Глава 4. Невеста принца
Наверное, Дэйра должна была хотеть умереть. Во-первых, за те чудовищные смерти, причиной которых она стала. И разделение на виноватых и невинных не помогало. Погибли люди, человек двести, если судить по обилию трупов, которыми были усеяны поле и развалины. Во-вторых, смерть должны была быть желанна перед лицом мучений, которые наверняка ждали человека ночью в зимнем лесу в окружении хищников. Дэйра не знала, как Георг Эстрел умудрился не замерзнуть ночью в Вырьем Лесу, не истечь кровью, не стать добычей волков. Теперь все это ждало ее.
Но как никогда раньше Дэйра хотела жить. Вопреки всему и всем. Выжить не потому, что могла помочь Сангассии победить чагарских ханов. Выжить потому, что увидела слишком много смерти. В черном рождается белое, Дэйра неожиданно для себя поняла, что любит жизнь, и что готова пойти на многое, чтобы получить возможность испытать сполна то великое, что доступно каждому, но что обесценивается слишком легко и незаметно.
Поднялся ветер, и над руинами взметнулся туман из праха и пепла, покрывший долину серебристо-черными разводьями. Солнце село, но луна поднялась быстро, щедро затопив мир ярким светом полнолуния. Ты не умрешь в темноте, будто говорила она, мои дети съедят тебя под моим пристальным взором, и тебе тоже будет все видно.
Дэйра луну не слушала. Было некогда. Волки уже скребли когтями по обгорелым стенам, карабкаясь по развалинам и окружая со всех сторон. Но и Дэйра времени не теряла. Двое стражников, которые охраняли комнату с Древним, оказались неподалеку. Их не завалило камнями, и огонь не уничтожил их тела. Один мертвец подарил ей теплую рубашку и жилет с капюшоном, с другого – поменьше ростом – она сняла штаны и сапоги. Камни волков не пугали, требовалось оружие посерьезнее. И огонь, как назло, пропал – даже искорки для факела не осталось.
Воодушевленная тем, что победила холод, Дэйра принялась яростно переворачивать обломки над телами охраны, и ей повезло. Арбалет нашелся как раз тогда, когда первый волк, достигший круга из обломков, где она пряталась, готовился к прыжку. Отец подарил ей арбалет после того, как Дэйра добыла своего первого оленя, и, хотя он не стал ее любимым оружием, обращаться с ним она умела.
Ее подвела вера в собственную непобедимость. Такое привычное, отточенное сотни раз действие – вставить болт, зарядить и выстрелить – оказалось ей не под силу. Оружие было неподъемным. Дэйра забыла, что голод и слабость никуда не исчезали. Эта смерть отошла постоять в сторону, готовая сразу же вернуться, если ее подружка – смерть от волчьих клыков – не справится.
Волк прыгнул, арбалет не выстрелил, но и луне потешиться кровавым зрелищем не удалось. Дэйра догадывалась, что испугать ее после всего случившегося будет трудно, но хладнокровие и скорость, с которым она рухнула под обломки, уходя от волчьих клыков, навели на подозрение, что кое-что человеческое в ней потеряно навсегда. Волк ее ненавидел. Как и любой нормальный зверь этого мира он желал уничтожить древнюю, затхлую кровь, которая текла в венах Дэйры, и которая так отчаянно хотела жить.
Из-под обломка стены, спасшего ее, Дэйра выбралась быстро – и торжествующе ткнула в волчью морду тлевшим факелом, который чудом не погас под камнями. Пламя на свежем воздухе раздулось огненным шаром, а долину огласил полный боли вой зверя, которому подпалили морду. Он-то и заставил остановиться других волков, уже подобравшихся к убежищу Дэйры.
Не дожидаясь, пока волки придут в себя, Дэйра соскочила с камня и бросилась к темнеющей полоске леса, размахивая над головой горящим факелом и оглашая долину самыми пронзительными воплями, на которые была способна.
Бежать в лес, логово зверя, было не самым умным решением, но она чувствовала, что, если задержится в руинах еще хоть секунду, останется в них навсегда. В лесу же был тракт. Там могли быть люди – те, кто мог бы ее спасти.
До леса Дэйра бы не добежала. Волки боялись огня, но желание ее уничтожить было сильнее. Они колебались недолго, и вот уже цепочка огромных зверюг во главе с тем самым – подпаленным – растянулась по полю, грозя настигнуть ее в любой миг. Сапоги были велики, она черпала носками снег, изо всех сил поднимала ноги, вязнувшие в насте, и жалела только об одном – что не догадалась поискать у стражников ножа, чтобы забрать с собой в бездну хотя бы одну зверюгу. В качестве подношения тому, кто ее давно ждал.
Она все-таки упала. Руки по локти провалились в снег, она замешкалась, барахтаясь в морозном крошеве, но времени не оставалось даже на то, чтобы обернуться и посмотреть в желтые глаза. Только не так, только не в спину, подумала Дэйра и услышала свист. Звук пронесся над головой, что-то стукнуло сзади, отдалось глухим шлепком, и снова над залитой лунным светом долиной воцарилась тишина.
Хватая ртом ледяной воздух, Дэйра с трудом справилась с собственными ногами, увязшими и в сапогах, и в снегу, и наконец, обернулась. Волчара со стрелой в глазу лежал в шаге от нее. Волчья стая, поджав хвосты, спешила к руинам, но несколько стрел, вылетевших из леса, настигли еще одного, подкосив уже на подходе к развалинам.
