Она снова засучила ногами, но тщетно.
— Себе только сделаешь больно… Прекрати дергаться. Странно, однако… Я ничего не чувствую… Если бы ты и правда хотела того идиота, это бы ощущалось. Но, возможно, если я буду настойчив, что-то получится…
— Прекратите, дьявол! — хрипло взмолилась она.
Фрэнк наконец убрал руку, толкнул ее. Ударившись о стену со всего размаха, она упала и откатилась назад. Съежилась на паркете. Фрэнк спокойно закурил.
— Ведь ты знала, Марианна, что я не сплю. Сама об этом сказала.
Он порылся в ящиках, быстро извлек упаковки лекарств.
— Ну и ну! Ты успела принять все это? Будет отравление…
Простертая в углу комнаты, Марианна не сводила с него полного ярости взгляда. Фрэнк встряхнул банку с пивом.
— Через сколько времени я свалюсь, если выпью это?
Он схватил Марианну за горло. Та выдала удар ногой, от которого он едва увернулся.
— Мне очень хочется заставить тебя выпить это дерьмо, просто чтобы увидеть результат… Я не такой лох, как ты, судя по всему, думаешь! У меня есть приятель, врач, я ему сразу же позвонил. Два лекарства вместе составляют убойную смесь… Я думал, ты собираешься принять это сама, взамен наркотика. Но теперь я понял больше! Я понял все…
Марианна затворилась в молчании, сомкнув уста над своим провалом.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы наши отношения испортились? Чтобы сбылся твой кошмар? Может, сон был вещим, кто знает…
Фрэнк коснулся ее щеки, она отвернулась так резко, что заныла шея. Фрэнк грубо развернул ее лицом к себе:
— Что ты наплела бедному Дидье, чтобы он поддался? Могу себе представить сцену! Вот уже долгие годы мужчина не касался меня… Так, да? Потом прилипла к нему… Он и растаял, как снег на солнце, так, Марианна? Но если тебе в самом деле приспичило, я могу это устроить!
Марианна попыталась укусить его за руку, снова не получилось. Он расхохотался. Отстранился чуть-чуть.
— Не трогай меня! — сказала она с угрозой в голосе.
— А кто мне помешает? Ты?
— Только тронь, и я убью тебя!
— Но я ведь не Дидье, Марианна. Я куда злее его. И знаешь ли, не надо подавать мне подобные мысли…
Фрэнк поднял ее, швырнул на кровать. Она упала на живот, он растянулся сверху. Несокрушимый. Марианна задыхалась под его тяжестью, не в силах пошевелиться. Вопила, как оглашенная. Фрэнк прикрыл ей рот рукой, заговорил нежно, на ушко:
— Что такое, Марианна? Тебе больше не хочется? Но ведь тебя так давно не касался мужчина!
Марианна чувствовала: он не блефует. В штанах у него достаточно козырей, чтобы забрать все ставки. Отомстить ей наихудшим способом, совершить непоправимое. Унизить ее, смертельно уязвить.
— Ты утром была права: я иногда бываю склонен к насилию. Ничего с этим, знаешь ли, не могу поделать, не всегда способен себя контролировать…
Он отнял руку, Марианна сделала глубокий вдох.
— Прекратите!.. — простонала она.
— Я много чего хотел бы с тобой сделать… С чего начнем?
Она расплакалась, задыхаясь от страха.
— Понимаешь, я хочу быть уверен, что ты больше не попытаешься меня предать… Натерпишься такого страху, что и в голову не придет начинать сначала…
— Не делайте этого! Я больше не буду!
Он прекратил наконец свою жестокую игру, встал, развязал ей руки. Тихонько всхлипывая от ужаса, она все скользила и скользила вниз, пока колени не коснулись паркета.
— Завтра у нас с тобой будет небольшой разговор.
Он вышел из комнаты, забрав пиво и медикаменты. Марианна неистово колотила по матрасу. В бешенстве кусала простыни. Она все испортила. Выдала себя, потеряла последний шанс.
— Я его убью! Убью этого подонка…
Комиссар толкнул дверь в комнату Дидье. Нашел его спящим. Прямо на паркете. Добраться до постели ему не хватило сил.
— Вот видишь, чертов кретин, ты даже не успел бы поиметь свою выгоду…
Воскресенье, 3 июля, — 09:30
Комиссар смаковал свой кофе на крыльце, пользуясь последней утренней прохладой перед тем, как наступит удушающая жара.
«Рено-лагуна» припарковался у самых ступенек. Капитан вернулся из маленького утреннего турне. Обычный ритуал: газеты — сигареты — круассаны. По воскресеньям занимает в три раза больше времени. Лоран поднялся по лестнице и протянул газету командиру:
— На первой полосе…
Он пошел на кухню за соком, вернулся через несколько секунд. Встал рядом с Фрэнком, предвкушая неизбежную реакцию, которая непременно отразится на лице.
— Я глазам своим не поверил! — высказался Лоран. — Малышка скрыла от нас историю большой любви с вертухаем! Этот бедняга огребет по полной, хотя ни сном ни духом не виноват.
— Невероятно, — пробормотал Фрэнк.
У него был озабоченный вид.
— Что с тобой? — спросил капитан. — У тебя такая вытянутая физиономия!
— Это… Это Дидье… Он спит. И нескоро проснется.
— Что такое?
— Я застал его в комнате Марианны сегодня ночью…
— Он ее трахал?
— Только собирался.
