— И что с того? Лучше подохнуть, чем видеть рожу грязного копа!
— Я не виноват, что ты не умеешь мыслить здраво. Я предупреждал: никаких козней исподтишка, никаких попыток побега.
Она пыталась обуздать свой гнев. Надо поберечь нервы. Она и без того устала. А эти присосались, как пиявки. Паразиты, от которых так просто не отделаешься.
— Чего вам надо? — пролаяла она, словно выплевывая яд, которым было пропитано все ее тело.
— Она не хочет разговаривать, Фрэнк! Девушка не желает поддерживать беседу…
— Думаю, мы ей помешали. Она как раз хныкала, когда мы вошли…
— Ох уж эти девчонки! Всегда лучше брать мужскую особь, чем женскую, из приюта для бездомных кошек… У этой к тому же блохи! — насмехался Лоран.
— Чтоб ты лопнул, сраный мудак!
Лоран навис над ней. Схватил за руки, поднял:
— Хочешь вернуться в сарай?
Лоран потащил ее к двери. Марианна сопротивлялась, как могла. Но силы изменяли ей. Она повалилась на паркет, чтобы ее было трудней волочить, в отчаянии вцепилась в дверной косяк.
— Что? Не хочешь туда возвращаться? — вопил Лоран.
— Нет! — стонала она.
— Да ну! Не говори, что ты струхнула, Марианна! Я-то думал, ты ничего не боишься!
Она вся задрожала, Лоран оставил ее. Фрэнк принял эстафету:
— Ты больше не попытаешься бежать, правда? Не нападешь на кого-то из нас? Потому что, если ты еще раз отколешь подобный номер, я запру тебя там и буду держать, пока не сдохнешь… Усекла?
Она кивнула, пыталась спрятать лицо. Но Фрэнк развел ее руки.
— Я… Я не… хотела… его убивать… Просто чтобы он заснул и…
— Но ведь убила же! Еще одно убийство, Марианна… И это — преднамеренное!
— Я не хотела… Я не понимаю…
— Вот единственное, что ты должна понять: я не хочу, чтобы ты продолжала свои фокусы… Иначе мы от тебя избавимся. Ясно?
Она стряхивала с себя воображаемых насекомых. Потом наконец расплакалась. Эти громкие рыдания копы услышали с облегчением.
Да, им удалось ее напугать. Даже сильно напугать. Миссия выполнена… Фрэнк решил, что настало время проявить милосердие.
— Успокойся. Будешь вести себя тихо — больше не вернешься туда…
Она совершенно расслабилась, дала себе волю. Плакала, как испуганный ребенок. Лоран открыл дверь:
— Пошли, довольно. Она получила свое…
Но Фрэнк не мог ее оставить в таком отчаянии.
— Почему ты хотела предать меня, Марианна?
— Я… Я боюсь! — призналась она. — Боюсь того, что ты заставишь меня сделать…
Ей понемногу удавалось обуздать свои чувства.
— Я бы хотел, чтобы ты сейчас поела… Ты должна поправиться. Хочешь еще кока-колы? Там, по крайней мере, есть сахар…
— Да… Мне так хочется пить…
— Сейчас принесу.
Фрэнк закрыл дверь на ключ, и Марианна услышала, как он спускается по лестнице.
Я убила. Снова убила. Хотя этот коп мне ничего не сделал. Даже был мил со мной. Как Моника. Как старый папашка.
Да, именно это мучило ее. Это и образ Даниэля, истерзанного.
Она встала. Нельзя терять время. Подобрала электрический провод, прихватила стул и направилась в ванную комнату. Очевидность решения поразила ее. Больше так не жить. Больше не страдать так. Больше никогда никого не убивать, тем более по принуждению. И лицо Даниэля, плавающего в собственной крови. Конечно же, из-за меня. Потому что я его покинула. Потому что я умею творить только зло. Зло, и ничего другого.
