А Даниэль останется снаружи. Как мне тебя не хватает! Я хочу умереть. Любовь моя, почему ты не дал им меня убить?
Марианна повернулась к окну, хотя там нечего было особо разглядывать и очень мешало перетянутое запястье. Все лучше, чем белая облупленная стена. Она плакала долго. Слезы проложили красную борозду на посиневшей щеке. Но сейчас они высохли. Лицо стало холодным и твердым, будто скала. Ее чуть-чуть трясло от лихорадки. Мучило полное одиночество.
Правое веко скользило по воспаленному глазу, как дворники по ветровому стеклу. Но не могло очистить его от налипшей коросты. Вроде мелких букашек, которые разбиваются о стекло, цепляются за него, даже погибая. Она снова видела лицо Портье. Чувствовала его зловонное дыхание. Слышала издевательства зрителей, столпившихся вокруг арены.
Возбужденных кровью и варварством. Долбай эту гадину! И еще хуже. Невообразимые вещи. Грязь не смывается, мыло тут не поможет. Хоть сто раз мойся. Хоть тысячу. Не смоется никогда. Марианна это предчувствовала. Кровь с ее рук не смоется тоже. Не выветрится запах смерти.
Чудесно было бы содрать с себя кожу, лоскутья выбросить в мусор. Обнажить саму плоть. Слинять. Покончить с собой.
Теперь это единственная возможность освободиться. Одна лазейка.
В следующий раз, когда этот болван-полицейский подойдет ко мне, вырву у него оружие и застрелюсь.
Дверь как раз и открылась. Белые халаты, гуськом. Высокий, тощий, с седой шевелюрой, с залысинами. Вписывается в палату. Другой, помоложе, маленький и пухленький. Розовые сабо замыкают шествие.
— Я — доктор Эстье, — объявил тощий верзила.
Ни здрасте, ни до свиданья. Он не представил и коллегу, возможно практиканта. Марианна попыталась сесть. Лицо еще больше перекосилось. Она попыталась приподнять левое веко. Совсем чуть-чуть. Врач считывал данные с листка, прикрепленного к изножью кровати. Разнообразные кривые. Потом оперся о бортик кровати, установленный для того, чтобы пациент не падал. Очень подходит для того, чтобы приковывать заключенных.
— У вас сломан левый безымянный палец и вывихнуто запястье. Выбито правое плечо, одно ребро сломано, в двух трещины…
Вроде списка, который составляешь перед тем, как пойти в супермаркет.
— Еще легкий перелом носа… Много ушибов. Но внутреннего кровотечения нет… Ничего серьезного. Наложено несколько швов у основания черепа, в затылочной части.
Ничего серьезного?! Подойди поближе, я тебя отделаю так же, и ты по-другому запоешь!
— Я надолго останусь здесь?
— Это не мне решать. Будь моя воля, я бы вас уже выписал…
Выписал?! Да он издевается, говнюк! Откинул простыню, пощупал ноги. Марианна стиснула зубы. Пальцы прошлись по серии кровоподтеков, такое впечатление, будто в тебя молотком забивают гвозди. Заставил согнуть распухшее колено.
Вот гад! Убить бы его! Но утешайся тем, что у тебя ничего серьезного!
Врач развернул ее, осмотрел швы на затылке. Марианна опять легла на спину.
— Снимите халат, — велел он самым будничным в мире тоном.
— Это зачем еще?
Он остолбенел перед лицом столь неожиданного сопротивления.
— Чтобы вас выслушать, разумеется! И я хочу взглянуть на швы, которые вам наложили на бедро… Осмотреть и верхнюю часть тела тоже.
— Ни к чему.
— Послушайте, если вы хотите, чтобы я вас лечил…
— Мне ничего от вас не надо!
Доктор сам задрал на ней халат, Марианна подскочила. Схватила его за руку, резко оттолкнула. Потом одернула халат, подняла простыни, все одной свободной рукой.
— Что эта девка себе воображает, где она находится, а? — возмутился врач.
— Отстаньте от меня! Не хочу, чтобы на меня глазели старый урод и прыщавый толстяк!
Щеки молодого практиканта покраснели, как два помидора под августовским солнцем.
— В ваших же интересах успокоиться!
Эстье приготовился снова сдернуть простыню. Марианна мигом выпрямилась, невзирая на боль. Левой рукой схватила медика за шиворот, пригнула к матрасу. Глядя прямо в глаза, стискивала горло. Правой рукой взялась за дряблую массу, висевшую у него между ног, готовая раздавить ее, как спелый лимон. Ее излюбленная забава.
Медсестра в розовых сабо заверещала. Прыщавый толстяк отступил, разинув рот. Переживал, без сомнения, за своего патрона, на лице которого застыла гротескная гримаса. Но ни та ни другой не спешили на помощь.
— Слушай меня хорошенько, — прошептала Марианна, — Ты не дотронешься до меня без моего согласия…
Врач кивнул головой. Выдавил из себя какой-то звук, наверняка означающий «да».
— А сейчас я согласия не даю, усек?
Медсестра побежала за полицейскими. Марианна грубо оттолкнула доктора, тот отлетел к изножью кровати, опрокинув графин с водой. Явились двое полицейских. За ними — розовые сабо.
— Эта сумасшедшая напала на меня! — всхлипнул Эстье, отойдя на безопасное расстояние.
