– Она не позволила мне! Начала кричать, кидаться, лгать… Ричардсон… этот ублюдок…
Томас хотел утереть заблестевшие глаза, но Дерек прикрикнул:
– Не двигайся!
– Прости… – Томас всхлипнул. – Прости, сын… С Кристианом у тебя было больше шансов жить нормально. Он богатый… Он, наверное, любил твою мать, раз она так боялась от него уйти.
– Боялась? – переспросил Дерек. Его броня трескалась. Руку потряхивало. Идеальный план мести разрывался на лоскутки.
– Да, сынок. Я не горжусь тем, что сделал. Я вышел из себя. Но Люси делала вид, что все кончено и она не знает меня! А я хотел быть с тобой. Сынок…
Шериф Дэвис не договорил. Воспользовавшись замешательством Дерека, он ринулся вперед и отобрал револьвер. За одну секунду они поменялись местами. Теперь ствол упирался в грудь Дерека, а Томас оскалился:
– Глупый мальчишка.
– Что происходит? – растерянно спросил Дерек.
– Ты не мой сын, идиот! Я бесплоден! Если бы у меня был такой сын, как ты, я бы задушил его в младенчестве! – плевался слюной шериф. – Твоя мать… Она была шлюхой, ее следовало прикончить. Что я и сделал. Передай ей привет, щенок. – И Томас нажал на курок.
Я вскрикнула, позабыв, что патроны лежали в моем кармане.
– Какого… – начал Дэвис, но не успел договорить: вскочив, я сбила Томаса с ног. – Маленькая сука, что ты себе позволяешь?!
Коробка выпала, патроны рассыпались по лужайке, сверкая в рассветном солнце. Томас легко, будто тряпичную куклу, откинул меня и потянулся за пулями, все еще сжимая револьвер.
Но Дерек со всей силы наступил ботинком ему на ладонь. Шериф взвыл, и этот звук вызвал волну в моем теле – ужаса? удовольствия? Я не успела осознать свои эмоции. Дерек сел на Томаса и начал его избивать: быстро, четко, монотонно. Он наносил удары, превращая лицо Дэвиса в кровавое месиво. Хруст. Хруст. Хруст.
– Дерек!
Когда он обернулся, я увидела его бледное лицо. Слезы блестели на щеках, заливали губы. Дерек рыдал, всхлипывал, утирал окровавленными костяшками нос и губы. Я подошла и обняла его со спины. Он сотрясался всем телом, нависнув над полумертвым Дэвисом.
– Остановись, – попросила я.
Дерек скатился на траву, продолжая рыдать. Все те эмоции, что он глушил в себе годами: самоконтроль, дисциплина, – все это помогало ему остановить разъедающую внутреннюю боль. Но дамбу прорвало.
– Сукины дети, – прохрипел Дэвис, стирая с лица кровь.
Я выпрямилась в полный рост.
– Это правда? – спросила я. – Ты бил меня не потому, что я похожа на маму? Не потому, что ты любил ее, скучал, злился…
– Заткнись, идиотка, – рявкнул он в ответ. – Такая же пустоголовая, как твоя мать. Зуб даю, – он харкнул кровью, – она знала, куда я ездил охотиться. Она так боялась остаться одна. Твоя сука-мать верила…
Его слова потерялись в шуме: кровь барабанила в голове. Он лгал мне. Все лгали. И если плотина Дерека – это боль, то моя – гнев.
Мыслей не осталось. Внутренности обожгло огнем: так выходила из меня ярость – по крупицам, через поры. Я схватила револьвер, вспомнила, как делали актеры в фильмах, открыла барабан и вставила патроны. Пушка стала тяжелее. Интересно, я смогу всадить пулю шерифу промеж глаз? Отомщу за маму, за себя, за всех тех девушек, что он, возможно, убил. За Маргарет, за Дерека.
Я взвела курок.
– Астрид! – воскликнул Ричардсон. Он вытер лицо: кровь шерифа смешалась со слезами, стала малиновой. – Отдай пистолет.
Сердце колотилось. Я помотала головой и направила оружие на избитого Дэвиса. Впервые я освободила ненависть. Я позволила ей течь по венам словно жидкой лаве.
– Давай, сука! – Шериф валялся на траве и орал. Вопрос пары минут, когда на его крики сбегутся люди. Дэвис не мог встать, так сильно Дерек его избил, но продолжал улыбаться как безумный. – Лучше сдохнуть, чем ответить за все, что я сделал. Тешер спустит с меня шкуру. Думаешь, я от тебя прятался, мальчишка? – Дэвис плюнул в сторону Дерека. – Я знать о тебе не знал! Давай, убей меня! – обратился уже ко мне. – Все вы, сучки Луксона, слабохарактерные подстилки.
– Астрид. – Голос Дерека звучал словно издалека, эхом. Тон твердый, командирский. Дерек встал и, пошатываясь, направился ко мне с вытянутой рукой: – Отдай.
Во мне боролась прошлая Астрид – девочка, которую бил отчим и всем было плевать, и новая Астрид – девушка, которую защищают, понимают, любят. Я крепко сжимала пистолет двумя руками и не отводила прицел от Томаса. Его маленькие глазки бегали, он беспомощно смотрел на Дерека. Умолял его. Несмотря на слова, шериф боялся смерти. Какая, мать твою, прелесть! Наверное, я выглядела так же, когда просила его остановиться.
Я засмеялась. И начала нажимать на спусковой крючок. Я стреляла и стреляла, пока не кончились патроны и не защелкал беспомощно курок. У своих ног я увидела кучу пуль. Некоторые впились в землю, некоторые исчезли под ее слоем. Томас лежал в грязи, поджав под себя ноги, как беспомощный ребенок. Он до сих пор держал глаза закрытыми. Вот что бывает, ублюдок, когда игрушка вырастает.
