— Засранец!
— Если ты ко всему добавишь оскорбление при исполнении служебных обязанностей, это потянет дней на десять…
— Подними руки, Марианна, — мягко посоветовала Жюстина.
Бросив на Даниэля уничтожающий взгляд, Марианна положила руки на затылок. Стиснула зубы так сильно, как только могла. Надзирательница принялась ощупывать ее, начиная сверху. Добралась до ребер: невыносимая боль. Марианна вздрогнула. Жюстина сжала талию, затем ягодицы.
— Расставь ноги, Марианна, — велела она.
Жюстина начала с правой ноги, обхватила бедро обеими руками. Добралась до щиколотки. Потом перешла к левой. Марианна напряглась, как могла.
Но когда руки надавили на рану, она заорала, в бешенстве отпихнула обидчицу. Жюстина свалилась на пол. Марианна отступила к стене, согнувшись пополам.
Даниэль помог надзирательнице подняться, потом подошел к Марианне:
— О’кей, может, хватит ломать комедию? Раздевайся…
Марианна в панике воззрилась на него:
— Вы не имеете права!
— Я — нет. Но Жюстина — да… Вот только я не уверен, что это для нее безопасно, поэтому постою в уголке. Снимай рубашку и джинсы… Иначе я сам спущу их с тебя.
Жюстина, ужасно смущенная, все-таки решила закрыть глаза на нарушение распорядка. Подчиниться начальству.
— Ладно, — сдалась Марианна. — Я подралась. В душевой.
— Подралась, да? А вся эта кровь откуда?
Нужно было срочно найти пристойную отговорку.
— Это так, ничего… Меня немного порезали… Ножом в бедро. Просто царапина.
— Царапина сильно кровила, похоже…
— Уже все прошло, одно воспоминание, — заверила Марианна.
— Довольно болезненное воспоминание! С кем ты подралась?
— Я не стучу!
— Я хочу знать, у кого из женщин был нож.
— Я не собираюсь доносить!
Даниэль на миг задумался.
— Где твой будильник? — вдруг спросил он.
Марианна застыла с открытым ртом. Скосила глаза на койку, на какую-то долю секунды. Этого оказалось более чем достаточно. Он покопался под койкой, под матрасом и извлек обломки будильника, плеера и блок «кэмел». Заглянул в пачки. Жюстина наблюдала за сценой со все возрастающей тревогой. Даниэль сунул кусок плеера под нос Марианне:
— А это? Это что?
— Это мой плеер. Я его положила на пол и наступила на него, когда вставала ночью.
Даниэль схватил ее за плечи.
— Хватит уже морочить мне голову! — зарычал он. — Ты еще скажешь, что раздавила будильник и намочила сигареты, да?
— Отстаньте от меня!
— Ты, черт возьми, скажешь, наконец, что здесь произошло?
Даниэль отпустил ее, глубоко вздохнул, чтобы взять себя в руки. Потом обратился к Жюстине:
— Я ее подержу, а ты раздевай.
Марианна отступила к стене, Даниэль направился к ней:
— Не заставляй нас причинять тебе боль, Марианна…
Она опустила глаза. Она проиграла. Стала покорно расстегивать рубашку.
— Футболку тоже снимай…
Марианна снова подчинилась. Жюстина поднесла руку ко рту. В страхе. Даниэль стиснул стояк, скрепляющий койки.
— И брюки, — приказал он, пряча смятение под каменной маской.
Марианна исполнила. Снова следы ударов. И между ног прокладка, набухшая от крови. Начальник подобрал рубашку, протянул Марианне:
— Хватит, одевайся.
Марианна резко выхватила рубашку у него из рук.
— Ты не подралась, Марианна… Тебя избили, это совсем другое дело! И ты расскажешь, как это было. Я проведу здесь целый день, если надо…
— Оставьте меня в покое! — простонала Марианна, забиваясь на койку.
— Кто тебя вчера водил в душ? Моника или Соланж?
— Соланж… Но она ничего не видела… Она стояла снаружи, а это случилось в душевой.
— Кто сломал твой будильник? И плеер? Испортил сигареты? Париотти, не так ли?
— Ты должна рассказать нам, что произошло! — взмолилась Жюстина.
— Кто сделал это с тобой, Марианна? — снова приступил Даниэль. — Кто тебя истязал?
Истязал… Марианна почувствовала, как слезы медленно подступают к глазам.
— Я не могу ничего сказать, иначе это повторится…
— Мы тебя защитим!
— Да ну? — взвилась Марианна. — А вчера вы меня защитили?
— Успокойся и рассказывай…
Марианна, сидя на койке, раскачивалась назад и вперед. Комкала в руках джинсы: надеть их уже не хватало сил. Начальник поднял одеяло, открывая окровавленные простыни.
— Тебе нужно к врачу… Срочно.
— Нет! Не хочу! Мне не нужен врач!
— Нужен, — убежденно сказала Жюстина и присела рядом.
Марианна задыхалась между двумя своими ангелами-хранителями и наконец разразилась слезами:
— Почему вы не оставите меня в покое? Мне и без того тяжко!
— Мы не уйдем, пока не узнаем, что здесь произошло, — стоял на своем Даниэль. — Так что чем скорее ты все выложишь, тем скорее тебе дадут отдохнуть…
— Я… Я смогу пойти на свидание в среду?
— Почему нет? — удивился он.
— Пообещайте, что не отправите меня в больницу!
— Это не мне решать, это решать врачу. Но если тебя отправят сегодня, ты, безусловно, вернешься к началу следующей недели…
— Если я расскажу, она меня убьет…
— Никого она не убьет! — потерял терпение Даниэль. — Это я тебе обещаю!