Она закрыла дверь, приперла ее стулом, который затолкала под ручку.
Шаги Фрэнка снова раздались в комнате.
— Марианна?
— Я… Я в туалете… Минутку…
Она влезла на табурет, крепко привязала провод к плафону люстры. Второй конец обмотала вокруг шеи. Хорошо бы, плафон выдержал.
— Марианна? Что ты там затеяла?
— Уже иду…
Она закрыла глаза. Даниэль, любовь моя, ты на меня не сердись. Видишь, я думаю о тебе даже в последний миг. Ухожу, видя перед собой твои глаза. Но я должна это сделать. Прямо сейчас. Надеюсь только, что ты будешь счастлив. Что ты еще жив.
Она оттолкнула табурет. Шейные позвонки чудовищно вытянулись, провод стиснул горло. Фрэнк повернул ручку двери:
— Марианна! Что ты там творишь? Что за грохот?
Он несколько раз ударил в дверь плечом, переборка задрожала. Лоран, встревоженный грохотом, вбежал в комнату.
— Что за бардак? — зарычал он.
— Она заклинила дверь! — крикнул Фрэнк. — Я не знаю, что она там делает!
Лоран оттеснил друга, взял разбег. Ринулся на преграду и выломал дверь не хуже бульдозера. Чуть не упал, увлекаемый собственным весом. Оба на секунду остолбенели.
— Черт! — заорал комиссар.
Лоран поставил табуретку, схватил Марианну за талию, приподнял ее.
— Помоги мне! Отвяжи провод!
Фрэнк взобрался на стул, развязал узел на плафоне, в то время как Лоран поддерживал безжизненное тело. Наконец они опустили Марианну на пол. Сняли провод, который ей стягивал шею. Фрэнк приложил палец к сонной артерии. Лоран ждал вердикта.
— Жива!
Ее перенесли на кровать. Наконец явился Филипп.
— Что вы такое с ней сделали? — возмутился он, видя, что девушка лежит в постели без чувств.
— Она повесилась… Но еще жива.
Ей клали на лоб холодные компрессы, чтобы вынудить вернуться из сонма мертвых. Черные глаза наконец открылись. Марианна вдохнула воздух с каким-то механическим скрежетом.
— Ты меня слышишь? — спрашивал Фрэнк, охваченный тревогой.
Если в мозг не поступал кислород хотя бы несколько минут, последствия могли оказаться необратимыми. Она также могла сломать себе шейный позвонок.
— Ты меня слышишь, Марианна?
Понедельник, 4 июля
Два огромных кулака давили ей на горло. Сумасшедший специалист по акупунктуре утыкал все тело иголками. Во рту пересохло, кожа горела. Она попыталась повернуть голову и посмотреть на будильник. Шея и затылок — единый брусок закаленной стали.
Она тут же вспомнила электрический провод вокруг горла. Спросила себя: зачем?
Уселась на краю кровати, стараясь резко не двигать головой. Вздрогнула, увидев, что она не одна. Комиссар, подперев рукой щеку, забросив на подлокотник ноги, задремал в кресле, которое притащил из гостиной. Щурясь, она увидела постороннего. Поднялась очень тихо, но он тотчас открыл глаза. Будто ему в самый мозг внедрили сигнал тревоги. Почему этот тип никогда не спит?
Скривившись от боли, он принял более нормальную позу. Лицо его еще несло на себе стигмат бешенства Марианны: рассеченную надбровную дугу. Марианна снова повалилась на кровать.
— Мне не нужен телохранитель, — пробурчала она, массируя затылок.
Фрэнк потянулся, встал:
— Тебе нехорошо?.. Хочешь кофе? Спустишься со мной?
Она хотела пожать плечами, но ничего не вышло.
— Выпьешь кофе, таблетку аспирина, и снова поднимемся.
— Как тебе будет угодно.
