Руэри промолчал. Мне и не требовалось ответа. Мы снова тронулись в путь. Разговаривать больше не хотелось. Да и не о чем было. Чтобы не вышло у нас в Гаэлдаре, сейчас мы были просто чужими друг другу людьми, которых связывало прошлое и обида за разрушенную жизнь.
— Я не буду тебя упрекать, правда, — неожиданно тихо произнес Ру. — Ты права, я слишком упивался своим унижением, слишком много думал о том, что должен получить то, что у меня отнимают, что совершенно забыл о той, о ком грезил столько ночей. Даже твоя просьба о разводе… Я думал, он так хочет.
— Нет, Ру, я просто хотела, чтобы ты начал жить полной и счастливой жизнью. Только и всего. — И тут мне стало интересно. — Руэри Тиган, скажи мне откровенно, если бы ты сразу понял меня верно, ты бы дал согласие на развод?
— Нет, — улыбка мужа была искренней. — Я женился один раз, в этом я не солгал.
— Мне страшно, Ру. — Сделала я главное признание. — Мне страшно смотреть в будущее.
— Мы справимся, — мой супруг остановил коня, притянул меня к себе и коротко поцеловал. — Мы будем очень стараться, да?
— Да, — прошептала я, сплетая руки на его шее.
Руэри снова поцеловал меня, погладил по волосам и потянул за собой мою лошадь.
— Через час мы сделаем привал, обещаю, — сказал он.
Это час мы несколько раз пытались начать разговор, но пока тем не находилось. Оба были вымотаны и физически и душевно. Руэри время от времени бросал на меня озабоченные взгляды и, наконец, остановился на маленькой полянке.
— Хватит, Сафи, слезай, — сказал он, спешиваясь.
Затем помог спешиться и мне, расстелил плащ и кивнул на него.
— Ложись. Много спать не дам, но хоть немного отдохнешь.
— А ты? — спросила я, укладываясь рядом.
— А я буду охранять тебя, — улыбнулся мой супруг. — Спи, милая.
Дальше уговаривать меня не потребовалось. Не успела я лечь, как сон моментально победил меня.
Лай собак был так неуместен, он мешал, раздражал, и так хотелось запустить чем-нибудь в брехливых шавок. Потом послышалось ржание лошадей и мужские голоса. Они смешались с лязганьем железа, а после тихий и очень знакомый голос позвал:
— Сокровище мое, открой глазки.
— Чтоб ты сдох, Най, — проворчала я, замерла на секунду и распахнула глаза.
Герцог с улыбкой смотрел на меня, а мне вдруг отказал дар речи. Задохнувшись, я попробовала оглядеться, но Найяр не дал, бережно поднял меня на руки и понес к своей лошади. Я все еще пребывала в ступоре, когда он помог мне сесть в седло и сам запрыгнул сзади. Только теперь я смогла увидеть через его плечо и собак, мотавшихся по полянке, и отряд его проклятых наемников, окруживших Ру. Сам Руэри стоял на коленях, заложив левую руку за голову. Его правая рука была окрашена кровью и висела плетью вдоль тела, рядом валялся меч. Наемники явно ждали, когда герцог отъедет.
Я открыла рот, закрыла, снова открыла, но оттуда не вылетело ни звука. И тогда я отчаянно дернула Найяра за плечо и замотала головой.
— Что, мое сокровище? — спросил он.
— Нет, — наконец, голос вернулся ко мне. — Не тронь его, Най. Не надо!
Руэри исподлобья провожал наш отъезд таким взглядом, что, если бы он мог воспламенить, то герцог бы уже корчился в огне.
— Сафи… — начал его сиятельство, но я уперлась кулаками ему в грудь и попыталась вывернуться.
— Не трогай его, не трогай! — выкрикнула я. — Не трогай! Я хочу, чтобы он жил, Най, я хочу, чтобы он жил! Най, пожалуйста, я прошу тебя, Най!
Герцог коротко выругался и, не оборачиваясь бросил:
— Сопроводите тарга Тигана в его поместье «Черный омут». Там он останется под стражей. Довезти живым и невредимым. — После посмотрел на меня. — Довольна?
— Да, — выдохнула я, не отрывая взгляда от своего супруга.
— Я вернусь, — прочитала я по его губам и так же одними губами ответила:
— Прости.
Я видела, как Руэри подняли с колен и грубовато подтолкнули к той лошади, на которой ехала я. Он снова посмотрел вслед нам с герцогом, а дальше я уже ничего не видела потому, что Найяр свернул в сторону тракта, который был где-то в стороне. Он молчал, пока еще были слышны голоса его воинов, но стоило нам удалиться, как обхватил мое лицо ладонями и покрыл порывистыми горячими поцелуями.
— Прости, прости меня, девочка, прости, — жарко говорил он, продолжая целовать. — Я дурак, идиот, баран. Прости, Сафи, проклятье, когда я понял, что натворил… Не могу без тебя, слышишь, не могу. Никогда больше не отпущу от себя. Это было невыносимо. Ты думала обо мне? Вспоминала?
Не дожидаясь ответа, прижал мою голову к своей груди и ненадолго затих.
— Боги, Сафи, — тихо простонал герцог, — я безнадежно болен тобой. Это так пугает меня. — Затем отстранил меня. — Зачем ты бежала с ним? Зачем хотела скрыться? От меня бежала, глупая. Я ведь везде тебя найду. Даже если попытаешься скрыться в чужом королевстве, найду и заберу. Ты моя женщина, Сафи.
— Ты так много говоришь, Най, — прошептала я, закрывая ему рот ладонью.