Марианна снова замкнулась в молчании.
— Слушай меня хорошенько: мы попусту теряем время. Если ты еще не поняла, повторяю: я не уйду из этой камеры, пока не узнаю, что произошло вчера…
— Но вы не скажете Соланж, что я ее выдала, а?
— Я сделаю то, что должен! Теперь говори!
Марианна опустила глаза. Стиснула руки.
— Я неважно себя чувствую, — прошептала она. — Не дадите сигаретку?
Он вынул из кармана пачку. Понимал, что Марианна тянет время. Она заговорила наконец:
— Соланж позвала меня в душевую… Я удивилась, потому что Жюстина водила меня на помывку во вторник утром… Но Соланж объяснила, что директор, мол, распорядился водить всех в душ каждый день.
— Ну и ну! И ты на это повелась?! Ладно… Что было дальше?
— Дальше… Я ни о чем не подозревала… Просто мылась, и…
Она прервала свою исповедь. Даниэль удрученно вздохнул:
— Продолжай, Марианна…
И тут ее прорвало. Начальник мерил шагами камеру, слушая ее устрашающий рассказ. Жюстина придвинулась ближе, обхватила юную узницу за плечи.
Нападение в душевой, попытка обрезания. Побои Маркизы. Ее слова. Потом, к концу дня, уборка в душевой. Снова побои.
— Она… Она требовала, чтобы я умоляла… И я умоляла.
Марианна вновь разразилась слезами, Жюстина гладила ее по голове.
— Я стояла на коленях, я просила пощады! Она поставила на своем! Гадина!
Даниэль курил одну сигарету за другой. Еле сдерживал себя.
— Она пригрозила, что… Что, если я расскажу, она сделает это снова… И я потеряла сознание… Очнулась уже ночью.
— Разве Моника не приходила принести тебе ужин? — удивился Даниэль.
— Никто не приходил… У меня вчера ни крошки во рту не было… Меня только дубинкой угощали…
Рассказ подошел к концу. Офицер раздавил окурок яростным жестом:
— Жюстина, сходи за врачом. Я займусь Париотти.
— Нет! — завопила Марианна в страхе. — Не надо ей ничего говорить!
Он не ответил, вышел из камеры, в бешенстве хлопнув дверью.
В коридоре Даниэль наткнулся на Монику, которая заступала на смену. Даже не поздоровался с ней.
— Это вы вчера разносили ужин? — спросил он с металлом в голосе.
— Нет, Соланж…
— А вы видели Марианну?
— Марианну? Заходила к ней перед послеобеденной прогулкой, но она отказалась выйти…
— И вы ничего не заметили? Дерьмом, что ли, глаза залепили?
Охранница разинула рот.
— Марианну истязали вчера! А вы это проморгали!
— Истязали? Кто?
— Ваша любимая коллега Париотти!
— Соланж? Но… Это невозможно, что вы!
— Замучила заключенную чуть не до смерти! — добавил он. — Где Париотти?
— Только что ушла. Была в раздевалке, переодевалась, пять минут назад…
Начальник припустил бегом, оставив ошеломленную Монику у заграждения. Мчась по лестнице на четвертой скорости, встретил врача, который поднимался в сто девятнадцатую. Глубоко вздохнул перед дверью женской раздевалки. Был способен на все. На что угодно. На самое худшее. Нужно было взять себя в руки.
Он толкнул дверь. Соланж выходила из душа, закутанная в полотенце. Она так удивилась, увидев здесь шефа, что пронзительно вскрикнула:
— Вы ошиблись дверью, шеф!
— Заткни глотку! Я только что был у Марианны, она рассказала обо всем, что было вчера! Обо всем, что ты заставила ее претерпеть…
— Я? Не знаю, о чем вы говорите, шеф!.. Эта помешанная опять наврала!
Он с силой прижал ее к металлическим шкафчикам, стоявшим в ряд. Те жалобно задребезжали. Он стиснул ей горло, она вырывалась. Расцарапала ему руку.
— Ты заплатишь за это, мразь! Я могу с тобой сделать то же самое, что ты на это скажешь?
— Только тронь меня — и я пошлю фотографии твоей жене, скотина!
Он надавил сильнее:
— Плевать на фотографии! Я тебе не позволю тиранить Марианну!
Маркиза так яростно отбивалась, что полотенце сползло. Шеф оглядел ее всю с наглой ухмылкой:
— А ты, знаешь ли, недурна, а?
Свободной рукой провел по бедру. Она закрыла глаза, похолодев от страха.
— Да, хорошие формы, — прошептал он ей на ухо.
Ослабил хватку, провел губами по ее лицу. Она вновь обрела уверенность.
Может, настал вожделенный миг? Ему не устоять, это точно.
— Если я тебе нравлюсь, зачем искать где-то еще?
Освободившись окончательно, она обняла его, грубо притиснула к себе. Терлась о него всем телом, а он смотрел ей прямо в глаза. Погладил ее по шее, чуть-чуть прижал. Самую малость.
— Хочешь меня, Соланж?
— Да…
Пальцы сомкнулись на горле, как зубья капкана, затылок вжался в металл.
— Стало быть, останешься при своем хотении!
Она едва дышала, так крепко Даниэль сжимал ей горло.
— Меня от одного твоего вида блевать тянет! Но я знаю парней, не таких разборчивых… Двое или трое заключенных скоро выйдут из мужского блока. Если я им дам на лапу, они будут счастливы заняться тобой…