Она попыталась ударить его коленом, он зажал ей ноги. Потом надавил на трахею, затылок снова стукнулся о металл.
— Они, знаешь ли, настоящие специалисты… Воистину извращенцы! А тут такая девушка, как ты, миленькая, вертухайка к тому же! Они за тебя примутся с превеликой радостью! Чуешь, о ком я говорю?
— Прекрати! Я не могу дышать!
Он подтащил ее к туалету, распахнул дверь ногой со всего размаха, сунул головой в унитаз.
— Значит, так ты поступала с ней вчера, а? Так поставила на колени?
Вцепившись в стульчак, Соланж вопила от ужаса. Он спустил воду, она захлебнулась.
— Тронешь еще раз Марианну, я заплачу тем парням, чтобы они тебя отделали!
Ответом ему были крики ужаса. Он надавил сильнее.
— Я им подкину твой адресок… Они тебя настигнут в любой момент, в любом месте! Они с тобой сделают такое, чего ты и представить себе не можешь, даже с твоим больным воображением! Если ты тронешь хотя бы волосок на голове Марианны, понятно?
— Да! Да!
— И если пошлешь фотографии моей жене, та же расплата! Ясно тебе?
— Да! — всхлипывала надзирательница.
Он поднял ее на ноги, толкнул к раковине. Она осела на пол. Он навис над ней:
— Чтобы сегодня негативы тех фотографий были у меня на столе.
— Нет никаких негативов… Я… я снимала на телефон…
— На телефон? Хорошо, в таком случае давай сюда телефон. Живо!
Она встала, подобрала полотенце, прикрылась. Дрожащей рукой открыла свой шкафчик, вручила ему телефон.
— Превосходно! — улыбнулся Даниэль. — И вот еще что… Даже не мечтай о чем бы то ни было между тобой и мной!.. Ты на меня действуешь, как холодный душ, если понимаешь, о чем я.
Он вышел из раздевалки, прислушался у двери. Уловил, как она плачет, и, довольный, направился обратно в сто девятнадцатую. А если она сохранила фотографии где-то еще и все-таки их пошлет? Нет, я поистине нагнал на нее страху. Достаточно, чтобы она поостереглась. И все-таки следует быть начеку. Не стоит думать, будто война уже выиграна.
Он постучал в дверь камеры. Жюстина открыла.
— Можно войти?
— Да, врач уже закончил.
Доктор укладывал инструменты в чемоданчик, который, должно быть, весил килограмма три.
— Ее нужно госпитализировать. Здесь я не в силах вылечить рану. Отправку нужно организовать как можно скорее. Сегодня, если получится.
— Спасибо, доктор… Мы этим займемся.
— Я пойду, меня ждут в блоке А: заключенный проглотил свои очки.
— Очки?! — поразилась Жюстина.
— Ну да… Они вечно глотают что попало! Однажды я видел типа, который протолкнул в себя связку ключей, отобранную у надзирателя!
— Круто! — восхитился Даниэль.
Марианна лежала под одеялом, на вид более спокойная. Даниэль подошел. Увидел, как нога под одеялом ритмично двигается, отбивая такт.
— Не дергайся так, — прошептал он. — Тебе больно?
— Терпимо…
— Ты скоро вернешься из больницы, я уверен.
— Откуда вам знать! — вскричала Марианна.
— Не волнуйся… Я сделаю все необходимое, чтобы тебя перевезли сегодня. Так ты вернешься скорее. Правда, Жюстина?
— Да, — подтвердила надзирательница.
— Можете вы оставить меня в покое, а? — вдруг взорвалась Марианна.
— Это для твоего же блага! — напомнил начальник.
— Мне надоело выставлять свою задницу напоказ!
Немного смущенный, Даниэль прибег к помощи Жюстины; та взяла Марианну за руку:
— Поверь, тебе скоро станет легче… Придется пережить неприятный момент, зато потом…
— А когда я вернусь, Париотти расквасит мне дубинкой морду, разве нет?
— Ты можешь спать спокойно, — заверил офицер. — Она и близко к тебе не подойдет. Она больше не причинит тебе вреда, клянусь…
Марианна наконец взглянула на него. Уловила в его глазах что-то странное. Неистовое, жестокое. Поняла, что он учинил над Маркизой физическую расправу.
— Она призналась? — с надеждой спросила Жюстина.
— Да.
— И… Что ты собираешься предпринять? — допытывалась охранница.
— Мы поговорим об этом позже, — отрезал начальник. — Но она не станет повторять попытку.
Он подмигнул Марианне.
— Теперь отдыхай. И будь спокойна, ты в безопасности.
Ей никогда не бывать в безопасности. Ни ей, никакой другой заключенной. Он это знал.
Камера 119 — 16:15
Марианна спала как убитая. Даже гомон заключенных, которые отправлялись на прогулку, не разбудил ее. Она могла расслабиться: Соланж ушла домой.
Даниэль пробрался в ее камеру, пользуясь тем, что женщины и надзирательницы вышли во двор. Смотрел на нее, сидя на полу, возле койки. Она лежала к нему спиной, сбросив простыни и одеяло. Даниэль глаз с нее не сводил, обуреваемый желанием вытянуться рядом, прижаться к ней. Марианна проснулась.
— Ты здесь? — удивленно спросила она хриплым со сна голосом. — Который час?
— Четыре с чем-то.
— Значит, меня сейчас повезут в больницу?
— Не сейчас, красавица… Ты поедешь в шесть вечера. Я просто хотел посмотреть, как ты.
— Везде болит…
Даниэль протянул руку, сжал ее ладонь в своей.