— Я столько всего надумал, пока мчался по твоему следу, — Найяр поцеловал мою ладонь и убрал ее от своего рта. — Это просто сказывается напряжение. Я ужасно соскучился. Никогда больше не расстанусь с тобой, — повторил он, и я закрыла глаза, тяжело вздохнув.
Его сиятельство услышал мой вздох, но благоразумно промолчал. Он снова прижал мою голову к своей груди, мужские пальцы пробежались по моим волосам, и я зевнула.
— Устала? Спи, мое сокровище, — негромко сказал Най.
Когда я провалилась в сон, даже не заметила, не проснулась и тогда, когда часть отряда нагнала своего повелителя. Даже снов не снилось, я просто ускользнула из этого мира и наслаждалась временным затишьем. Но проснулась резко, даже сразу не сообразив, что стало причиной моего пробуждения. Просто вдруг закричал Най, до боли стискивая меня, а потом был сильный удар об землю и жалобное ржание коня, которое внезапно оборвалось. Морщась от боли, я села и зачарованно уставилась на Найяра, стоявшего с окровавленным ножом над своим Демоном. Под головой коня расплывалось кровавое пятно, ноги судорожно подергивались, конь умирал.
Герцог судорожно вздохнул, глядя на агонию верного скакуна каким-то полубезумным взглядом. После поднял голову и увидел меня. Он так и шел ко мне, сжимая нож, словно хотел вонзить его в меня, а у меня не было сил даже отползти в сторону. Так и смотрела на нож, и на кровь, падавшую с пальцев и клинка тягучими каплями. Най приблизился, откинул нож и опустился передо мной на колени.
— Больно? Где больно? — спрашивал он, гладя мое лицо кровавыми руками, оставляя красные разводы на коже, на одежде, когда начал ощупывать меня.
А я все молчала, только смотрела на Демона и прерывисто дышала. Герцог вдруг развернулся и заорал так, что я заткнула уши:
— Найти мне ту падаль, которая осмелилась стрелять в меня!
Но крик был запоздалым, потому что наемники уже прочесывали окружающее пространство в поисках неизвестного лучника.
— Можешь встать? — заботливо спросил Найяр, в сторону погибшего жеребца он упорно не смотрел. — Проклятье, — вдруг выдохнул его сиятельство, — это ведь могла быть ты, — и сжал так сильно, что я вскрикнула.
— Ч-что случилось? — спросила я, наконец, отмерев. Зубы выбивали барабанную дробь, руки тряслись, и в ногах вдруг появилась слабость от запоздало накрывшего осознании — на герцога покушались, на нас с герцогом покушались.
— Кто-то выстрелил из лука, тяжело ранил Демона. Сознательный промах, хотел предупредить, что охотник близко или же просто паяц, не очень хорошо владеющий луком, узнаем, когда я увижу его на дыбе, — ответил Най. — Мне пришлось кинуть тебя на землю, когда Демон начал падать, прости.
— Ничего, я в порядке, — с эмоциями удалось немного справиться. — А если его не найдут?
— Эти найдут, — отмахнулся герцог. — Его следы, так уж точно. — И крикнул. — Коня! Проклятье, лучшего коня у меня не было, — в голосе сильного мужчины неожиданно прорвалась боль, и я обняла его, скорей непроизвольно, чем из желания утешить, но он этот жест принял с благодарностью и прижался щекой к моей макушке. — Тебя потерять страшней, — тихо произнес Най. — Я удвою твою охрану, а этих, которые услышав, как я прогоняю тебя, решили, что их служба по твоей охране закончена, я уже наказал.
— Что ты с ними сделал? — спросила я и сама же остановила его. — Нет, не хочу знать. На сегодня с меня крови хватит.
К нам подвели лошадь, и Найяр помог мне сесть, снова запрыгнул позади и прижал меня к себе.
— Даже на минуту выпускать не хочется, — сказал он.
— Только не становись моей живой темницей, — попросила я. — Если уж ничего изменить нельзя, то пусть все останется, как было.
— Сафи… — в голосе герцога мелькнула гневная нотка, но он ее подавил. — Хорошо, — выдавил Найяр. — Будет, как раньше. Но герцогиней ты станешь и детей родишь. Моих.
И вот тут я расхохоталась, просто не могла сдержаться.
— Это все, что тебя заботит? — спросила я сквозь смех.
— Что смешного? — хмуро спросил герцог.
— Катись в преисподнюю, Най! Тебя хотели убить, меня периодически травят, твоя жена может от тебя понести, раз уж ты не забываешь обязанности мужа, на Таргар могут напасть аквинтинцы, разразится мор, небо упадет на землю, а тебя волнуют только твои планы, которым возможно не суждено сбыться. Великий Найяр Таргарский возжелал, и реки могут течь вспять, — язвительно воскликнула я.
— Как сказал, так и будет, — жестко отчеканил герцог и добавил. — Стерва ты, сокровище мое.
— Любите свое детище, какое оно есть, ваше сиятельство, — я склонилась в поклоне, и тут же была сжата в герцогских объятьях.
— Любить? Иных планов у меня нет, — усмехнулся он. — А насчет герцогини не переживай, супружеский долг я прерываю раньше, чем готов излиться. Нет у нее возможности понести.
— Угу, — я с неожиданным удовольствием осклабилась, — а кто ей мешает иметь любовника, который приходит после вас, дорогой герцог, и изливается. А что, вы в опочивальню супруги заходили, свидетели подтвердят, а вы даже сказать не сможете, что прерывались не окончив, иначе обвинят в том, что вина з