Дерек понял: я больше не опасна – и выбил пистолет из моих рук. Я не сопротивлялась: легко отпустила оружие. Дерек поднял револьвер. Дерек… он бы никогда не лежал вот так, униженный, в грязи. Он бы умер за свои идеалы. Пронизанная этой мыслью, я поняла, что люблю… действительно люблю Дерека Ричардсона.
– Ты доверяешь мне? – спросил он.
– Действуй, – ответила я.
Свободной рукой он коснулся моей. Переплел наши пальцы и улыбнулся:
– Только вместе, детка. Только ты и я.
Эпилог
В ресторане звучала живая музыка – парень с волнистыми темными волосами нажимал на клавиши пианино, наполняя зал чарующей рождественской мелодией.
– Сын Адаларда Биттнера – Ханс, – указал Дерек на пианиста.
– Красиво, – прошептала я и нахмурилась. – Он рок-звезда, нет? Я видела его клипы по телевизору.
Дерек пожал плечами.
– Я знал его бунтующим мальчишкой.
Беседа о музыке отвлекла, но ненадолго. Я вновь гипнотизировала двери в ресторан, пока официанты лавировали между круглыми столами, огибали украшенную ель и подавали гостям блюда на золотых подносах. Смех посетителей звучал со всех сторон.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – спросила я, кажется, в сотый раз.
– Это просто ужин, Астрид, – ответил Дерек точно в сотый раз.
Я открыла рот, чтобы высказать очередной веский аргумент, но не успела. В зал вбежала Пат. Она прекрасна! Рыжие локоны спадали на плечи голливудскими волнами, изумрудное платье идеально сидело на спортивной фигуре, а бордовая помада подчеркивала галочку верхней губы.
Заметив нас, Патриция поторопилась к столику, словно на ней были не шпильки, а любимые кроссовки.
– Что сделал с тобой Нью-Йорк? – выдохнула я вместо приветствия. – Ты – кинодива!
– Соответствую профессии, – рассмеялась Пат.
Мы обнялись, и я не совладала с эмоциями. Всхлипывая, указала на Дерека: надо бы их нормально представить, но от радости я забыла все слова. Дерек встал и, как истинный джентльмен, поцеловал ладонь моей подруги.
– Дерек Ричардсон.
– Вы тот сексапильный профессор? Наслышана! – подмигнула мне Пат и сделала вид, что обмахивается ладонью. – Я Патриция, подруга Асти.
– Тоже наслышан, – ответил Дерек. Он вопросительно посмотрел на меня, и я захотела провалиться сквозь землю. – Садись. Мой друг скоро подойдет.
– У нас двойное свидание? – хихикнула Пат. – Он красавчик?
– Он тебе понравится, – зачем-то выпалила я, испытывая нервозность, найдут ли наши друзья общий язык. Мы не надеялись свести их: увлечения Джона Голдмана явно будут не по нраву свободолюбивой Пат, но дружить-то они могут. Надеюсь. – Я планирую перевестись из Берроуза, чтобы мы с Дереком переехали в Нью-Йорк, и Джон хочет уехать с нами…
– Чертовы пробки Большого Яблока! Вертел я этот город на своем хрене! – ворчание и британский акцент бежали впереди Джона.
– А вот и наш друг. – Я помахала Голдману.
Он отряхивал черное пальто от мелких снежинок.
– Доведу его до столика, у Джона топографический кретинизм.
Дерек пошел навстречу другу, и Пат воспользовалась тем, что мы остались наедине. Она вцепилась в мою ладонь и прошипела:
– Он рыжий, Астрид! Он ненавидит Нью-Йорк! О чем ты думала?
– Разубеди его. – Я мило улыбнулась. – И что с того, что он рыжий? Ты тоже рыжая!
– Вот именно, Астрид! Вдруг он… не знаю, мой брат!
– Брат? – Джон поставил ладони на стол и навис над нами. – Милая леди, я не фанат «Игры престолов». Это ваш любимый сериал?
Лицо Пат окрасил румянец, и ее кожа почти слилась с цветом волос. Я хихикнула. Кажется, это начало истории… если не любви, то противостояния.
– Оставлю вас на минутку. – Я встала и сказала Дереку: – Не дай им убить друг друга!
Пат возмущенно фыркнула, Джон что-то пробубнил, а Дерек захохотал. Подхватив шлейф длинного алого платья, я пошла в дамскую комнату. Не верилось, что скоро я перееду и мы сможем гулять по Таймс-сквер каждый день!
После туалета я задержалась в коридоре, заметив в уведомлениях на телефоне знакомое название.
– Луксон? – мелькнуло в рекламной рассылке.
Я открыла статью.
«Вы слышали про Луксон? Я тоже нет! Сначала, реально, блин, подумал, что это очередной Дерри. Ну, тот, что в штате Мэн[39]. А оказывается, Луксон существует! О нем и поговорим.
Около восьми утра, в отделение полиции округа Додж поступил звонок. Местные жители нашли шерифа полиции города Луксон на его лужайке в крови и… уберите детей от монитора… с отрубленными руками! Он выл от боли, а кричать не мог – у него во рту был кляп. Ух! Обрубки туго перемотали, чтобы мужик точно не умер от потери крови. Пипец! (Кадры с места событий в моем закрытом канале.) Кто сделал такое с добропорядочным гражданином? Камеры засекли недалеко от дома шерифа старенький голубой “Шевроле”. Полиции округа предстоит выяснить, кто устроил мясорубку. Сам шериф наотрез отказывается обсуждать произошедшее. Он утверждает, что не видел нападавших.