— Держать в рамках? — поперхнулся судья.
— В тюрьме такая девушка, как она, — бомба замедленного действия… Ей двадцать лет, у нее неистовый нрав, она приговорена к пожизненному… Давать ей наркотик и сигареты означало предоставить отдушину, это был способ держать ее под контролем. Если она вела себя тихо, то получала дозу.
— Забавные методы! Таким образом вы распространяли наркотики в тюрьме!
— Я не получал от этого никакой выгоды. Приносил только для Марианны… Никакой коммерции.
— Возможно… Это следует проверить. Кто вас снабжал?
— А… Этого я вам не скажу.
— Было бы лучше, если бы сказали…
— Я не могу.
— Вам нечего бояться, вы сидите в тюрьме!
— Ну и ну! Я в полной безопасности! Достаточно поглядеть на мою физиономию, чтобы в этом убедиться!
— Не могу оценить вашего юмора, месье Бахман…
— Тем хуже. Мне нечего добавить по данному поводу.
— Хорошо… Мы к этому вернемся позже. Но вы и за это ответите перед законом… И это только усугубит наказание.
— В моем положении…
На мгновение мелькнула мысль, не выдать ли Санчеса, который его покрывал. Но он тут же одумался. Нельзя терять главную свою опору в недрах тюрьмы. Это значит сразу подписать себе смертный приговор.
— В последний раз предлагаю: скажите нам, где скрывается Гревиль, и суд это учтет…
— Я не знаю, где она! Сколько раз я должен это повторять? Я не знаю, где она прячется. И я не помогал ей бежать из больницы…
Судья открыл окно, в комнату проникли уличный шум и смог.
— Можно покурить? — спросил Даниэль.
— Разумеется, нет. Курение приводит к раку легких.
Еще бы! Лечить эту фигню уже слишком поздно.
— Хорошо, — пробормотал судья, усаживаясь на место. — Не угодно ли начать сначала? Что вы сделали в тот день, когда навещали вашу любовницу в больнице?
Любовницу. Впервые с его жизнью соотнесли это слово, немного грубое. Даниэль слабо улыбнулся:
— Я принес ей вещи… И мы занимались любовью. Знаете, этим занимаются вдвоем, и это очень приятно.
— Эй! Фрэнк!.. Фрэнк?
Комиссар издал хриплый крик. Увидел через амбразуру век обеспокоенное лицо Филиппа. Приподнялся, сел, опустив голову на спинку канапе. Будто молотом ударили по затылку.
— Тебе нездоровилось? — забеспокоился Филипп.
— Сам не знаю… Очень болела голова, и… я прилег… Сейчас сколько времени?
— Час дня.
— Уже? Я продрых четыре часа?
Фрэнк вдруг заметил, что и Лоран тоже тут, сидит в кресле прямо напротив него.
Четверть секунды понадобилась, чтобы его узнать. Толстенная повязка в форме буквы Т скрывала его лоб и опускалась до кончика носа. Два фингала вместо глаз.
— Легкая черепно-мозговая травма и перелом носа, — резюмировал Филипп.
— Эта сумасшедшая мне испортила портрет! Может быть, впредь будет лучше держать ее взаперти в комнате?
— Да, — признал комиссар. — Я зря позволил ей спуститься… Мне очень жаль.
— Тебе жаль? А мне-то каково?
— Теперь она плачет из-за своего мужика, — объяснил Фрэнк. — Но кризис, думаю, миновал…
— Она плачет? — злобно переспросил капитан. — Бедняжка! Ты ходил ее утешать, надеюсь?
Фрэнк не успел ответить. Филипп добавил свой укор к длинному перечню:
— Ты не должен был один заходить к ней в комнату! Ты едва избежал смерти; может быть, хватит?
— Она в наручниках…
Комиссар вышел подышать воздухом на крыльцо, молодой лейтенант за ним по пятам. Будто боялся, что тому снова станет нехорошо. Лоран остался внутри, подогревая свой гнев.
— Ты правда считаешь, что с ней удастся сладить до того момента, когда нужно будет выполнить миссию?
— Придется, — ответил Фрэнк. — Но больше всего мы рискуем в самый момент исполнения… Когда мы будем вынуждены спустить ее с поводка на вольную волю. Я еще должен раскинуть мозгами, изобрести лучший способ помешать ей нас кинуть.
— Я все время спрашиваю себя, чем это кончится. Наверное, следовало выбрать кого-то другого… Такое впечатление, будто мы играем с огнем.
— Верное впечатление! — согласился капитан, который только что присоединился к ним. — Дайте мне ее успокоить, и больше нечего будет бояться!
— Ничего у тебя не выйдет! — ответил Фрэнк, бросая на него суровый взгляд.
— Заключим пари?
— Никаких пари… То, что она перенесла вчера, не помешало ей сегодня наброситься на нас. Надо просто усилить меры предосторожности.
— Ты прав! Я бы хотел живым вернуться домой, завершив эту долбаную миссию!
— Утром я уже думал, что она отправит меня на тот свет, — прошептал Фрэнк. — Видели бы вы ее глаза… Но она не убила меня в конечном итоге. Это скорее добрый знак…
— Она тебя не убила, потому что я ее оглушил! — напомнил Филипп.
— Нет… Она почти разжала руки, когда ты ее ударил. Я прекрасно видел, что она колеблется.