— Иди ко мне…
Он кое-как пристроился на краю койки. Марианна поднялась, прильнула к нему.
— Марианна… Я должен извиниться за то, как вел себя утром. Нужно было по-другому заставить тебя говорить… Я иногда бываю немного…
— Проехали, — отмахнулась она. — Не было бы продолжения — вот о чем я беспокоюсь…
— Она тебя больше не тронет, обещаю…
— Что ты ей сделал?
— Я… Я макнул ее мордой в парашу!
Он рассказал во всех подробностях, как обошелся с Соланж, как угрожал натравить на нее бандитов, как отобрал телефон.
— Значит, нам теперь нечего бояться?
— Может, она где-нибудь сохранила снимки… Но я так запугал ее, что она уймется!
— Ты рисковал, Даниэль… ради меня, — добавила Марианна с чувством.
— Да… Не хочу, чтобы тебя обижали, Марианна…
Она уснула, прижавшись к нему, и он оставался рядом, пока надзирательницы не отдали приказ разойтись по камерам. Нужно было расставаться. Прямо сейчас и на несколько дней. Это кольнуло как-то неожиданно, странно. Даниэль бережно уложил ее, она, оставленная, застонала во сне. Даниэль поцеловал ее в лоб, прикрыл одеялом:
— Спи спокойно, красавица…
Он глядел на нее еще несколько секунд. Вдруг его осенило.
Помочь ей выбраться из этого ада. Разрушить ради нее свою жизнь.
Но он немедленно вернулся к жестокой реальности. Удрученный своим бессилием. Печальный, как начавшийся дождь. Слыша, как женщины поднимаются по лестнице, на цыпочках выскользнул из камеры.
Понедельник, 27 июня, — камера 119 — 23:40
Марианне было не уснуть. Она вернулась из больницы накануне вечером, проведя там три особенно мучительных дня. Переезд для начала. Ее приковали цепью, как дикого зверя. В больницу скорой помощи она вошла в кандалах и наручниках, под полными ужаса взглядами порядочных людей. Заключенных редко принимают с распростертыми объятиями в святая святых системы общественного здравоохранения. Но ей попался особенно одиозный врач, который показал на практике, насколько ничтожна какая-то зэчка. Что-то вроде низшего подвида человеческой расы. Существо, не заслуживающее бережного отношения.
Она посмотрела на новый будильник, который обнаружила на столе по возвращении. Подарок Даниэля, конечно. Знак внимания, от которого стало тепло на душе. Зеленые цифры в полутьме выглядели красивее, чем красные, вселяли больше спокойствия. И в него было встроено радио: верх роскоши!
Придет ли он сегодня ночью? Она не в том состоянии, чтобы многое ему предложить. В эти несколько дней разлуки Марианна не переставала думать о нем. А он так и не заглянул за целый день… Жестокое разочарование…
Весь этот день она себя чувствовала заброшенной. И все-таки, несмотря на обиду, хотела видеть его лицо, улыбку, глаза. Его руки. Хотела, чтобы он был рядом, просто был.
Другой мужчина занимал ее мысли: полицейский, записавшийся на свидание, комиссар Фрэнки, как Марианна называла его в своем тайном маленьком мирке. Ждать осталось два дня. По спине побежали мурашки. Жаль, я не в слишком хорошей форме. Но говорить-то могу…
Первый обход, этаж оживился. Глазок открылся, зажегся свет.
— Все в порядке, мадемуазель де Гревиль? — осведомилась Моника.
— Да, спасибо, надзиратель…
— Желаю спокойной ночи. Не стесняйтесь, зовите меня, если будет нужно…
— Обязательно!
Охранница опустила глазок, полутьма снова заполнила камеру. Марианна взглянула наверх, на пустующую койку. Горло у нее сжалось. Эмма, мне не хватает тебя. Марианна начала волноваться. Через четверть часа Дельбек отправится спать. Путь будет свободен, Даниэль сможет к ней прийти.
Скажешь тоже! Будто это ему интересно, когда я в таком состоянии! Если бы он хотел просто побыть со мной, то явился бы раньше. Хотя бы убедиться, что мне лучше. Сигареты он оставил, пока ее не было. Стало быть, никакой причины для встречи. Разве что одна. Получить плату. Марианна покурила под окном. С чего она так завелась?
Всего три дня я была далеко, а он уже меня забыл! Она вдруг осознала: то, что он не зашел хотя бы спросить, как дела, — смертельная обида. Дополнительная зависимость. Если не от белого порошка, то от голубых глаз.
Если он придет сегодня, я с ним расплачу́сь. Даже если он не потребует. Ведь придет-то он только за этим. Получить свою плату.
Приближение поезда отвлекло ее от злобных измышлений. Она быстро вскочила на стул. Мощный удар по тормозам, чтобы вписаться в поворот, как раз у самой тюрьмы. Сталь о сталь, так, поди, и сыплются искры. Марианне повезло: сдвоенный скоростной. Она не потеряла ни единой частицы этого парада светящихся окошек, блестящих квадратиков, искривленных от скорости. Профили свободных людей, кусочки жизни на воле. Она смотрела, пока состав не миновал ограждения. Потом спрыгнула на пол, коротко вскрикнув. В промежности все еще болит. Да и в других местах тоже. Но рана больше не кровоточит. Мясник из скорой помощи хотя бы на это сгодился. Она улеглась, закрыла глаза, отъезжая вместе с поездом. Ей казалось, будто она даже различает лица. Какой-то мужчина повернул голову в сторону арестного дома. Их взгляды пересеклись на сотую долю секунды. Чисто в воображении. Он не мог разглядеть ее. Тем хуже, думала она.