— Неплохо, — признал Лоран. — Я — Телец.
— Можешь что-то еще сказать о нем? — Фрэнк забавлялся от души.
— Давай-давай! — подначивал Лоран. — Мне скрывать нечего.
— У меня такое впечатление, будто вы… не доверяете женщинам. Словно бы вы пережили несчастную любовь, измену… И с тех пор живете один… И теперь у вас нет серьезных отношений.
— Потрясающая девчонка! — расхохотался Фрэнк. — Как она могла все это распознать?
Лоран помрачнел. Ему бы хотелось, чтобы друг вел себя более сдержанно. Но он тут же придумал поменять роли.
— О’кей, раз ты разыгрываешь перед нами психолога из ярмарочного балагана, расскажи что-нибудь о том типе, который сидит перед тобой и лыбится, как кашалот…
Улыбка исчезла с лица Фрэнка. Он уже предчувствовал, что и ему достанутся нелицеприятные откровения.
— Это человек, посвятивший жизнь работе. Он любит то, что делает, до крайности любит, как и вы все… Очень заботится о своем внешнем виде, отказывается и всегда будет отказываться стареть… Можно сказать, что он берет реванш за что-то, что с ним случилось в жизни… Ему пришлось преодолеть немало трудностей… Испытаний…
Лицо комиссара менялось на глазах.
— Но у малышки здорово получается! — ликовал Лоран. — Валяй дальше, Марианна…
— В нем есть склонность к насилию, которую он прячет под внешней невозмутимостью. И плохо переносит это. Я думаю, он жесток потому, что с ним жестоко обошлись люди… Или жизнь. Может быть, его сразило несчастье… Потеря любимого человека или…
Фрэнк расстегнул воротничок рубашки.
— Он постоянно в тревоге, спит мало или плохо… Совершенно разрушил свою личную жизнь. Влачит на себе сожаления, угрызения совести… Что-то от этого всего у него застряло вот тут.
Она прижала два пальца к горлу и ненадолго умолкла.
— Я не хотела вас огорчить… И потом, я наверняка попала пальцем в небо.
— Вовсе нет! — заверил Лоран. — Ты и правда сильна…
— Впечатляюще! — признал и Фрэнк, решив не кривить душой. — Теперь моя очередь…
— Я так не играю, комиссар! Вы читали отчеты психиатров в моем досье…
Она пошла к раковине вымыть чашку. Лоран дал ей и свою тоже:
— Раз уж ты взялась…
— Без проблем, капитан.
Тот сразу же обратился к шефу:
— Я возьму машину. Хочу купить сигарет, газету… Тебе что-нибудь нужно?
— Нет… Марианна? Может, хочешь что-нибудь почитать… Или что-то еще. Не стесняйся.
Мозг ее тут же заработал. Закипел.
— Я… Если можно, я бы хотела… Если бы вам попалась аптека…
Она схватила записную книжку и ручку, которые валялись на кухонном столе, нацарапала несколько слов, протянула листок Фрэнку.
— Мне нужны эти три лекарства… Одно от мышечных болей, другое для желудка… Мазь тоже для мышц… У меня все время судороги.
— Мне это продадут без рецепта? — забеспокоился Лоран.
— Понятия не имею! Мне их давал тюремный врач… Буду признательна, если попытаетесь.
Марианна едва смогла сдержать улыбку, но все же овладела собой, повернулась к посуде. Хорошо бы он мне привез эти два снадобья! Именно два, не одно из них. Из этих двух, если их смешать, получается самый что ни на есть снотворный коктейль. Патентованное средство, часто употребляемое в тюрьме. При надобности им можно за десять минут усыпить копа. Даже копа весом в девяносто килограммов.
Судья по вопросам задержания любил длинные паузы. Такие лишают уверенности в себе, выбивают из колеи. Он долго вчитывался в показания Даниэля. Наконец поднял голову и поверх очков в форме полумесяца смерил его взглядом карих глаз, маленьких и невыразительных.
— Вы осознаете всю серьезность совершенных вами противоправных действий, месье Бахман?
— Послушайте, господин судья… Я… Я хочу отказаться от своих показаний.
Лоб должностного лица сморщился, как подгнивший плод, забытый на рыночном прилавке.
— Вот так так! Это почему?
— Потому что… Потому что я не помогал Марианне бежать из больницы…
— Да ну? Тогда почему вы вчера признались в полиции?
— Потому что не мог выдержать многочасового допроса! Я хотел, чтобы это прекратилось… Но я не помогал Марианне совершить побег, клянусь вам.
— Клятвы не помогут, месье Бахман.
Даниэль провел рукой по подбородку. Он мечтал принять душ. Чувствовал на себе омерзительный запах гнусного застенка, в чьем тошнотворном нутре он варился всю ночь и откуда был исторгнут ранним утром.
Он повернулся к своему адвокату, мэтру Анди, государственному защитнику. Тот просматривал почту на ноутбуке. Под сердитым взглядом клиента предпринял кое-какие шаги.
— Вам же знакомы полицейские методы, месье судья! — вскинулся он с дурацким видом, просто курам на смех. — Бесконечные допросы, нервы задержанного подвергаются суровому испытанию…
— Ваш клиент, мэтр, мне не кажется особенно хрупким. Не верится, чтобы двое полицейских так запугали его!
— Мой клиент только что вам сказал, господин судья: он хотел, чтобы это прекратилось…
— Никто не возведет на себя столь серьезные обвинения под предлогом того, что он устал!
