенной.
Марианна, чуть дыша, забилась под одеяло. Ей было не только больно, но и страшно. Маркиза могла вернуться в любой момент. А она не в силах противостоять. Во время прогулки она теоретически в безопасности. Но потом?
Кровь, кажется, наконец решила задержаться у нее в венах. Марианна лежала неподвижно, прижимая к ране платки. Единственный способ остановить кровь. В любом случае малейшее движение доставляло такую боль, что лучше было не шевелиться. Время от времени она разражалась слезами, когда страдание переполняло ее и нужно было выплеснуть избыток. Слышала, как женщины развлекались во дворе. Среди них — те, что истязали ее. Радовались солнцу, ликовали, преподав урок Марианне Ужасной. Дрожащей от ужаса под одеялом. С кровавой коростой между бедер.
— Я вас всех поубиваю, — шептала она, кусая подушку. — Прикончу всех…
Значит, ей суждено страдать до конца. До той самой вожделенной свободы. Сколько осталось времени? Главное, дожить до того дня.
Ослабев, она впала в какое-то горячечное забытье. Боролась с армией теней: злобные лица, каннибальский смех. Снова растянута на столе, нож в глубинах плоти. Боль, крики, кровь… Она заметалась. Застонала. Наносила удары по воображаемым противникам. Глаза ее бешено двигались под сомкнутыми веками. Сердце давало сбои.
Она вырвалась из кошмара, когда заключенные стали подниматься. Скопившись в коридоре, они гомонили, их громкие голоса как будто топтали измученный мозг Марианны. Кровь потекла опять. Рана открылась, пока Марианна металась в бреду. Но у нее не было сил подняться. Мало-помалу шум затих. Но тишина оказалась более мучительной. Даже устрашающей.
Она вернется. Марианна была в этом убеждена. Вернется для дальнейших пыток. Потому что ни Жюстины, ни Даниэля сегодня нет. Марианна забилась в свое логово, как затравленный зверь. Старалась не стучать зубами.
Когда Марианна услышала скрежет замка в скважине, страх заполнил все ее существо. Чья-то рука сорвала одеяло, Марианна открыла глаза. Она не ошиблась.
— Как дела, де Гревиль? — осведомилась Маркиза с похабной усмешкой. — Плохо, да?
Марианна медленно выпрямилась на своем запятнанном кровью матрасе. Прибилась к самой перегородке. Не провоцировать ее. Со всем соглашаться. Ползать перед ней, если придется.
— Вылезай из койки! — приказала надзирательница. — Ползи сюда…
Маркиза схватила ее за руку, вырвала из постели. Снова на полу, у ног той, которая, несомненно, ее прикончит. Париотти нагнулась, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Вчера тебе было жаль меня… Ты ведь сказала это?
— Н-нет, — пробормотала Марианна.
— Нет? Да что с тобой такое? Уже не хочешь меня убить? Сократить мои мучения? Уже духу не хватает, наверное…
Марианна затрясла головой. Она сидела на полу, поджав ноги, чтобы защитить рану.
— Хочешь посетить врача, Марианна? Хочешь пожаловаться начальнику? Жюстине? Монике?
— Нет… Я ничего не скажу…
— Вот это хорошо, Марианна!
Надзирательница взялась за дубинку, Марианна приготовилась уже вытерпеть незаслуженное наказание. Но Соланж этим орудием всего лишь раздвинула ей ноги. Просто чтобы насладиться зрелищем, оценить ущерб. Потом выпрямилась, и Марианна наивно решила, что крестной муке конец.
Париотти села за стол. Глаз не сводя со своей жертвы, тем самым пуще оскорбляя ее. Марианна словно окаменела, не могла и глазом моргнуть. Охранница порвала все пачки сигарет, одну за другой. Это длилось несколько долгих минут. Потом в каждую пачку налила воды из графина. Марианна стиснула зубы, усмиряя гнев, клокотавший в крови. Когда весь блок уже годился только на выброс, Маркиза подошла.
— Так что, можно сказать, ты трахалась зря… А если я сейчас позову Брижит, чтобы она закончила начатое? Ты себе представить не можешь, как она злится, что промахнулась!
— Чего ты хочешь? — прошептала Марианна.
Маркиза присела на корточки рядом с ней:
— Увидеть, как ты сдохнешь, вот чего я хочу… Заставить тебя заплатить за твои преступления, воздать тебе по заслугам!
— Тюрьма куда хуже смерти, — напомнила Марианна, глядя ей прямо в глаза.
— Не отрицаю… Тогда, скажем, я хочу видеть, как ты страдаешь…
Как можно вместить в себя столько жестокости? Что подтачивает ее изнутри, делая такой бесчувственной? Настоящим чудовищем?
— Я пообещала, что сломаю тебя, де Гревиль… Помнишь? Так вот, это только начало. Ты сдохнешь, но не сразу… На медленном огне. Чем дольше, тем лучше, правда, Марианна?
Та дрожала от холода. Только между ног пекло.
— Трясешься? Холодно тебе? Наверное, у тебя температура… Но думаю, ты от страха дрожишь… Тебе страшно, Марианна?
— Да…
Трудно так унижаться… Но это единственный способ остаться в живых, когда она покинет камеру. Ведь Маркиза способна на все. Даже забить ее насмерть дубинкой. Чем она рискует, в конце концов? Представит, как законную самозащиту. Все, что числится за Марианной, будет свидетельствовать в ее пользу. Она отделается тем, что ее переведут или понизят в должности. В крайнем случае уволят. Незачем, стало быть, сдерживать себя… Маркиза, похоже, начинала впадать в экстаз. В ее глазах светился какой-то нездоровый восторг.
— Одевайся, — скомандовала охранница, швыряя ей джинсы в лицо. — Мы с тобой немного пройдемся, ты да я…
— Я не могу идти! — простонала Марианна.
Настоящая паника в голосе.
— Не беспокойся, я тебя волоком потащу, если надо! Одевайся, не то…
Она потрясла дубинкой, которая лежала на сгибе локтя, и Марианна встала. Натянула джинсы, скорчилась от боли, застегивая молнию. Маркиза прижала ее к стене, завела руки за спину, надела наручники.
— Что ты творишь?
Дубинка слегка прошлась по почкам.
— С сегодняшнего дня ты перестанешь мне тыкать, понятно?
Схватив узницу за руку, Маркиза выволокла ее из камеры. Марианна старалась держать себя в руках. Молилась, чтобы на пути попалась Моника. Кто-нибудь, кого позвать на помощь. Но тюрьма, казалось, совершенно опустела. Как будто и случай был на стороне Париотти.
— Куда ты меня тащишь?
Удар дубинкой по спине. Легкий, в виде предупреждения.
— Куда вы меня тащите? — поправилась Марианна.
— Вижу, ты сильно запачкалась…
Душевая. Нужно было раньше догадаться. Решетка открылась, Марианну втолкнули в отделанный плиткой предбанник. Охранница вошла следом, тут же заперлась.
— Ты вытрешь все следы крови, которые оставила утром, — потребовала Маркиза.
— Я не могу убираться со связанными руками.
— Можешь. Я могла бы заставить тебя вылизать пол! Думаешь, нет? Ох, ничего себе… Кажется, Гревиль Кровавая сейчас разревется, как жалкая маленькая девчонка, наделавшая в штаны! Повернись, я сниму браслеты…
Марианна медлила, надзирательница ухватила ее сзади за шею и прижала к плиткам пола.
— И кто же из нас двоих сильнее? У кого власть в руках, а?
— У вас…