— Ник? — Энди слегка сжала мое плечо. — Сейчас ты делаешь эту странную вещь: пялишься в пространство и хмуришься так, что появляется морщинка между бровями, — она нажала на кожу между моих бровей и сморщила нос. — Пенни за твои темные и мрачные мысли.
Вздохнув, я убрал ее руку, и притянул в свои объятия, мои губы были в миллиметре от ее уха.
— Он никогда не будет достоин тебя.
— А ты? — парировала она.
Я вздохнул и отстранился.
— Полагаю, я заслужил это.
— Да, — она улыбнулась.
Я облизал губы и заставил себя отвести взгляд от ее ротика.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы удержать твоего отца на расстоянии, Энди. Но ты знаешь, я не могу ничего обещать.
— Он все еще контролирует тебя… не так ли?
Я не ответил.
— Ник, я переживаю за тебя.
Она и должна была.
Коза Ностра была организована таким образом, о котором русская мафия могла только мечтать. Было определенное уважение среди итальянцев, лояльность, основанная не только на родственных узах, но и на крови.
— Не надо, — сказал я отстраненным голосом, с тревогой потирая татуировку серпа, отпечатанную чернилами на моей руке. — Последнее, что тебе нужно делать, это добавлять проблемы в свою жизнь. Просто обещай мне, что если итальянцы не продержатся до конца сделки, ты оставишь кровавый след на своих поминках.
Я должен был сказать это, даже если и знал, что они продержатся. Так уж они устроены.
У Энди вырвался смешок.
— Жестокий русский.
— Наполовину русский, — поправил я.
— Все же считается, — она подмигнула, а затем заговорила серьезно: — Ты все еще боевик у моего отца, Ник? Скажи мне…
Я отвел взгляд.
— Просто будь счастлива, Энди, и если тебе что-то понадобится, что угодно…
— Есть кое-что, — прошептала Энди.
— Почему у меня такое чувство, что мне не понравится то, что ты сейчас скажешь?
— Потому что тебе не понравится. Всегда доверяй своей интуиции, Ник.
Я закатил глаза, пытаясь заставить ее сменить тему, а не концентрироваться на моих грехах или том, как босс, ее отец, все еще держит меня за яйца.
— Что это, Энди?
— Приди на мои похороны.
— Энди!
— Что? Это справедливо. Я пригласила тебя на свою свадьбу, и ты — единственная настоящая семья, которая у меня есть, — я ощутил чувство вины. Это ложь. У нее была сестра, просто они никогда не встречались. — Пожалуйста?
— Отлично, — я облизал губы, заставив себя улыбнуться, хотя хотел делать что угодно, только не присутствовать на ее похоронах. — Я сделаю это.
— Замечательно, и, Ник?
— Да?
— Она должна быть очень красивой.
— Чертова читательница мыслей, — пробормотал я, доставая стакан и наливая в него виски. Я был на работе. И пил. Что-то в медицинской школе явно проповедовало против этого, не то чтобы я вел операцию прямо сейчас. Мои руки тряслись так, что жидкость практически расплескивалась через край стакана. Выругавшись, я выпил все содержимое и перезвонил Серджио.
— Серджио? — рявкнул я в трубку.
Он секунду молчал, а затем сказал:
— Ее больше нет.
Пустым, его голос был таким пустым, как будто весь его мир перестал функционировать должным образом. Тогда почему же планета продолжает вращаться? Без солнца, чтобы вести, и луны, чтобы следовать?
— Мое предложение, — я облизал губы, пробуя сладкий виски, оставшийся на них. — Оно все еще в силе.
Пару месяцев назад я сказал ему, что могу заставить его забыть произошедшее единственным известным мне способом.
Серджио тяжело вздохнул.
— Русские.
— И что?
— Я лучше буду чувствовать… — прошептал он. — Потому что это значит, что это происходило. И она заслуживает, чтобы ее помнили самым болезненным способом. Так что на сегодня мой ответ — «нет». Каким он будет завтра? Все еще «нет».
— Если ты так уверен.
— Она хотела, чтобы ты присутствовал на похоронах.
— Знаю, — я прочистил горло. Я не сделал ничего, чтобы скрыть печаль, звучащую в моем голосе. — Я приму меры.
Линия оборвалась.
Я бросил телефон на стойку и провел ладонями по лицу, пока ощущение удушья от потери захлестывало меня.
Энди, мой единственный друг, дочь одного из моих самых ненавистных врагов, дочь человека, который держал в своих руках так многое от мира сего, ушла навсегда.
Я взглянул на закрытую дверь. Майя была там и не знала, что этот мир без ее сестры всегда будет немного темнее. Мне не хотелось разговаривать.
Я не был готов к этому. Да и буду ли когда-либо?
Оставалось слишком много секретов, которые я скрывал от нее, так много невыясненных вопросов, что стало сложно помнить, что нужно сохранить при себе, а чем можно поделиться. Она способствовала тому, чтобы я не мог держаться от нее на расстоянии.