Она натянула чистые джинсы, прошла в ванную, чтобы разгладить черты. Каждое движение требовало деликатности. Нужно было учиться поворачивать корпус, а не голову. Она немного задержалась, рассматривая лиловое колье, украшавшее шею.
Вот черт… Как я до такого дошла? Должно быть, совсем съехала крыша… Все из-за этих копов. По необходимости неся голову высоко, Марианна, идя впереди Франка, спустилась в кухню.
Он занялся приготовлением кофе, она же разглядывала его с затаенной, хотя и рвущейся наружу ненавистью. Готовая вцепиться ему в глотку. Он разморозил круассаны в микроволновке. Вот бы и Марианну разморозить так же. Она закурила свою первую сигарету. Долго кашляла. Фрэнк поставил перед ней тарелку с выпечкой, кофе, стакан воды и таблетку аспирина. Она даже и не подумала сказать спасибо. Все-таки, не рискнув все это тащить наверх, позавтракала лицом к лицу с ним, его игнорируя. В молчании таком же плотном и вязком, как апельсиновый мармелад.
— Что на тебя нашло? — вдруг спросил Фрэнк. — Ты так близка в свободе, Марианна… Почему ты хочешь все пустить под откос?
— Оставьте меня в покое… Нет охоты разговаривать.
Он поменял стратегию. Сам озвучил ответ:
— Это из-за… из-за того, как я с тобой обошелся вчера?
— Не первый день я провожу в карцере!
— Я хотел тебя напугать… Последнее предупреждение, чтобы ты прекратила залупаться… Надеюсь, ты усвоила, что тебя ждет, если ты снова попытаешься меня надуть?
— Напугать меня? Наверное, ты забыл, что я просидела в тюрьме четыре года… И ты даже представить себе не можешь, чего я там натерпелась. По сравнению с тем, несколько часов в сарае — сущая плешь! Дармовая сауна…
Он надкусил круассан и снова пошел в атаку:
— Это не объясняет, почему ты пыталась покончить с собой вчера вечером… Из-за Дидье?
Она по-прежнему не отвечала. Тем не менее он почувствовал, что докопался до правды.
— Знаешь ли… Ты его не убила. Он не умер. Он вернулся домой. Я его прогнал.
Наконец-то она прислушалась к его словам. Сначала с изумлением. Потом с яростью.
— Но… Зачем же вы?..
— Чтобы вселить в тебя страх. Чтобы ты поверила, что мы в самом деле оставим тебя подыхать в сарае… Но ты должна уразуметь, что то было последнее предупреждение. Другого не будет.
Она встала. Фрэнк выдержал ее взгляд, полный ненависти. Даже апломба.
Она немного прошлась, чтобы успокоить нервы. Задержалась перед посудным шкафом. Вдруг заметила фотографию Даниэля на первой полосе газеты, которая валялась там. Нет, невозможно. Это не может быть Даниэль…
Она развернула листы, Фрэнк подумал было вырвать их у нее из рук. Слишком поздно. Она уже прочла заголовок. Легче отнять кость у голодного питбуля! Фрэнк обругал про себя Лорана. Просил же выбросить это в мусор! Лицо Марианны менялось от строки к строке. От слова к слову. Губы шевелились, беззвучно проговаривая написанное.
Тюремный надзиратель находится под следствием за соучастие в побеге Марианны де Гревиль… Мужчина тридцати девяти лет, старший надзиратель женского блока арестного дома С., признался, что помог заключенной бежать из больницы. Он снабдил ее оружием, и следствие полагает, что ему известно, где она скрывается, но он отказывается это сообщить… Мотив его действий — не что иное, как любовь, которую он испытывает к этой заключенной, моложе его почти на двадцать лет… Молодая женщина, преступница, осужденная за четыре убийства, два из которых были совершены уже в заключении, до сих пор не обнаружена, несмотря на впечатляющие усилия правоохранительных органов. Надзиратель помещен в арестный дом С., ему грозит длительный срок тюремного заключения…