– Живой? – кричали люди, бежавшие к Дэйре на встречу. Их было трое, у всех луки и смешные меховые шапки, которые зимой обычно носили донзары. Луне не понравилось, как обошлись с ее детьми, и она спряталась за мрачной седой тучей, затянувшей половину неба. Долина погрузилась во тьму, и лицо подбежавшего к ней человека, Дэйра не разглядела. Но его голос ей понравился – теплый, горячий, искренний:
– Ты как, парень? – окликнули ее. – Цел?
Дэйра вспомнила, что на ней одежда стражника, и что в ночи ее было легко перепутать с мальчишкой. Может, оно и к лучшему. Быть девочкой зимой ночью в лесу – не лучшая стратегия для выживания.
– Кто вы? – спросила она, а потом подумала, что ей вообще-то все равно, кто спас ее от разъяренных волков. И с трудом сдерживая слезы, порывисто обняла человека, подбежавшего первым.
– Спасибо.
Голос дрогнул, потом она вспомнила, что, наверное, парни не бросаются обнимать первого встречного, однако мужчина добродушно похлопал ее по плечу.
– Ну-ну, все позади, мы здорово их напугали, до следующей ночи сюда не сунутся. А ты везучий. Тебя молодая барышня случайно углядела. А потом и крики твои услышали. Ты откуда сам? Мы немного заплутали, должны были до Нербудской больницы к ночи доехать, но кучер неместный, опять, видимо, где-то не там свернул. Не знаешь случайно дорогу до психбольницы?
– Эээ, – протянула Дэйра, – точно не там свернули. Надо было налево. А это кладбище, здесь лучше не останавливаться. Я с друзьями ехал в Майбрак. Думали заехать к родне в Нербуд, как на нас напали бандиты. Только я и выжил. Простите, не представился. Я Дэй Зортанский, сын барона Гуча Зортанского из Аладжика, это земли на севере Бардуага. За меня хотели просить выкуп, потому и не убили. Сегодня ночью мне удалось сбежать. Думал, что зря все – порвут меня волки, а тут вы. Хвала Амирону! А вы в больницу везли кого?
– Да уж, не повезло тебе, парень, – сочувственно покивал головой донзар. – Ну ничего, барышни у нас сердечные, добрые. Подвезут тебя в Майбрак. Жаль твоих друзей, но ничего, потом еще вспоминать о таких приключениях будешь. В больнице мы хотели на ночь остановиться, так как до почтовой станции не успеваем, а ведь новый год. Барышни думали переночевать у своего дяди, он там доктором работает. Ну, а теперь, судя по всему, встречать новый год придется в лесу, в дороге. Плохая примета, конечно, но куда деваться.
– Уже новый год? – ошарашенно спросила Дэйра, и вспомнила, что завтра, в первый день нового года, начнутся выборы невесты для принца Эруанда. Странно, что она вообще об этом вспомнила.
– Во дает! – хохотнул мужик, который застрелил второго волка. – Часов через шесть наступит, как всегда, с первыми лучами солнца. Хоть что-то в этом мире остается неизменным.
Из уст донзара было странно слышать столь философскую фразу, но Дэйре она понравилась. Ей отчаянно не хватало неизменности в мире.
***
Дэйрин маскарад разгадали, едва за ней захлопнулась дверца кареты.
– Я по походке поняла, что ты девушка, – заявила блондинка в крашеной голубой шубке. – Можешь ничего не объяснять, я влюбленных не выдаю. Сама в твоей ситуации была. Правда, остричь волосы не решилась, а ты смелая, еще и налысо.
В замороженном лесу на таком же замороженном тракте стояло две кареты, запряженных четвериком каждая, и группа из трех сопровождающих конников. Еще трое – те, кто спас Дэйру от волков, – ехали рядом с кучерами. Не слишком большая компания для ночного путешествия по нербудским дорогам. Понимали это и наемники, которые ощутимо нервничали, глядя на приближающуюся Дэйру. Один из них клялся, что не раз проезжал эти места, и нербудская больница сверкала огнями именно здесь, и нигде иначе.
Охрана принялась дотошно выспрашивать Дэйру, а старший, очевидно, капитан, и вовсе был против того, чтобы брать беглеца. Но тут открылись дверцы первой кареты, и четверо девушек в разноцветных шубках окружили «спасенного». Они разом заговорили, рассмеялись, а потом дружно затолкали Дэйру в свой экипаж, несмотря на протесты капитана и гувернанток, выкатившихся следом из второй кареты.
– Трогай! – распорядилась блондинка не терпящим возражения голосом, и через секундное колебание, экипаж, действительно, тронулся. Правда, двое наемников подскакали к их окну и стали держаться рядом, всем видом показывая, что барышни находятся под их неусыпным контролем.
– Я Лилия, – представилась светловолосая девица, – а это мои сестры: Роза, Анемона и Герания. Да, наши родители были без ума от цветов, так и живем. Мы дочери барона Годроса из Северного Хальмона. А ты, говорят, из Аладжика? Или это тоже ложь?
– Тоже, – вздохнула Дэйра. – Меня зовут Дэя, я дочь барона Эйсиля из Южного Эйдерледжа. Мы с компаньонками ехали на церемонию выбора невесты в Майбрак. На границе с Андором на нас напали бандиты. Мой верный слуга сумел отбить меня, мы сбежали на его коне, но заплутали и по ошибке свернули в Дэспион. Без местного кучера в паутине здешних дорог не разобраться. Но разбойники не отстали и гнали нас до самого Нербуда. Говарда ранили, он остался задержать негодяев ценой собственной жизни, мне же отдал свою одежду и веле