— Это преступница, — продолжал Филипп, — но… По правде говоря, она… Не знаю, как сказать! У меня такое впечатление, что натура у нее добрая. И я себя спрашиваю, как она до такого дошла…
Лоран закатил глаза к небу.
— Это не случайно, — с убеждением сказал Фрэнк. — У этой девушки смерть в крови. Ее порывы не поддаются контролю…
День клонился к вечеру. У Марианны ужасно затекли руки. Никто не заходил к ней с самого утра. Она вытянулась на кровати, лежала, не шевелясь. Глаза прикованы к зеленым кристаллам… Дух — к голубым глазам. Значит, то, что она видела вчера, не было простым кошмаром или галлюцинацией, вызванной обезвоживанием.
Любовь моя… Я тебя оттуда вытащу. Держись!..
Весь день она провела, прикидывая, что можно сделать. Выбор невелик. Существует только два решения. Но что бы ни случилось, она будет действовать. Сделает все, что угодно.
Ради тебя, моя любовь.
Шаги в коридоре возвестили о гостях. Будем надеяться, что они меня развяжут и накормят. Или снова отведут в сад и засунут в сарайчик. Или даже убьют. Если меня убьют, я не смогу спасти Даниэля… Нет, они не могут меня убить, я им слишком нужна.
Ключ два раза повернулся в замочной скважине. Делегация в честь большого праздника. Три копа по цене одного.
— Мы принесли тебе ужин, — объявил комиссар.
Он опустился на колени перед кроватью, Марианна повернулась к нему спиной. Наконец избавилась от железной хватки наручников. Потерла запястья, оглядела их всех по очереди.
— Собираетесь хавать в моем обществе? Хотите мне аппетит испортить, да?
Она направилась в ванную. По дороге одарила Лорана насмешливым взглядом и ухмылкой. Тот схватил ее за руку, потянул назад:
— Ты еще смеешься над моей рожей!
— Я? Да что вы, капитан! Я нахожу, что эта маска вам безумно идет!
Он легонько стукнул ее по носу. Там уже имелась трещина. Удар был несильный, но боль заполыхала пожаром, добралась до мозга. Слезы полились, она закрыла лицо руками.
Согнулась, пережидая, пока буря стихнет.
— Сукины дети! — пробормотала с презрением.
Лоран заставил ее распрямиться, притиснул к стене:
— Что ты только что сказала?
— Довольно! — вскричал Фрэнк.
— Позволь поучить ее правилам хорошего тона…
— Отпусти ее!
Лоран наконец подчинился, и Марианна укрылась в ванной комнате. У Фрэнка возникло ощущение, будто кто-то топчется по его нервам. Он вдруг пожалел, что согласился исполнить эту миссию.
— Ты не мог бы хоть немного сдерживаться? — упрекнул он помощника.
— Да ладно, я ее едва задел! И потом, не ты ли врезал ей рукояткой пистолета по голове в тот день, когда ее привезли? Не ты ли запер ее вчера в крысиной норе?!
Фрэнку пришлось умолкнуть. Марианна вышла из ванной и встала прямо перед ним, глядя своими черными глазами в его зеленые и тяжело дыша.
— Мне нужно вам сказать… Я выполню задачу только при одном условии: моего мужчину должны выпустить из тюрьмы… И снять все обвинения.
— Твоего мужчину? — рассмеялся капитан. — Довожу до твоего сведения, что у твоего мужчины жена и двое ребятишек…
— Либо принимаете условие, либо нет, — заключила она, не обращая внимания на сарказм Лорана.
Фрэнк позволил себе секунду подумать. Положение осложнялось.
— Единственное условие договора заключалось в том, что тебя вытаскивают из тюрьмы и отпускают на свободу после успешного завершения миссии… Договор не меняется.
— Ну так я сама вставлю туда параграф…
Он чувствовал, как у него раздуваются миндалины. Два отличных шара, хоть сейчас играй в петанк. Но он сохранял спокойствие.
— Я уже тебе объяснил, что не в силах ему помочь… Что его и так скоро освободят. Не представляю, почему ты морочишь мне голову этой историей.
— Я не стану никого убивать, пока Даниэль сидит в тюрьме, — отчеканила она. — Это ясно, комиссар?
— Если ты откажешься соблюдать условия договора, я тебя ликвидирую, Марианна. Это ясно?
Какое-то мгновение они стояли друг перед другом в напряженной тишине.
— Дам тебе подумать, — сказал он наконец. — Надеюсь, ты вернешься к здравому смыслу…
— Не рассчитывайте на это, комиссар. Я пальцем не пошевелю, пока он в тюрьме.
Трое полицейских вышли из комнаты. Марианна опустилась в кресло. Нужно действовать осторожно. Выиграть войну нервов. Рассмотреть другое решение, если шантаж не сработает. Запасной выход. Она уже придумала план. Более примитивный, чем первый. Но это явно ее последний шанс. Она поела чуть-чуть и снова легла.
Поспать, чтобы восстановить силы. Чтобы боль прошла. Сосредоточиться. Быть наготове. Ради момента, когда…
Ради тебя, моя любовь.
Вторник, 5 июля, — полдень
Фрэнк ставил на поднос завтрак для узницы. Заодно проговаривал про себя вводную речь. Что-то вроде аперитива.
Лоран снял повязки: в самом деле битый грязный коп. Скорее бандит, попавший в лапы к соперничающей группировке.
— Есть новости? — с надеждой осведомился он, открывая банку пива.
— Нет, — сообщил комиссар. — По-прежнему ничего.