— Этот своего не упустит! — расхохотался Лоран. — Она хоть была согласна или…
— Более чем согласна! Сама назначила ему свидание…
— Но почему она выбрала этого недомерка?.. Хочешь сказать, что она намеревалась…
— Разумеется! Она рассчитывала удрать среди ночи! Помнишь лекарства, которые ты привез ей вчера? Так вот, если смешать два из них, получится мощное снотворное… Он принес напитки, она всыпала порошок в пиво… А потом пришел я. Я отправил Дидье в его конуру; через десять минут он свалился как мешок. Не успел даже добраться до койки!
— Дивные дела! И как ты отреагировал, как поступил с Марианной?
— Я… преподал ей небольшой урок. Нагнал на нее страху… Во всяком случае, надеюсь!
— А Дидье?
— Я еще не решил… Наверное, выведу его из группы. Он слишком слаб, он не сладит с такой девушкой, как эта. Вдруг снова лопухнется, а она удерет?
— Ты, скорее всего, прав… Во всяком случае, Фрэнк, будь с ней пожестче.
— Я не хочу, чтобы она ненавидела нас… Я собирался установить доверительные отношения.
— Ну, приятель, тут ты оплошал! Девчонка чокнутая, с этим ничего не поделаешь…
— Она не чокнутая. Но в одном ты прав: доверительные отношения накрылись…
— Надо нагнать на нее страху! Раз и навсегда! Чтобы ей в голову не пришло начинать сызнова… Проблема в том, что она ничего не боится.
— Думаю, сегодня ночью я действительно привел ее в ужас. Я заставил ее поверить, будто сейчас ее…
До Лорана дошло только через несколько секунд.
— И ты это сделал?!
— Ну… Полагаю, это единственное, чем ее можно напугать… Правда, сейчас она уже знает, что я блефовал.
— Вот и я говорю то же самое: ее не напугать ничем! Во всяком случае, из того, что допустимо сделать.
— Есть чем. Она по определению боится смерти. Смерти боятся все. Вот только она не осознает своего страха, в этом проблема. Всегда готова рискнуть… Она не собирается работать на нас и никогда не собиралась. Отказывается убивать даже ради того, чтобы получить свободу. Хочет ускользнуть, это у нее навязчивая идея… Нужно дать ей понять, что мы готовы на все. Даже на то, чтобы ее убить.
Установилось долгое молчание, потом Лоран расхохотался. Довольно неуместно.
— Что ты гогочешь? — изумился комиссар.
— Представляю себе, как Дидье обломался… Несладко ему пришлось!
Лоран согнулся пополам, Фрэнк тоже рассмеялся.
— Такая его сожрет с потрохами! — добавил капитан.
— Ты прав! Если бы я его не выставил вон…
На крыльцо выбежал Филипп в совершенной панике:
— Ребята! Дидье лежит на полу в своей комнате! Я пытался его разбудить, но…
Двое его коллег изнемогали от хохота, а он смотрел на них с комичным непониманием.
— Иди сюда! — сказал Лоран. — Мы тебя просветим…
Камера 213 — 09:45
Даниэль нагнулся, чтобы рассмотреть свое лицо в микроскопическом зеркале, прилепленном над шатающейся раковиной.
Под трехдневной щетиной вырисовывались впалые щеки. В глазах с лиловыми окружьями застыл вопль отчаяния. Он почти не спал, подручные Портье сделали для этого все. В камере всю ночь горел свет, в дверь непрерывно стучали. Даниэль ополоснул лицо холодной водой, которая пахла хлоркой. Наскоро привел себя в порядок. Снова улегся на тюфяк, который сплющился под его весом.
Что он еще может делать здесь? Запертый в четырех стенах, лишенный связей. Лишенный всего. Сквозь дрему он слышал, как парней ведут на прогулку. Раньше он сам их сопровождал. Когда был простым надзирателем в блоке А. Перед тем, как его повысили в звании и он приступил к своим обязанностям в женском блоке.
Теперь, когда стало больше нечем заняться, он размышлял о своей жизни. О своем прошлом. Будто перечитывал бездарную книгу. Историю, которая никогда ему не нравилась. Но у него была только эта. Дерьмовая жизнь в итоге. Жизнь за решеткой, приведшая к логическому завершению. За решетку.
Изматывающая, неблагодарная, плохо оплачиваемая работа. Выполняя ее, он хотел быть полезным, но только и делал, что поворачивал ключи в замочных скважинах. Открывал и закрывал решетки. Проделывал это тысячи раз. Жизнь в тени, отмеченная ужасами тюрьмы. В гнилом нутре социума, в катакомбах, куда никому неохота спускаться. Среди убийц, мошенников, наркоторговцев, насильников, воров, сутенеров. Важных персон и людей, никому не известных, которые стали преступниками из-за несчастливого поворота судьбы. Жизнь среди тех, кто потерпел в жизни поражение. И среди невиновных, которые во множестве гниют в застенках.
Столько горечи, столько разочарования. Какие-то проблески надежды, редко выпадающие хорошие минуты. Он пересекался с людьми необычной судьбы и научился не доверяться видимости. Не высказывать поспешных суждений.
Жизнь, каких множество. До того дня, когда… Когда он встретился со взглядом черных глаз. Когда рассмотрел этот рот капризного ребенка. Изгибы тела, созданного, чтобы убивать. Когда оказался во власти преступницы, отвергнутой миром. Убийцы, способной на все. Способной подарить ему лучшее, что в ней есть. Он вспомнил тот первый раз, когда она стала принадлежать ему. В ней проглянуло нечто неимоверно сильное, и он понял: эта девушка заведет его в самый ад. А он слепо последует за ней. Рано или поздно.