А это как раз то, что мне нужно делать.
Она хрустнула суставами пальцев.
— Когда ты почувствуешь, что воспоминания возвращаются… Просто похрусти суставами пальцев, и не останется ничего, кроме мимолетной мысли. Понимаешь меня?
Майя заморгала, ее глаза остекленели.
— Нет.
Я приложил нож к ее запястью и медленно провел по коже.
— Это больше не причиняет боль, не так ли?
— Нет, — она была в шоке. — Это чувствуется…
— Как освобождение, — ответил я за нее. — Так и должно быть. Теперь, что происходит, когда ты хрустишь суставами?
Ее взгляд метался из стороны в сторону не в силах сосредоточиться на какой-либо вещи слишком долго.
— Я… — она снова моргнула. — Это значит… это значит, что я вспомнила, но не знаю, что именно.
— Ты вспомнила, как сильно ты любишь мороженое.
Она кивнула.
— Да… Ванильное.
— Ты любишь ванильное.
Сыпля проклятиями, я оттолкнул воспоминания и встал, чтобы бросить взгляд на свое отражение в зеркале. Каждая прядь темных волос была на месте, новый черный костюм превосходно скроен, голубая рубашка в полоску застегнута на все пуговицы, но мои глаза. В них, как всегда, не было блеска жизни. И в этот день, единственный из всех остальных, меня это волновало. Потому что это было еще одним напоминанием, что мир несправедлив.
Что такой человек, как я, продолжал жить.
В то время как такие, как Энди, уходили слишком рано.
Ничего похожего на справедливость.
Я сжал кулаки. Вот почему я так сильно работал над тем, чтобы спасти Майю, вот почему я подписал этот чертов контракт с ее отцом, почему я рвал задницу, чтобы держать ее на расстоянии.
И тогда, когда придет время.
Тьма станет для нее не тюрьмой.
А свободой.
ГЛАВА 13
Убийца, который орудует на пирсе, все еще на свободе, хотя в течение недели и не было зарегистрировано ни одного убийства.
~ «Сиэтл Трибьюн»
Майя
Этим утром я быстро выучила кое-что о Николае — у него раздвоение личности. На самом деле, нет, но это было единственным объяснением, почему вдруг доминирующий и ужасающий человек взял растение у престарелого портье и полил его.
Да, вы не ослышались, он полил его.
Я бы рассмеялась, если бы это было смешно, но это было очень странно. Это как смотреть на политика, который запускает кампанию под лозунгом «Я нормальный, такой же, как и все». Я даже начала ожидать, что он начнет целовать младенцев и бесплатно раздавать щенят. Он спокойно и — что наиболее шокировало — терпеливо объяснил, что я должна буду делать в течение дня в соседнем с ним кабинете.
Исследование.
И тогда, словно у него было раздвоение личности, он просто… Переключился. Он мельком взглянул на мобильный телефон, который держал в руке, побледнел, после чего выпалил инструкции о том, чтобы я соответствовала той зарплате, которую он платил.
— Новейшие штаммы венерических заболеваний, — он бросил папки на мой стол. — Изучи собранную информацию и исследуй возможные пути излечения.
Он начал потеть.
Потом чуть не наткнулся на стену, пока шел к той странной секретной двери, и захлопнул ее.
Мое сердце сильно стучало в груди от воцарившейся некомфортной тишины. Что он делал?
Я проглотила комок страха в горле, потому что он был не просто странным, он был совершенно непредсказуемым.
Я сильнее сжала руки на большом дубовом столе и посмотрела на кофе-машину слева от меня. Что же, по крайней мере, я знала, как делать кофе. С этим я могла справиться. Не имея ни малейшего понятия, когда он выскочит из своей суперзлодейской комнаты, я сделала две чашки, одну поставила на его стол, а вторую взяла с собой в кресло, попивая и разглядывая папки.
Спустя десять минут после своей странной вспышки, Николай появился в дверях. Вид его был непоколебим, руки по бокам сжаты в кулаки.
— Все в порядке? — спросила я.
Игнорируя меня, он быстро зашагал к своему столу и уставился на чашку кофе хмурым взглядом.
Беспокойство захлестнуло меня. Неужели приготовление кофе было плохой идеей?
— Что это? — он указал на чашку, его брови сошлись вместе, что выглядело как полное недоверие.
— Кофе, — смело ответила я. — Некоторым людям он нужен, чтобы функционировать, но, учитывая, кто ты такой, я не уверена, нужно ли тебе что-нибудь, кроме крови и душ девственниц, но я рискнула.
Его губы дрогнули.
— Я и не вспомню, когда кто-либо последний раз делал мне кофе.
— Даже в «Старбакс»?
Он не ответил, просто сел за стол, продолжая смотреть на кофе, словно боялся его попробовать.
— Я ничего не подмешивала, если тебя это интересует, — я вернулась к работе и продолжила читать толстую папку тематических исследований и пациентов, когда почувствовала его взгляд на себе.