— Я был совершенно измотан! — поправил его Даниэль. — Меня допрашивали до двух часов ночи…
— Еще вы заявили, что влюблены в нее, месье Бахман.
— Это правда. От этого я не отказываюсь. Я влюблен в эту девушку, я спал с ней, но… Но я не помогал ей совершить побег.
— У вас в обычае спать с арестантками, месье Бахманн?
— Нет. Конечно нет…
— Мы проверим, месье Бахман. Будьте уверены. Мы допросим арестанток из вашей тюрьмы, даже тех, кто уже вышел на волю.
— Валяйте, — ответил Даниэль. — Марианна была единственной…
— Значит, вы признаете, что спали с ней, даже признаете, что в нее влюблены, но отрицаете, что помогли ей в ее действиях?
— Именно так, месье.
Судья снова взялся за его показания:
— Тем не менее ваше признание обстоятельно. Вам известна марка оружия, которое Гревиль использовала при побеге… Вы даже упомянули, где именно его приобрели…
— Это… это Вернер мне подсказал, что пистолет — «глок». Я об этом понятия не имел. Как и о Сите-дез-Олнес.
— Осторожнее! Вы выдвигаете серьезные обвинения в адрес заслуженного сотрудника полиции!
Даниэль закрыл глаза. Он ждал, что адвокат возьмет слово, но не получил от него никакой поддержки.
— Я… Я уверяю вас: мне не в чем себя упрекнуть.
— Если вы будете сотрудничать со следствием, вам это зачтется… Где мы можем найти Гревиль?
— Но откуда мне знать! И… И даже если бы я знал, я бы вам не сказал.
— Тут-то вы себя и выдали, месье Бахман!
— Судья прав, — согласился мэтр Анди.
Он здесь для того, чтобы защищать меня или чтобы утопить окончательно?
— Я понятия не имею, где она! — отчеканил Даниэль. — Да и как бы я мог узнать об этом?..
— Вы должны были где-то с ней встретиться позже? Это вы нашли ей укрытие? Место, где она могла спрятаться после побега?
— Да нет же! — протестовал Даниэль, мотая головой. — Ведь я ей не помогал!
— Если вы откроете нам, где она, вам скостят срок… Но если нет, вы получите по полной, уж поверьте мне! Вы помогли не абы кому! А особо опасной преступнице… Женщине, совершившей несколько чудовищных убийств! Вы это осознаете?
— Она… Она не такая плохая, как вы себе представляете, — пробормотал Даниэль.
— Помолчите, — посоветовал многоречивый адвокат.
— Нет уж, мэтр, пусть ваш клиент объяснится! Пусть объяснит нам, как можно влюбиться в… в такой отброс!
Даниэль поднял глаза. Серые. Почти лиловые.
— Марианна не отброс! Я не позволю так о ней говорить!
— Мне жаль вашу жену! Терпеть измену всегда нелегко… Но когда тебе изменяют с такой вот…
— Прекратите! — заорал Даниэль, вскакивая с места. — Вы не имеете права так со мной говорить!
— Успокойтесь! — взмолился Анди.
— Сядьте на место! Я знаю, что вы помогли этой дряни сбежать, и вы скажете мне, где она! Или заплатите дорого, очень дорого. Так или иначе, полиция найдет ее и вернет в тюрьму, где ей место… Это вопрос нескольких дней.
— Надеюсь, что нет, — пробормотал Даниэль, снова опускаясь на стул.
Адвокат вздохнул, посмотрел на часы. Судья продолжил:
— Я назначаю следствие по делу о соучастии в побеге. Определяю для вас предварительное заключение.
— Неужели за то, что я спал с заключенной, полагается тюрьма!
— Не за это, Бахман… За соучастие в побеге!
— Но я ей не помогал! Вы когда-нибудь выслушаете меня?
— Я вас выслушаю, когда вы решитесь рассказать правду. Ваше вранье не интересует меня… Итак, я определяю для вас предварительное заключение в арестном доме С.
— С.? — ужаснулся Даниэль. — Но… Вы не можете так поступить! Я…
— По крайней мере, вы не окажетесь в чужих краях, месье Бахман, — с иронией проговорил судья. — Чего вы боитесь? Что ваши бывшие коллеги упрекнут вас в том, что вы их предали? Вы отправитесь в С.: это ближайший арестный дом… Не отправлять же вас за двести километров отсюда? Мы встретимся в понедельник… Если во время выходных вы опомнитесь и захотите в чем-то сознаться, сообщите надзирателю. Тот предупредит Вернера… А Вернер зафиксирует ваши показания. До свидания, месье Бахман. До свидания, мэтр.
Марианна позволила себе чудовищно длинную сиесту. Свернулась, как змея на солнце, посередине своей обширной постели. Проснувшись, умиленно глянула на будильник: три часа дня.
Приняла душ, не уставая предаваться таким простым радостям. Принять душ или ванну когда заблагорассудится… Затем перед зеркалом размяла свои закаменевшие мышцы. Нужно будет бежать быстро, спасаться на полной скорости. Бить со всей силы. Но боль скоро остановила ее. Слишком мало времени прошло, раны еще свежие. Даже на лице следы перенесенных мучений. Она не в лучшей форме, но чувствует, что готова. С болью она, как всегда, справится. Только бы дождаться подходящего момента…
И как раз кто-то постучал в дверь. Куница просунул мордочку. Марианна улыбнулась, несколько плотоядно.