Теперь, перенеся фамильные драгоценности в надежное место, он заговорил по-другому. Марианна взглянула на двоих полицейских. Коротышка спрятался за спину поросшего волосами гиганта, в котором было без малого сто двадцать килограммов чистой мышечной массы.
— Хочешь, чтобы тебя уняли? — пригрозил колосс.
— Хочу, чтобы от меня отстали…
Он схватил Марианну за левое запястье, ввинтился в него своей огромной ладонью. Марианна вскрикнула от боли. Полицейский достал наручники и приковал ее запястье к металлическому бортику кровати.
— Вы не имеете права приковывать обе руки! — орала Марианна во всю силу легких.
— Заткни пасть! — выскочил откуда ни возьмись коротышка.
Эстье злорадно улыбнулся ей.
— Если ты, старикан, еще раз дотронешься до меня своими грязными лапами, я не знаю, что сделаю!
— Не подходите к ней, — посоветовал гигант. — Решила подохнуть — это ее проблема…
— Сделаю укол успокоительного этой фурии…
— Да отвянь ты!
Медсестра в розовых сабо приняла оскорбленный вид. Эстье подошел со шприцем наготове. Марианна дернулась в наручниках изо всех сил, невзирая на вывихнутое запястье. Но игла все-таки вонзилась ей в левую руку.
— Да усрись ты! Усритесь вы все!
Они ушли из палаты, а Марианна все продолжала вопить в пустоту. Проклиная всю землю, весь белый свет. Всем досталось: врачам, медсестрам, полицейским, судьям, вертухаям. Даже ее старикам.
Потом ее веко отяжелело. И она мгновенно провалилась в небытие.
Пока не вернулись образы, в каком-то смутном состоянии то ли яви, то ли сна… Сколько времени была она погружена в полную тьму? Минуту?.. Три часа?..
Не в силах определить, длится ли еще день, или уже наступила ночь, она долго металась между двумя кошмарами. Один реальный: эта палата, где она прикована, как дикий зверь. И другой. Такой же реальный. Образы прошлого, всплывающие на поверхность, как мертвые тела, которые хотели утопить в пруду, но которые в конце концов всплывают с илистого дна…
…Застенок. Ангельский лик. Побои, оскорбления. Разодранная в клочки крыса на тарелке. Холод, пронизывающий до костей, изнуряющая боль. Нескончаемые часы агонии. Стальная проволока, что впивается в омертвевшие члены. Вечно прерываемый сон.
И смерть отказывается прийти и освободить ее…
…Марианна открыла глаза. Оба глаза. Сжала кулаки. Ландшафт в серых тонах за черными прутьями решетки. Воспоминания преследуют ее даже во сне. Вот уже больше года.
Теперь прибавились другие. Когда было хуже: в первый раз или во второй?
Ее изнасиловали. Хуже ли это несказанных страданий, которые длились три дня? Трудно сказать. И еще остается будущее. Худший ее враг — завтра.
Это начнется снова. И не прекратится никогда. Ведь даже смерть не хочет забрать меня. Хотя я принесла ей столько даров, столько жертв! Может быть, именно поэтому она и не хочет меня забирать. Потому что я — лучшая из ее поставщиц на всей земле. Потому что в двадцать один год я уже скормила ей пять тел.
Но я больше не хочу. Теперь мой черед! Приди за мной. Забери меня в ад. Дай мне руку, помоги перейти порог.
Главный комиссар Фрэнки, должно быть, отъехал от тюрьмы. Придется поискать кого-то еще, кто исполнит вместо меня его смертоносные замыслы. Если бы только я сразу сказала «да»! Если бы не набросилась на эту суку Соланж! Все из-за тебя, Эмма! Фантом ты несчастный!
Нет, Марианна. Ты одна во всем виновата.
Она попыталась освободиться. Только выбилась из сил. Рычала, как дикий зверь, заключенный в клетку. Ногами, плечом пыталась выбить ограждение. Пока изнеможение вкупе с болью не заставили ее сдаться. Она сетовала на то, что пришла в этот мир. Проклинала мать. Отца. Всех богов ада. Снова потоки слез, только они и остаются ей верны, они — ее единственные друзья в самые тяжелые моменты.
— Кончится ли это когда-нибудь? — прошептала она.
Дверь в палату отворилась, словно в ответ на ее призыв. Она повернула голову. Настоящий шок. Чистая радость. Простая, животная, первозданная радость.
— Даниэль…
— Привет, красавица.
Он поставил спортивную сумку Марианны на старое кресло, обитое кожей. Она приподнялась, Даниэль взял ее лицо в ладони. Нежно отер слезы. Марианна не могла его обнять, даже дотронуться до него не могла.
— Я не мог прийти раньше, Марианна. И эти два кретина перед дверью не хотели меня пускать! Я им сказал, что привез твои вещи… И должен допросить тебя по поводу того, что случилось в карцере… Тебя приковали за обе руки?
— Ну да! Может, попробуешь сделать так, чтобы меня освободили? Хочу обнять тебя…
Марианна слышала, как Даниэль в коридоре спорит с полицейскими.
— Она напала на доктора! — рассказывал коротышка. — Она опасна…
— Я ее хорошо знаю! Сейчас она спокойна… Может быть, снимете наручники?
— Ей и так хорошо! — возразил гигант.
— Не будьте занудами! Пока я здесь, вы ничем не рискуете…
Они дискутировали еще несколько долгих минут. Колосс наконец сдался и проследовал за Даниэлем в палату. Рявкнул на Марианну, как на свою собачонку: